Звоню Калинину, прошу приехать.

— Что произошло? — заваливает он без стука.

— Сам не понимаю.

Пересказываю ему историю, Костя тоже недоумевает.

— Ты же помнишь Шарова? Он лет пять у нас работает. Что значит растерялся? Взрослый мужик, даже не будучи инструктором, прыгнул бы за ребёнком, а он растерялся. Не стыкуется у меня…

— И какого хрена мальчишка прыгал в воду? Подстава?

— Похоже,… но кому это надо?

— Думай, кому ты в последнее время насолил.

— Думаешь, реально, подаст в суд? — встаю из-за стола, подхожу к окну.

— В суде отобьёмся, конечно, но репутацию подмочат тебе. Не зря ребёнка подставили. Сколько ему?

— Тринадцать.

— Узнал, кто мамаша?

— Нет пока, попросил знакомого из РОВД, сказал часа через два. Шарова бы найти…

— Ладно, держи меня в курсе, скинь на почту всё, что есть на сейчас, что добавится, тоже скидывай.

— Хорошо.

До вечера встречаюсь с новым клиентом «Якоря», заключаю договор. На завтра договариваюсь о предварительной сделке по продаже недвижимости. Много времени занимает встреча с прорабом, обговариваем строительство мастерской. Загружен до предела, а ситуация с Шаровым не покидает. Что-то я упускаю, но что?

Не хочу сегодня ехать домой, решаю остаться на ночь в клубе. Поднимаюсь на лифте, на телефон приходит смс:

— Я дома.

— Отлично. Не пропадай, звони.

— Ок. Целую

— И я тебя.

Прячу телефон в карман, и меня осеняет. Твою мать! Набираю Костю.

— Есть новости? — спрашивает сходу.

— Я вспомнил, кто такая Валерия Бочарова. Это родная сестра Дианы, фамилия по мужу, потому сразу не понял.

— Пи*дец. Если подключат папашу, то придётся потягаться. Этот будет биться лбом о стену, пока не вышибет или башку не разобьёт.

— Придется его этой башкой первым о стену ударить.

— Влад, не горячись, давай подумаем.

— Думай. У нас есть время до завтра.

С*ка, решила, все-таки, со мной поиграть. Хорошо, поиграем.

Алина.

— Алинка, иди обедать! — зовёт мама. Я сегодня почти целый день читаю книгу. Это немного отвлекает от мыслей про Волкова. Я всего третий день дома, а уже ужасно соскучилась. Дни тянутся бесконечно. Мы, конечно, созваниваемся, но это совсем не то. Хочу его видеть, трогать, дышать его запахом. Откладываю книгу и иду на кухню. Мама к моему приезду приготовила столько всего вкусного, что мы до сих пор это не можем съесть. Захожу, сажусь за стол.

— А папа?

— Он позавтракал поздно.

— Мог бы просто составить нам компанию, пойду, позову, мне не откажет, — улыбаюсь и подмигиваю маме, она смеётся в ответ.

Прихожу в родительскую спальню, папа спит. На животе лежит газета, читал, так и уснул. Аккуратно откладываю её на комод. Про себя улыбаюсь, наверное, только мой папа ещё читает газеты, все остальные узнают новости из интернета, или хотя бы, телевизора. Ставлю на проветривание открытое окно, чтобы эта самая газета не улетела и иду обратно на кухню.

Прихожу, мама стоит, облокотившись о подоконник, и пристально смотрит на меня. Опускаю глаза на телефон, который я оставила на столе — пропущенный от Влада. Катастрофа! Его фотография рядом со мной на яхте стоит на его звонок, значит, мама её увидела.

— Кто это звонил?

Холодная дрожь появляется в моих руках, а к лицу приливает жар.

— Это мой парень.

— Парень? — мама повышает голос — на фотографии взрослый мужик! Алина, кто он такой?

— Да, ему тридцать один, но у нас хорошие отношения. Он классный, мам.

— Ты с ума сошла? Связаться с тридцатилетним мужиком! У тебя с ним что-то было?

Я опускаю глаза, она и так меня не понимает, как ей рассказывать о большем?

— Понятно, доигрались. Чем он занимается, где вы вообще познакомились?

— Мама, пожалуйста, давай я тебе всё расскажу, но в спокойном режиме, я не хочу ругаться.

— Давай, только отца пригласим, пусть послушает, как живёт его единственная дочь в большом городе. Саша! Саш! Иди сюда! — Мама машет кухонным полотенцем перед лицом, как будто, ей плохо — А я-то, дурочка, уши развесила. Приехала вся в новых шмотках, ещё рассказывает мне, хорошую зарплату дали. Да у тебя одна сумка стоит столько, как твоя зарплата!

