Скрипнул пресс, и я отставил очередной патрон в рядок к таким же. Засыпал порох в следующий и потянулся за пулей, когда раздался шум шагов. Рядом молча присела за стол Фиона и выложила на стол мешок с пустыми гильзами.

Так же без слов отобрала у меня мерный напёрсток, которым я насыпал порох, и подвинула к себе пакет с огненным зельем. Пару минут мы в тишине снаряжали свои боеприпасы, пока я не попросил:

— Поможешь кузнецам с двигателем? Дело важное и сулит большие перспективы.

— Помогу.

— Благодарю.

Вот и весь разговор. Впрочем, как обычно. Редко удаётся услышать, как она произносит больше пары слов подряд. Только когда что-то важное или опасное происходит. Сколько я уже практически живу с блондинкой? Около года? Сначала думал, что нежелание со мной разговаривать идёт от мстительности или ненависти. Но она и со всеми остальными так, кроме тех случаев, когда стоит притворяться кем-то.

Заставить проявить эмоции бывшую богиню магии может бой, да и то не каждый. Интересно, так возраст влияет или просто темперамент такой?

Однако, нельзя сказать, что оно так плохо. Задумавшись, потянулся за очередной гильзой, столкнувшись с Фионой пальцами. Она лениво бросила на меня задумчивый взгляд и уведомила:

— Скажи слугам, что ужин себе буду готовить сама.

— Зачем? — недоумённо спросила Элеонора, уже как полминуты стоящая за дверью, наблюдая за нами сквозь полуоткрытую створку.

Она старалась вести себя незаметно, но скрип половиц давно её выдал. Да и скучно наблюдать тишину, так что, бросив подглядывать, она уверенно села рядом со мной.

Блондинка принцессу проигнорировала, поэтому пришлось отвечать мне:

— Любит вкусно поесть. И хорошо готовит.

— Но ведь невместно самой, если есть слуги… — растерялась аристократка.

— Почему? — едва заметно подняла бровь Фиона.

— Так меня учили. Даже если можешь сделать лучше, нужно, чтобы учились подчинённые. Тогда не придётся больше делать подобное самой, и появится время на что-то другое, более полезное…

— Кто-то играет в азартные игры, другие читают или пьют. У каждого свой способ потратить свободное время, — усмехнулся, обжимая очередную пулю.

Девушка только пожала плечами и перевела тему:

— Хотела спросить, что ты с пленником будешь делать? Мы держим его в нашей тюрьме, но дальше что?

— Отпущу, когда всё закончится.

— Хочешь выкуп попросить?

Она нахмурилась, явно прикидывая, сколько можно поиметь на этом денег для казны и стоит ли оно того.

— Много с него не взять. Его владения под Вышгородом, они сейчас всё равно наши, — пожал я плечами. — А деньги, которые зарабатывал, в основном, торговлей, все потрачены на войну и выкуп пленных. Другие за него платить не будут, он в опале. Пусть пока сидит.

— Глупая жалость, — уронила слова Фиона, вызвав одобрительный взгляд принцессы.

В памяти всплыли картины зачистки городов, разрубаемые на куски женщины, дети, старики. Яркая сцена безголового тела на обледеневшем пляже. Вспыхнула злость, и я не посчитал нужным её сдерживать, процедив:

— Я убил достаточно людей, чтобы иметь право щадить, кого хочу и когда хочу. Просто заткнитесь, хорошо?

Спорить со мной никто не стал, иначе я бы наговорил много ещё чего интересного. Но настроение испорчено, так что поднялся, ссыпал свои патроны в карман и молча вышел.

— Надо же, недостаточно кровожадный, — сплюнул я, выйдя во двор.

Скинул куртку, броню, сапоги. Подхватив из стойки шест, встал в стойку. Укол. Ещё. Парирование, смена стойки.

Концентируясь на глубоких ровных вдохах и выдохах, перетекал из стойки в стойку, отрабатывая защиту и атаки. Медленно, плавно. Вбивая и так уже давно усвоенные приёмы ещё глубже в рефлексы.

Рядом раздался смешок. Повернув голову, я на автомате отбил летящий в меня наконечник такого же шеста. Контратака, парирование. Взвинтить темп, проводя серию уколов. Противник отступил, чтобы через пару секунд ответить.

