Слева грохнул выстрел, следом ещё пять. Развернувшись, открыл огонь по мелькающим совсем близко врагам. Они, всё же, смогли обойти с фланга. Но мы отбились, правда, оказалось, обошли нас не только слева. От доспеха отскочила стрела, и я выхватил револьвер, поворачиваясь направо. Выстрел, ещё один. Труп лучника осел на землю.

Подхватив левой рукой копьё, бросился наперерез недругам, стремясь закончить бой быстрее и дать соратникам возможность перезарядиться. Мимо пролетел болт, отскочила от нагрудника стрела, и вот передо мной полдюжины человек. Три быстрых выстрела: лучник и арбалетчик осели на землю.

Врагов четверо, трое крутящих в руках свои сабельки и один копейщик. Валера грохнул последней пулей, расплёскивая мозги копейщику, отправился в кобуру, а я замер с копьём в руках. И постарался расслабиться, убирая напряжение из мышц, готовясь к работе на рефлексах.

Вдох.

Они атаковали одновременно: передний сразу поднял саблю, готовясь жёстко парировать удар моего копья, а двое за ним должны были нанести удары справа и слева. Губы раздвинулись в улыбке, и я прыгнул вперёд навстречу первому, одновременно нанося укол идущему сбоку.

Его глаза удивлённо расширились, но, вместо парирования копья, ушедшего в его товарища, он сумел сообразить и нанести укол мне в горло. И не попал. А я уже был рядом, слыша, как по плечу проскрежетала сабля. Удар левым кулаком, в который я вложил всю свою массу, заставил его поплыть, несмотря на шлем. Я сбил благородного своим телом, а после, прикрывшись им, как щитом, от других, перехватил копьё у острия, и одним движением перерезал горло.

Тут же, разрывая мышцы, толкнул заливающее землю кровью тело навстречу чужой атаке и сделал несколько шагов назад, перехватывая копьё нормально.

Выдох.

Пяток шагов в сторону, ведя противников по кругу. Шаг вперёд, укол. Назад, в сторону, укол. И ещё несколько максимально быстрых атак, навязывая врагам защиту. Звякнул металл, когда они парировали атаки. Я ещё взвинтил темп, атакуя одновременно обоих, приучая к определённой манере боя. Быстрые, максимально лёгкие удары, парируемые саблями.

Смена стойки, крепкая фиксация копья и удар с вложением всей массы тела. Вскинулась в парировании сабля, но наконечник, вместо того, чтобы безобидно уйти в сторону, как до этого, входит «высшему» в горло.

Усмехнулся, радуясь хорошему удару. Удалось просчитать, насколько он сможет сдвинуть удар копья саблей и попасть абсолютно точно. Я молодец!

Взмах клинка прошёлся перед моим лицом, пока я отступал, а моё копьё резануло по ноге атакующему. Он на долю мгновения опустил глаза вниз, и после этого не успел отреагировать на укол в голову. Наконечник проскользнул по кости лица, пластая мясо, и вошёл в глаз.

Шагнув вперёд, я толкнул ногой тело, стряхивая труп с застрявшего в глазнице острия. Опять поднял копьё и глубоко вдохнул. Первая моя атака очень-очень опасная вышла, по грани прошёл, но иначе троих опытных воинов никак не победить. И у меня совсем кончились патроны.

Рядом раздавались редкие выстрелы. Подхватив колчан с болтами и оружие мёртвого арбалетчика, я бросился к своим, взводя тетиву. Бой до сих пор не закончен, нужно уводить людей.

Кажется, хреновый из меня вышел партизан…

Нам повезло, после того, как я вернулся к остальным, противник стал отставать. Эти фланговые отряды оказались последними значительными силами благородных. Отстреливаясь из луков и арбалетов, мы смогли отойти.

— Дальше я сам, Ваша Милость, — кривясь от боли, прошептал наш проводник у меня за спиной.

— Не неси чушь, Золтан, не далеко осталось.

На этом мой живой рюкзак заткнулся. Не я один щеголял подобным «рюкзаком», кроме того, двое парней шли с носилками. Я старался глубоко дышать и не сбиваться с ритма, нам ещё около километра до охотничьего домика. Там попробуем оказать помощь лучше, чем вытащить стрелу и перевязать рану.

