Тифон разваливался на части. Каменные куски отваливались от гигантского тела и с оглушительным грохотом врезались в землю. Щупальца, когда-то черные и лоснящиеся от липкой слизи, сохли одно за другим. Надламывались с хрустом зимних веток и падали вниз, окончательно рассыпаясь в прах.

Оранжевые всполохи гасли, с шипением остывала раскаленная лава, и даже оставленные лапами Тифона каменные трещины закрывались одна за другой. Пройдет совсем немного времени и царство Аида вернется в свое первоначальное состояние.

Спокойное, тихое, мертвое.

Битва за Тартар подошла к концу. С поражением своего чудовищного господина, даже самые верные сторонники Тифона бежали под натиском сплоченных сил Империи и духов Аида. Ехидна бросила своего мужа на произвол судьбы и исчезла в отражении, оставив значительный кусок хвоста Персефоне в подарок.

Тифон проиграл, это было очевидно всем. Но проигрыш не равен смерти. Тварь все еще жила, и сейчас, прямо на моих глазах, снова собиралась с силой в теле принцессы.

— Мистер Адриан! Сделай что-нибудь! — словно щенок, жалобно заскулила Мина. На коже лежащей на камне Кати снова выступили черные вены, а едва пришедшая в себя принцесса забилась в судорогах. — Пожалуйста. Пожалуйста!

Я опустился на колени. С каждым мгновением Катя выглядела все хуже и хуже, и, словно повторяя прошлый кошмар, девочка судорожно дернула ладошкой, попытавшись ухватить меня за ладонь… Но нащупала лишь воздух.

В прошлый раз я поплатился рукой. Сегодня я собирался поставить больше.

— Рью?

— Да, господин, — Японец выглядел хуже некуда. Глубокая, наскоро перевязанная рана на правом плече, дорогой черный костюм превратился в половую тряпку, а сам мужчина напоминал досуха выжитый лимон. Но при всем при этом в голосе Рью не было усталости, а карие глаза горели несгибаемой волей.

— Уведи ее, — я кивнул на Мину, снимая с себя пиджак. — На всякий случай.

— Нет, Адриан! Не надо! Я хочу…

— Идем, юная госпожа, — Рью осторожно ухватил брыкающуюся девочку за руку и потянул в сторону. — Не будем мешать господину работать.

— Отпусти меня! Ты не понимаешь! Катя! Катя, ты меня слышишь?! Катя!

Со стороны принцессы послышался судорожный хрип.

— Мина? Это… Ты?

— Тише, принцесса. — Как только мы остались одни, я положил голову девочки себе на колени. — Побереги силы.

Ее шепот придал мне уверенности. В прошлый раз, Тифону потребовалось секунд десять, чтобы вернуть контроль, но сейчас время исчислялось минутами. Я ворвался в сердце Тифона, в облике орла вынес обеих девочек наружу, а Катя все еще держалась.

Что было тому причиной: потраченные на создание тела и битву силы, мое прошлое вмешательство или научившаяся лучше бороться девочка, я не знал. Да и знать не хотел. Все что меня сейчас волновало — это крошечное тело принцессы у меня на коленях. Ее жизнь, ее душа ускользали, а я… Я не знал, как их удержать. С губ сорвался раздраженный рык. Ненавижу беспомощность! Но и сдаваться я не собирался.

Сознание привычно скользнуло внутрь моей души, в Черную Комнату. Глаза пробежались по столу, между делом подмечая изменения, произошедшие с прошлого раза. А их было немало. Например, вместо носящихся в воздухе синеватых искр на правом троне слева от меня демонстративно чистил перышки здоровенный орел.

Символ Зевса. Его Аспект, Превращение — видимо, результат бесчисленных появлений Зевса в зверином виде — спас девочек от падения, но сейчас… Сейчас он ничем помочь не мог. Я взглянул дальше, на второй трон.

Символ Ахилла. Глазницы медного шлема пылали потусторонним зеленым огнем. Жертвенное пламя вселяло мужество, придавало сил и уверенности, но, как и Символ Зевса спасти Катю было не в силах. Примерно также мне ответило крошечное солнце на третьем троне, — моя внутренняя интерпретация сил Аида. Все три Символа были бессильны.

Оставался только один. Я всмотрелся в темную фигуру напротив, значительно изменившуюся с нашей первой встречи. С каждым поглощенным камнем Кронос обретал очертания. Набирался сил, влияния. Там, где раньше я видел лишь скрытую во мраке фигуру, теперь сидел невысокий мужчина с ледяными глазами и спокойным, каменным лицом.

