— Алина! — я содрогаюсь — что с тобой?

Подхожу к нему, ставлю бокал на столик, сажусь к нему на колени и впечатываюсь ему в губы. Он обвивает меня руками и с диким голодом отвечает. Его вкус, вперемешку с шампанским вызывает у меня такой знакомый трепет, страстный поцелуй в шею, обжигает меня горячим дыханием. В тёмных горящих глазах неуёмная жажда желания, он как в тумане. Влад тянет за резинку, распускает мои волосы, поднимает и ведёт на кровать. Нависает сверху, сжимает грудь рукой, вторую ласкает языком, и я погружаюсь в горячую волну его похоти, вздыхаю, стону, кайфую.

Влад опускается ниже, раздвигает мои ноги, засасывает языком клитор.

— Влаад! — хнычу я — как же хорошо!

Он засовывает в меня два пальца, начинает двигать, и меня накрывают сладкие спазмы наслаждения. Я выгибаюсь навстречу, захлебываюсь, одержимо издаю немыслимые звуки, он двигает пальцами всё интенсивнее, быстрее, быстрее, я подхожу к пику и взрываюсь судорогами блаженства.

— Все нормально? — спрашивает Влад, когда я прихожу в себя и открываю глаза.

— Прекрасно, — улыбаюсь — а концовка вообще ошеломительная.

— Это начало, малыш.

Влад легонько касается моих губ, ведёт носом к уху, прикусывает, я протяжно вздыхаю. Какой же он родной, любимый, единственный. Он захватывает меня одной рукой за талию и резко переворачивается, я оказываюсь сверху. Сжимает мои бёдра.

— Продолжим? — говорит мне в губы.

Меня кроет, я прохожусь языком по его шее, по груди, покусываю, целую, отчаянно, на инстинктах. Влад хрипит от удовольствия, прикрывает глаза, гладит мою спину. Я хочу большего, хочу дать ему больше, спускаюсь ниже, вбираю в рот каменный возбужденный член, крепко обхватываю его губами.

— Бл**дь! Алька, сладкая моя!

Я двигаю губами, ласкаю языком головку, внизу моего живота с новой силой разгорается пожар. Буря возбуждения проносится и по его лицу, его громкие стоны смешиваются с моими, раскаты грома и вспышки молнии перекликаются с нашими звуками, нереальные ощущения, космические.

— Садись сверху, — хрипит Влад.

Насаживаюсь на него.

— Даа, двигайся.

Я не просто двигаюсь, я несусь в мир потрясающих ощущений. Закрываю глаза, чувствую головокружение, мозг разлетается брызгами эмоций, я взлетаю и падаю. Влад уже себя не контролирует, неистово рычит, засыпает меня ласковыми словами. Потом, вдруг, переворачивается, подминает меня под себя и исступленно врывается. Я обхватываю его ногами, впиваюсь ногтями в спину, он задает сумасшедший ритм, двигается, увеличивает скорость и с криком кончает в меня. Вслед за ним меня уносит за пределы сознания, по телу проносятся разряды, я бьюсь в конвульсиях и затихаю.

Реальность приходит ко мне в душе. Мне становится невыносимо больно, пустота разрывает лёгкие и прочные металлические тиски сдавливают грудь. У меня осталось несколько часов. Влад засыпает быстро, он ещё днём мне показался усталым. Я ложусь с ним рядышком и смотрю в темноту. Сейчас мне кажется, что всё хорошее в моей жизни уже случилось, а дальше пустота.

Сегодня я проснулась раньше Влада. Выхожу на кухню приготовить завтрак. Наутро дождь так и не прекратился. Он моросит мелкими каплями и монотонно сводит с ума. Даже погода плачет от того, что должно произойти. Мысли одна за другой крутятся в голове, обдумываю, как ему сказать, сто раз уже прокрутила каждую фразу и, всё равно, не могу не думать. На автомате готовлю овсянку с фруктами, напекаю блинов, включаю кофемашину.

Влад появляется в дверях.

— Доброе утро, — подходит ближе, обнимает сзади, наклоняет голову и целует в щёку.

— Привет, — в его объятиях так болезненно приятно, что мне снова хочется плакать. Интенсивно моргаю, чтобы прогнать слезы — будешь завтракать?

— Угу, — его настроению можно позавидовать, а меня разрывает от горечи и тоски.

Насыпаю еду в тарелки, ставлю на стол, завтракаем.

— Ты меня после завтрака отвезёшь на вокзал? — спрашиваю. Включаю кнопку на аппарате и наполняю чашки кофе.