Шесты летали молниями, тяжёлое дыхание вырывалось из лёгких. Атака, парирование. Серия уколов, его обманный финт, шаг в сторону, пропуская удар, проводя одновременный укол. Шест влетел в наплечник, отталкивая противника.

— Хватит! — отскочив, поднял свободную руку поединщик, пытаясь отдышаться. — Вырос, хвалю!

Я сплюнул тягучую слюну, выдохнул и произнёс, протягивая руку:

— У меня было много практики.

— Верю, — хмыкнул Свен, здороваясь. — Смотрю, похудел, посвежел, даже шрамы исчезли.

Я провёл пальцами по гладкой щеке, там, где раньше пересекал глубокий рубец. Оно, конечно, так, но объяснять, как подобное вылечили и, самое главное, какие оно имеет последствия, спешить не буду. Лишь с усмешкой произнёс:

— Целебный морской воздух творит чудеса! Ты к Элеоноре? Как обстановка на границе?

— Да тогда уже, скорее, к тебе, — погладил бороду северянин. — Они собирают силы. Пора и нам стягивать туда больше воинов. Времени осталось не много.

— Когда ты возвращаешься на границу? — прищурился я, крутнув в руке шест и отставляя его к стене.

— Пару дней отдохну и поеду.

— Я с тобой, — хмыкнул.

— А как же твои женщины? — усмехнулся в ответ бывший охотник.

Я глянул в окно веранды и устало выдохнул:

— Вот именно от них и хочу отдохнуть на войне!

В сражениях этого времени нет линии фронта, есть деревни, сёла и хутора, контролируемые одной из сторон, по которым и рассеяны армии. У благородных есть стоянка основного войска, где они держат несколько тысяч человек. У нас подобного нет, не имеем возможности прокормить столько человек в одном месте.

Когда аристократы пойдут в атаку, наши люди вместе с населением подконтрольных сёл будут откатываться назад, пока не наберётся достаточно воинов для битвы.

Сейчас же мы с охраной и Свеном прибыли до ближайшего к врагу хутора. По пути сюда заехали ещё в несколько сёл, разговаривали с людьми, проверяли запасы. Как и ожидалось, с едой плохо и так, а тут приходится кормить ополчение. Людям тяжело, но пока справляются.

— Да что же это, кто вообще придумал на лошадях ездить? — болезненно скривившись, я пытался размяться, после того, как вылез из седла.

Отбитая задница, болящие мышцы… Первое длинное путешествие верхом мне сильно не понравилось.

— Терпи, дальше будет проще, — хмыкнул северянин.

— Конечно, моя жопа приобретёт прочность камня и сразу станет лучше, — отмахнулся от его подколки я и сменил тему: — Давно столкновений не было?

— Десяток дней назад пробовали атаковать, немного постреляли их, и они отошли. Соберут больше сил, попробуют опять.

Я нахмурился, прикидывая в голове картину местности: пяток километров по дороге, и там уже деревни с сёлами под контролем благородных, а через два дня пути основной лагерь.

На хуторе, кроме нас, находится полсотни человек. Мы как раз обсуждали, стоит ли мне отправляться самому посмотреть, что там дальше, когда из леса вышло трое разведчиков. Через пару минут они оказались перед нами, и десятник доложил:

— Из основного лагеря к ублюдкам подошли ещё силы, уже не помещаются в ближайшем селе. Сегодня пойдут в большой набег, — жадно сделав пару глотков воды, уставший боец резюмировал: — Надо отходить.

— Тогда отходим, — кивнул Свен.

После его слов в поселении поднялся кипишь. Крестьяне упаковывали вещи, выводили на улицу скотину. Благо, к отступлению тут были готовы давно — уже через пару часов телеги со скарбом и людьми, идущими рядом, потянулись по дороге.

Благодаря докладу я в разведку не пошёл, хотя и планировал изначально. Зачем? Только ради острых ощущений? Отступал вместе со всеми, поглядывая, как такое вообще происходит.

Мы отходили последними, так что видели, как на хутор входят передовые отряды врага.

В следующем селе тоже готовилась эвакуация. Как и в третьем, в которое мы прибыли. И уже тут, сидя над картой, я предложил северянину:

— Надо их притормозить, если мы собираемся сражаться у Выдровки. Хотя бы на пару дней, пока подтянем отряды.