Я вздохнул.

— Мне нужна твоя помощь.

Кронос молчал, изучая меня безразличным, холодным взглядом своих голубых глазах. Затем медленно, даже демонстративно поднял руки вверх и положил на каменный стол. Я нахмурился. На запястьях титана, прямо под мозолистыми ладонями, тяжелой веревкой растянулась железная цепь.

Кандалы. В пределах Царства Аида Кронос был бессилен.

— Ад…ри…ан, — тихий шепот принцессы вырвал меня в реальность. Я заскрежетал зубами, с трудом сдерживая мат. Иссиня-белое лицо, без единой кровинки говорило только об одном — время на исходе. Мои взгляд скользнул по лежавшему на кампе Первому Дару, но я мгновенно отказался от этой идеи. Еще один финт с короной девочка просто не переживет.

— Мне… больно.

— Сопротивляйся, черт тебя дери! Ты ведь принцесса! Принцессы так просто не сдаются! — прорычал я, в мыслях отчаянно ломая цепь на руках титана. Символ Аида на голове полыхал и искрился от усилий, но кандалы держались крепко. Да и не мог он помочь, как-никак силы отца и запечатали Кроноса в Бездне где-то под нами.

— Твою мать! — не сдержав гнева, крикнул я, когда очередная попытка пробиться к Кроносу не увенчалась успехом. Впервые в жизни я пожалел, что боги бросили титана гнить в Бездну — он бы сейчас мне очень пригодились.

Словно услышав мои слова, позади раздались глухие шаги. Даже не оборачиваясь, я легко узнал директора Креона — запах его виноградного парфюма не спутать ни с чем.

— Что тебе надо?

— Девочка умирает, Адриан, — Креон плюхнулся на каменную землю Тартара и, сладко зевнув, с наслаждением потянул руками. Складывалось ощущение, что директор вернулся не с тяжелейшей битвы за будущее Греции, а с родительского собрания. И сейчас вовсю наслаждался заслуженным отдыхом. — Ну что? Будешь спасать?

— Будто это так просто, — огрызнулся я. Кандалы Кроноса упорно отказывались поддаваться, на них даже трещинки не было!

Директор пожал плечами.

— Уж точно не сложно.

— Если знаешь, как помочь — говори, — резко ответил я, постепенно зверея от его легкомысленного тона. — Если нет — проваливай. Аполлон там! Твоей хозяйке нужна его сила, разве нет?!

Я не удержался и добавил.

— Поэтому она прислала его к нам на помощь.

Губы Креона… Нет, Одиссея тронула загадочная улыбка. Внешне мужчина никак не поменялся, все то же толстое брюшко, та же глубокая залысина… Изменилась лишь его поза, как он держал себя. Спокойная, уверенная. Теперь в голосе Одиссея слышалась сталь.

— Я говорил Афине, что ты поймешь. Что до бога Света… — Глаза мужчины демонстративно подернулись золотой пленкой, а затем, мигнув, приняли обычный цвет. — Он уже принял… мою точку зрения.

— А ты находчивый ублюдок, директор.

— Стараюсь, — Одиссей дружелюбно развел руками, принимая похвалу. Внезапно его лицо посерьезнело. — Я говорил, что придет время выбирать сторону, не так ли? Оно настало. И ради нашей общей знакомой, выбирай быстрее.

Он выразительно глянул на зашедшуюся тяжелым кашлем девочку. Катя едва слышно застонала и повернулась ко мне. Словно крошечный котенок, она искала тепло и защиту, даже не понимая, что мне нечем ей помочь.

— Все будет хорошо. Обещаю, — автоматически пробормотал я, вытирая рукавом выступившую на ее губах кровь. Принцесса уже не могла говорить, перейдя на едва различимый шепот.

— А, бездна! — внезапно скривившись, прошептал Одиссей. Он наклонился вперед и парой жестов начертил на лбу Кати незнакомый символ, чем-то напоминающий иероглиф. Лицо девочки озарило красным, но свет ощущался теплым, ласковым. Мигнув напоследок, иероглиф впитался в кожу девочки.

Катя вздрогнула и запищала от боли, дрожа и прижимаясь ко мне сильнее. Но перед тем, как я успел оттолкнуть директора в сторону, девочка успокоилась. Она перестала дрожать, ее лицо порозовело, а сама принцесса задышала ровнее и чище.