Не понадобилось: остатками здравомыслия я потянулся к скверне внутри, а через неё и дальше, к лесу. И отправил предложение-намерение, сам пытаясь нащупать связи силы.

На секунду лес ответил, проявляя мою связь с ним активнее, а я отправил накопленную силу в общий фон скверны. Через миг, облегчённо выдохнув, чувствуя, как перестаёт давить на разум и стремительно опустошается резерв, превысив скоростью исчерпания приток маны от двигателей.

Фиона махнула рукой рабочим, и в воздушную смесь пошло больше кристаллической маны, усилив поток энергии.

Даже так я стоял ещё почти час, пока от постоянной перекачки таких объёмов маны меня не замутило. Подавать энергию перестали, и я, обессиленно сев на лавку, приложился к фляге, жадно сделав несколько глотков.

В резерве скверны нет, зато в теле её даже прибавилось, уж очень я много через себя пропустил.

— Значит, от заразы можно избавиться вот так? — воодушевлённо воскликнул стоящий рядом Аяз.

— Теперь лес будет закачивать в него силу, если мы попытаемся удалить то, что осталось, — ответила ему бывшая богиня. — Сейчас она больше не удаляема.

А я, слушая их разговор, приходил в себя. Подняв руку, выпустил немного силы, смотря, как скверна легко, намного быстрее и проще, чем раньше, формирует на руке защитную плёнку.

Кажется, я, всё же, заработал свой левел-ап.

Вдоль дороги тянулись колья, на которых застыли мёртвые люди. Я прошёлся, всматриваясь в лица, искажённые предсмертной мукой. Подобное наблюдаю второй раз с тех пор, как мы с отрядом, высланным на помощь Свену, подошли к «линии фронта».

— Привал. Похороните их.

Новостью приказ не стал, в прошлый раз я велел также. Длинная река пехоты за моей спиной засуетилась, расползаясь по окрестному лесу, а из обоза в конце колонны понесли лопаты. Часть стальные — для самых сложных участков грунта.

После запуска большого конвертера можно многое себе позволить по металлу. Жаль, что к штамповке стальных изделий пока только приступаем. Но оно просто вопрос времени, когда достроится домна и выйдут на режим коксовые печи. Да и к тому моменту мастера лучше разберутся с чугунным литьём.

Пока же стальные и деревянные лопаты вгрызлись в грунт, а с кольев ополченцы снимали трупы. Несколько человек оказались ещё живы, и их пришлось освободить от мучений. Вылечить такое нереально.

— Ну как тебе, «благородство»? — сплюнул Золтан, обращаясь к Аязу.

— Дерьмо, — поморщился тот. — Боятся бунтов, вот и лютуют.

— Им оно не очень помогает. Люди понимают, что есть реальный шанс скинуть с плеч «благородную» плесень.

— Да, много крестьян бежит, учитель, — согласился со мной Аяз.

— И теперь мы можем их принять, а не как весной, когда самим есть нечего было…

Золтан прав, урожай в этом году удался. Зерна хватило обеспечить и своих людей, и беженцев. Плюс потянулись корабли с материка, в обмен на нашу чугунную продукцию. Элеонора разрешила вывозить холодное оружие и броню, так что в будущем прибыли должны сильно возрасти.

Однако имеются и свои подводные камни: до сих пор в воздухе подвешен выбор формы собственности крестьян на землю. Раздать во владение? Так потом, когда потребуется проводить большие инфраструктурные проекты, оно вылезет боком. Спорить с каждым крестьянином, по полю которого предстоит пройти железной дороге — такое себе удовольствие.

И осторожные вопросы по этому поводу от крестьян уже звучат, что, дескать, хотелось бы определённости. Сейчас землю обрабатывают в тех границах что привыкли, отдают излишки за изделия городских мануфактур и металлический инвентарь. Налогов как таковых нет. Да и непонятно: брать их зерном? Или вводить налог с продаж? Но как обеспечить его мониторинг в данных условиях, когда даже считать умеет малая часть населения… Хотя, с другой стороны, у них тогда и повод возникнет учиться… Не понятно.