Мне стыдно, я действительно, вешала маме лапшу, но как сказать правду при таком раскладе?

— Лена, что за пожар, что за крики? — папа заходит на кухню.

— Тут только что выяснилось, что у нашей Алины роман с богатым мужиком.

Папа цепенеет, таращит на меня глаза, переводит взгляд с мамы на меня.

— Это правда?

— Да…

— Кто он такой? Сколько ему лет?

— Тридцать один. Он владелец яхт-клуба, но…

— Чтооо? — лицо у папы берётся белыми пятнами — не Волков ли случайно?

Значит, слышал о нём, тем лучше, меньше придётся объяснять.

— Волков.

Мама хватается за сердце:

— Господи, только не это.

— Алина, ты совсем обезумела? Ты хоть понимаешь, с кем связалась? Мажор недоделанный! Такой же урод, как и его папа.

— Откуда ты знаешь, какой он? — пытаюсь защитить Влада.

— Я знаю! Я всё о них знаю!

— Саша, расскажи ей, — говорит мама, смотрят на меня оба, как на полоумную.

Папа садится на табурет, потирает виски, я не понимаю, что происходит, что он мне хочет рассказать, но чувствую, что мне это не понравится.

— Ты помнишь, где мы раньше жили?

— Да, в девятиэтажке, недалеко от моего университета.

— А почему переехали?

Я качаю головой, я была маленькая, не помню.

— Мы копили деньги много лет, хотели купить домик, мама хотела дачу, огород. А потом появился наш дальний родственник, он тогда под старшим Волковым работал. Предложил вложить эти деньги в бизнес, все риски брал на себя. Сказал, заработаешь на домик за пару лет. Мы посоветовались и согласились. Я бросил работу, снял помещение под магазин, родственник завёз мне по оптовой цене бытовую технику, мы продавали её с накруткой. В первый месяц дело пошло, мы неплохо заработали, я заказал ещё товар, деньги они мне одолжили. А через пару дней магазин взломали и ограбили. В полиции мне шепнули, что это дело рук родственника и Волкова, но дело закрыли, никто никого не искал. Я нашёл тогда выход на Волкова, а он послал меня куда подальше, сказал, что нужно было нанять охрану. И поставил на счётчик. Нам пришлось продать квартиру, чтобы отдать им долг и переехать в это захолустье к бабушке в двушку. Это наш злейший враг, дочка.

У меня волосы встают дыбом от этой истории и от того, как больно отцу это рассказывать. Я не знала ничего об этом. Но ведь, это касается Волкова-старшего.

— Только я не понимаю, при чём здесь Влад? — говорю я.

— Он его сын и ничем не лучше! Он уже тогда таскался по всем злачным местам в городе, участвовал во всех передрягагах, ни одна драка не обходилась без него и его дружков!

— Он уже взрослый, папа! Серьёзный бизнесмен, абсолютно здравый человек. Он очень хорошо ко мне относится. А с отцом он даже не общается.

— Такие не меняются! Как мы тебя воспитали, что ты позволила такому непутёвому человеку задурить тебе голову?

— Ты судишь его, даже не понимая, как он сейчас живет.

— Видим мы, как он живёт, — включается мама — с жиру бесится, покупает молоденьких девчонок за шмотки и рестораны. Где это вы на фотографии?

— На яхте.

— Я же говорю, с жиру бесится!

Папа поднимается:

— Послушай меня, вижу, что по-хорошему до тебя не доходит. Человека из рода Волковых никогда не будет в нашей семье, у нас к ним только ненависть, мы никогда не забудем, что они с нами сделали. Забудь его, прямо сейчас позвони и скажи, чтобы больше не беспокоил тебя, пусть найдёт себе новую дурочку. Если нет, я буду понимать, что ты предала нас и выбрала его. А значит ты мне не дочь! Я всё сказал.

Он выходит, закрывает за собой дверь, а я выбегаю за ним, залетаю в ванную и разражаюсь рыданиями. Мне так ужасно, что, кажется, сейчас умру. Почему всё так? Почему это со мной? Ничто не в силах заглушить эту боль, сердце крошится на куски, душа разлетается в щепки. Я отчаянно пытаюсь найти словам отца какое-то оправдание, но не нахожу. Зачем он так, за что? Он же совсем не знает Влада. Родители всегда были строгими, но то, как я получила сейчас под дых — это чересчур, даже для них. Я прорыдала белугой в ванной больше часа. Больше не осталось ни сил, ни эмоций, только тупая горечь и ломота во всём теле.