«Обычный прожит день очередной —…» Обычный прожит день очередной — Сижу и на столе расслабил руки. Мне что-то говорят и просят внуки… Бурчит кипящий чайник за спиной И лампочка в разбитой старой люстре Трещит, мигая светом надо мной… Всё так идёт неспешно и покойно, Размеренно и с чувствами в ладу. Почти ничто меня не беспокоит, Ну разве иногда за ерунду Сорвёшься криком и поймёшь, что зря …Переживая и себя коря — За старческую вспыльчивость и строгость… А видя детскую обиду, страх и робость, Себя винишь и знаешь наперёд — Всё позабудется, как раньше, вновь придёт Забота и любовь, и трепетная жалость. И понимание, что, может быть, осталось Не так уж много дней, отпущенных тебе, Подаренных, расписанных в судьбе По строчкам, по мгновеньям мимолётным… И точно в «яблочко», и промахам бессчётным, Которых не исправить, не восполнить — И каждый миг об этом надо помнить. «Декабрь, в разгаре русская зима —…» Декабрь, в разгаре русская зима — Уже по-настоящему – с морозом. Стоят, нахохлившись, притихшие дома, Из труб столбами вверх дымы летят (Собаки даже лаять не хотят), Природные видны метаморфозы… Зима бескомпромиссна: древа сушит, Слезит глаза и зло за шеи душит. Заставит и потребует она, Чтобы на шапках опускали клапана, Или ладошками мы потирали уши И в кулаках держали белые носы, И в инее ресницы и усы — Как будто бы посыпаны мукою, Которую стряхнём, смахнём рукою, Шарфами, рукавицами, платками, Обшлагом рукава, кусочком ткани любой, А в небе синем месяц голубой Красуется собой, качаясь плавно… На время здесь он станет самым главным: Над городами, лесом – целым миром, что на земле, А в небе над эфиром, …горя во мгле. А иногда – из опрокинутой корзинки, Летят с небес, застывшие слезинки …грустя по лету, А на крышах эполеты… Дымком слегка раскрашенного снега, Который светится на сером фоне неба. И проводов провисших аксельбанты, И кивера поднялись на столбах… И есть причина, и завидная судьба Стать самому у снеговеев номинантом: На скульптора, подельника погоды — На подмастерье… у самой природы. «Лежу в кровати и в окно смотрю…» Лежу в кровати и в окно смотрю. А на груди очки в раскрытой книжке, Вот во дворе на велике мальчишка Гоняет радостно наперекор дождю И зябкой сырости, и ветру, и ненастью… Разинул рот, хватая капли на лету… Промок, но улыбается от счастья, А я из рифм венец ему плету… Ночной город Я иду по ночному ослепшему старому городу. Надо мною склонились, уставшие за день дома. О бордюр спотыкаясь, шепчу нецензурщину в бороду, Помянув потихоньку всех мэров твоих, Кострома. Вдоль торговых рядов и вокруг череды сковородок, Вот и думский подъезд, где бывал я, сейчас прохожу. Здесь печатают ложь, полный бред губернаторских сводок. Перейду через сквер… с Долгоруким чуть-чуть посижу. По аллее вперёд – справа здание, там я обедал И за мэрским столом коньячок выпивал запростец. Как же просто тогда было всё – кто бы думал и ведал, Что в мгновенье одно нас догонит облезлый «песец». Впереди купола, над крестами хоругвью луна — Как бессменный свидетель пришедшей вселенской печали. Здесь увидел икону, и плакала горько она, В этом зале высоком когда-то меня обвенчали. А напротив театр пялит окон потухших глазницы, Он на прочном замке, да и что там увидишь теперь? Завтра снова придёт его «папа» – Борис Голодницкий. Вот такси огонёк, пусть везёт меня… Хлопнула дверь. «Бежишь навстречу пробуждающемуся рассвету…» Бежишь навстречу пробуждающемуся рассвету, Волосы по плечам пополам с ветром. Руки, как крылья, распахнуты в стороны, Касаясь земли едва, паришь невесомая, С улыбкою лёгкою, чистою – как первоцвет, И танцуешь, и смеёшься, и счастливее нет На земле. И даёшь остальным света лучик, А сама – отражение солнца и даже лучше, Ярче, потому что живая и радуешь, И вселяешь надежду, и собою облагораживаешь. И поёшь, и раскрываешь чистую душу, Разбиваешь преграды и темницы рушишь. Пустоту содержанием наполняешь и смыслом. Там, где ещё не зажглось, – даришь искру. Мгновение – и очищающее пламя: Огонь, сжигающий недоверие между нами… И любовью греешь, и ободряешь сердца. И зарождаешь жизнь новую в продолжение Цикла земного и природы движения. И всё по кругу, и снова, и без конца… Но ведь это и есть вечность и воля творца. И не надо искать лучшего определения Тому, как природа с чудом повенчана. А итог? А итог – это она, Женщина! |