Не знаю, можно просто отдать землю в аренду и брать единственный налог. Но подобная стратегия способна привести к тому, что крестьяне станут брать меньше земли, лишь бы обеспечить прокорм себе и близким. И налоги должен кто-то собирать, желательно, грамотный и знающий специфику в каждой местности. Для чего достаточно грамотных людей, опять-же, не имеется.

Вот хорошо было местным феодалам — всё на своей земле знали. Но с позиции государства спорить с мелким феодалом ещё сложнее, чем с крестьянином.

В общем, решения пока нет. Даже итоговая форма правления государства не определена! Хотя, зная амбиции Элеоноры, вариантов не так уж и много, что тут говорить. Принцесса бредит возрождением единой империи, желательно, в прошлых границах и без изменения династии.

— Выступаем уже завтра? — вывел меня из размышлений вопрос одного из сотников.

— А? Да, конечно, — усаживаясь возле разгорающегося костра, согласился я.

На огне закипала вода, в которую тут же пошло мясо, крупа, специи. Принесли хлеба и мой любимый сладкий морс с мёдом. Да и палатку, а точнее шатёр, поставили тут же, рядом. В быту начальником быть очень хорошо. Вот только, судя по письмам Свена, халява скоро закончится.

Благородные больше не ведут правильную войну. Двух поражений им хватило. Теперь, они просто устраивают рейды на наши земли отрядами в несколько сотен всадников. Поубивать крестьян или, хотя бы, сжечь поля. Даже сейчас вокруг ночной стоянки немало воинов стоят в охранении.

Так получилось, что все силы, которые привёл Свен, растворились в деревнях, пытаясь их прикрыть от постоянных набегов. А из этих населённых пунктов в сторону наших земель постоянно идёт поток беженцев. Когда твари перехватывают крестьянские обозы, получаются вот такие украшения обочин. И воспрепятствовать этому нереально — обойти тропами занятые ополченцами поселения не так сложно.

По тому же сценарию работают и наши войска, действующие на их стороне. Только убивают они благородных, а не всех, кого видят. Война засад и внезапных ударов, а до столицы ещё много сотен километров.

Размениваться на такую войну и тянуть время? Или, может, сразу пойти на столицу? Далеко. Войско туда будет месяц добираться, причём, без снабжения по вражеской земле. Не вариант.

Я механически работал ложкой, уставившись в огонь. Как ни смотри, но придётся и дальше планомерно продвигаться, захватывая деревни и размещая гарнизоны, в попытке отодвинуть условную линию фронта дальше.

— Ваша милость, пришёл сигнал тревоги! — один из сотников показал горящий красным браслет артефакта на руке.

— Отправляйтесь.

Сотник кивнул, подтверждая команду, и побежал в конец обоза, там, где у нас шли лошади. Как раз на такой случай.

— Не поскачем? — поинтересовался тренирующийся рядом с костром Аяз.

— Нет. Успеем ещё навоеваться.

Ночь прошла без происшествий, и войска выдвинулись в дорогу к полудню следующего дня, вечером зайдя в большое село, где стояла сотня наших воинов. Спрыгнув с коня, накинул вожжи на коновязь и протянул ладонь для рукопожатия.

— Слава всем мёртвым богам! Мы заждались! — облегчённо выдохнул Свен, пожимая мне руку.

— Сложно тут?

— Не то слово! Воины ежедневно в дозорах или засадах. Потери, усталость. Дальше наступать не можем — не хватает людей.

— Я привёл три тысячи ополченцев. Большая часть — новобранцы, почти ничего не умеют. Будем доучивать уже тут.

— Много ли среди них с винтовками?

На что я усмехнулся и с гордостью ответил:

— Тысяча человек. Оружия с каждым днём будет всё больше, мы наладили выплавку стали.

— А порох? — нахмурился северянин, окидывая взглядом пополнение, где действительно мелькало очень много стволов.

— Только он нас и ограничивает, — согласился я.

Впрочем, становится лучше, Элеонора организовала сбор селитры. За деньги крестьяне сами перерывают свои нужники и скотные дворы. Правда, это мои личные деньги, но что уж теперь? Порох очень нужен. Собирают удивительно много, счёт пошёл на сотни килограмм. Но и траты огромны. Мало того, что война, так и учить стрелков приходится.