— Почему так рано? Поезд же в одиннадцать.

— Мне нужно тебе кое-что сказать.

Волков откладывает блинчик, прокашливается.

— Что за детский сад? Говори сейчас.

— Нет, я скажу тебе в машине.

— Алина, что происходит?

— Пожалуйста, не задавай вопросов, очень тебя прошу. Я всё скажу тебе перед отъездом.

— Какой-то идиотизм, ей Богу! — повышает он голос. — Сначала не берёшь два дня трубку, потом приезжаешь вся загадочная, теперь какие-то игры в скажу-не скажу. Ты в квест решила поиграть?

— Я не хочу об этом говорить здесь, и я не играю, я просто так решила.

— Хорошо, поехали, — встаёт из-за стола, выходит. Он злится, и мне становится страшно. За своими страданиями я совсем упустила, что его реакция тоже может быть неожиданной.

— Ты кофе будешь? — кричу ему в след.

— Нет!

У меня начинается паника, выливаю обе чашки кофе в раковину, быстро прибираюсь на кухне, одеваюсь, бросаю мелочи в рюкзак. Влад не говорит больше ни слова. Молча выходим из квартиры, молча едем на вокзал. Заезжаем на парковку, дождь бьёт по стеклу, как по нервам, холодными каплями, Волков глушит машину, дворники перестают работать, и нас окутывает шумом и пеленой дождя. Он поворачивается ко мне.

— Влад…нам нужно расстаться…

— Что? — он смотрит прямо на меня, а я даже не могу поднять глаза.

— У меня состоялся неприятный разговор с родителями, они категорически против наших с тобой отношений.

— Алина, ты себя слышишь? Двадцать первый век. Какие родители? Кто тебе может запретить?

— Не всё так просто. Давным-давно произошла одна история…

Я пересказываю её дрожащим голосом, когда заканчиваю словами, которые мне сказал отец, больше не могу держать себя в руках и начинаю рыдать.

— Алина успокойся! Слышишь? Успокойся, пожалуйста! — он поворачивает меня к себе за подбородок, заставляет посмотреть на него. В его глазах злость, боль, жалость ко мне, притягивает к себе за плечи — я всё понимаю, но каким боком я к этой истории?

— Я пыталась, правда, пыталась им это доказать, но до них не достучаться…

— Аля, научись, наконец, ставить людей на место, даже если это твои родители. Ты всю жизнь собираешься им угождать? Ты взрослый человек, почему кто-то должен регулировать вопросы твоей личной жизни?

— Мне отец никогда так категорически не ставил условий, для него это очень серьезно, понимаешь?

— Нет, бл*дь, не понимаю! Не понимаю тебя, не понимаю таких родителей! Я уже ни хрена не понимаю! — кричит Волков.

— У меня больше никого нет, я не могу потерять родителей…, — слышу свой безжизненный голос. Слёзы так и катятся, им нет конца.

— А меня можешь…

Сердце разрывается на ошмётки, каждый нерв отзывается на боль в его словах, все моё естество терзает отчаяние и обида. А ещё мне жаль его, себя, нас…

— Влад, я тебя очень люблю, я никогда никого не смогу так полюбить. Не знаю, как буду существовать дальше и где взять силы вынести всё это, но я не могу их предать. Прости…

Он отстраняется от меня, оборачивается и облокачивается на руль, смотрит в никуда.

— Я так понимаю, ты уже всё решила? Приезжала попрощаться? — говорит сухим бесцветным тоном.

— Да…

Влад выходит из машины, моментально намокает под дождем, но, похоже, этого не замечает. Открывает багажник достает оттуда зонт. Открывает мою дверь, открывает зонт, подаёт руку. Я выхожу, он передаёт мне зонтик.

— Надеюсь, ты не пожалеешь о своём решении.

Садится в машину и уезжает, а я остаюсь одна, заплаканная, подавленная и несчастная.

Влад

Еду на автомате, куда — не знаю. Её слова, как удары обухом, звенят и звенят в голове. Я ушёл под лёд и не понимаю, как вынырнуть и вдохнуть хоть немного воздуха. Болезненные ощущения сверлят каждую клетку, внутри всё медленно рассыпается и превращается в пепел.

Останавливаю машину, выключаю зажигание, закуриваю. Затягиваюсь так, что грудная клетка начинает покалывать. Оглядываюсь по сторонам, не понимаю где я, заехал в какой-то частный сектор.