Ранения, в основном, довольно однообразны: стрелы в неприкрытых конечностях. Лишь парень на носилках зажимал бронебойную стрелу в животе, прошедшую сквозь кольчугу.

Сходили в партизанский рейд, называется! Сейчас понятно, что тут нужно наносить быстрый удар и уходить, не пытаясь устроить засаду на несколько отрядов сразу. А если устраивать долговременную ловушку, то с засеками и укреплениями.

— Бьёрн, он, кажись, всё, уже холодеть начал.

Фраза одного из «носильщиков» вывела меня из невесёлых размышлений о собственных ошибках. Я поморщился и попросил бойца:

— Донеси до места, хоть похороним нормально.

Тот хмуро кивнул, и мы продолжили наше невесёлое путешествие, к счастью, без проблем добравшись до охотничьего домика. И уже там, обложившись зельями, нитками и иголками, я принялся шить.

А кому ещё? Вчерашним крестьянам, которые венозную кровь от артериальной не отличат?

Помыл руки, накипятил воды, достал небольшую котомку, в которой у меня зелья и перевязочный материал, да принялся работать, как мог. Пока подготавливался, ещё двое, кроме того, что мы принесли мёртвым, до помощи не дожили. Истекли кровью.

Хуже всего оказалось с ранением живота, где требовалось всё как следует промыть, зашить кишки и ливануть сверху обеззараживающего зелья. Уж о микроорганизмах местные медики представление вполне имеют. Но справился. А вот парень, которому пробило бедренную артерию, потеряв очень много крови, умер у меня на руках. Причём, что обидно, артерию ему пробило при транспортировке, уже возле убежища. Не рискнули вынимать стрелу, уж очень неприятно сидящую в ране.

Остальные, после того, как я потратил все зелья, возможно, выживут, если не будет заражения. Вообще, зелья работают хорошо, в лекарском деле не нужно таких уж огромных энергий, если, конечно, тебе не собирают череп по кускам, как мне в своё время. Алхимия даже на мане с её ограничениями достаточно эффективна.

Закончив, помыл руки и остался сидеть, смотря на огонь. Пятнадцать человек умерло, дюжина ранены. Сколько мы убили в ответ, сотню? Больше? Стоило ли оно того?

В любой момент по нашим следам могут явиться враги, а у меня может драться только два десятка человек. Но и уходить пока не можем, нужно отдохнуть и дать хоть немного времени раненым.

Выпив воды, подтянул мешок, достал небольшие тиски, порох, пули. И меланхолично стал прессовать в гильзы.

Пять, десять. Двадцать. Тридцать. Сорок. Пока работал, на лес опустились ночные сумерки, бессвязно вскрикивал в бреду раненый в живот, похрапывали остальные бойцы, да часовые тихо обсуждали прошедший бой.

Слушая восторженные восклицания, кто и сколько убил, поморщился. Парни сама простота: ну да, четверть отряда умерла, но ведь убили сколько? По десятку за каждого! Так может не надо пытаться быть святее Папы Римского? Раз для местных это победа, то и мне не стоит так уж сильно переживать? В конце концов, я не военный. Впервые подобное организовываю, и пусть мы выжили и победили только благодаря огнестрелу, но так в первый раз, что ли?

Сплюнув, я завернулся в одеяло и попытался уснуть. Лежал, ворочался, пока не увидел, как двое часовых поднялись и двинулись в лес заменить своих коллег в дальнем дозоре. И только тогда, немного успокоившись, задремал.

Утром быстро собрались, подняли носилки, на которых разместили раненых и отправились домой. Отдыхать приходилось довольно часто, но никто не роптал, все можем на носилках оказаться. Дошли без проблем, и уже в сумерках оказались на территории, контролируемой нашими.

На следующий день меня разбудили такими словами:

— Бьёрн, а когда мы пойдём ещё?

Я спросонья недоумённо уставился на одного из десятников, с которыми ходил в рейд. Очень хотелось спать, и я, желая перенести решение на свежую голову, отмахнулся:

— К вечеру!

Отмазавшись, накрылся одеялом и уснул опять, продремав почти до заката.

— Хорошо-то как! — протяжно зевнул и, почесавшись, вышел из избы, где спал.

Прошёл к колодцу, умылся, вернулся в дом, захватил кружку, заварку на травах, сахар. Заварил себе из общего котелка с кипятком напиток и, посидев пару минут, внимательней огляделся по сторонам.