— Отец? — воин упер в Громовержца полубезумный звериный взгляд и вызывающе оскалился, отчего Аполлон аж потерял дар речи. — Что, опять меня сдаешься крайним?!

Зевс трухнул головой, с трудом борясь с желанием прилюдно наказать дерзкого щенка. Впрочем, сейчас не время. Сейчас он хотел получить ответы на вопросы.

— Что ты забыл в Академии, сын? — спокойно спросил он, словно не заметив наглого поведения. — Почему притворялся учителем?

Воитель только пожал плечами.

— Убивал время.

— Ложь! — ткнул в него пальцем Аполлон. — Он защищал этого смертного щенка, Адриана.

Арес безразлично искривил губы.

— Афине мальчик по нраву. Я решил, будет забавно, если щенка удавит его же собственный учитель. Только представь, отец. Как бы он выл, как бы рыдал на коленях, пока я… Он издал чавкающий звук. — Пока я давил бы ему глаза.

— Отец! Это же очевидная…

— Я сказал: «Довольно», — тоном ниже произнес Зевс, устало массируя виски. — Арес твои распри с сестрой выходят за все границы. С этого момента я запрещаю тебе покидать пределы Олимпа без моего разрешения. Что до Адриана Лекса… Забудь про него. Это вас обоих касается. Мы не убиваем пастухов без особых причин.

Аполлону ответ явно не понравился.

— Неужто ты боишься Аида, отец? Он же… Кха-кха!

— Боюсь? — раздражение в глазах Громовержца сменилась на холодную ярость, пока мускулистая рука с силой сдавливала горло бога. — Не путай мое милосердие со слабостью, сын. Ибо даже у милосердия есть границы. Или… может, ты считаешь, что я сдал?

— Прости, отец… Кха-Кха!

— Может, ты считаешь, что мое время пришло? — Ладонь Зевса сжалась еще сильнее. — Что мне пора уступить? А?!

— Нет… Кха-Кха. Отец… Пожалуйста…, — с ужасом хрипел Аполлон, пока его глаза наливались кровью. — Пожалуйста… Кха-Кха!

Зевс склонил голову набок, словно любуясь страданиями сына, пока наконец не разжал ладонь, словно пушинку отбросив едва дышащего бога в сторону. Аполлон проехался по гладкому, словно лед, полу и врезался в стену, где и замер, судорожно сжимая красное горло и давясь сухим кашлем.

Громовержец проводил Аполлона презрительным взглядом, словно разочаровался в его слабости, и вернулся обратно на трон. На обоих сыновей он больше не смотрел.

— Оставьте меня. Оба.

Боги поклонились и направились к арке выхода. Только если Арес выходил с расправленной спиной и довольной ухмылкой, то его брат обеими руками держался за горло и с трудом семенил к двери, кидая на бога Войны разъяренные взгляды.

— Думаешь, что это конец? — стоило им выйти наружу, прохрипел Аполлон и быстро оглянулся по сторонам, чтобы проверить, что никто не видит его унизительного состояния. — Я…

Арес не стал дожидаться, пока тот закончит и просто, без замаха врезал брату в нос. Короткая вспышка света, и… Аполлон исчез. Вот только смачный хруст и золотая кровь на костяшках пальцев весьма явно говорили, что полностью бог Света увернуться не смог.

— Тебе не надоело? — раздался из-за спины весельный мальчишеский голос, заставивший Ареса улыбнуться. Среди прочих богов, к Гермесу он относился лучше других. За исключением разве что Афродиты, но там уже несколько иные причины.

— Поддерживаю имидж.

В ответ на это Гермес закатил глаза и демонстративно огляделся, как бы говоря: «Ты видишь кого-то кроме нас двоих?». Арес мысленно взвесил за и против, и внутренне согласился. Храм Двенадцати располагался на самой верхушке горы Олимп, простым богам сюда допуска не было.

Да и что сказать, ему откровенно надоело держать личину.

— Что происходит, Гермес? — спокойно спросил Марс, кивком головы указывая на безлюдный сад, где они могли бы говорить без опасения быть подслушанными. — Я давно не видел отца в настолько параноидальном состоянии.

— Проблемы на границе, — коротко ответил Гермес, с трудом удержавшись, чтобы не присвистнуть от восхищения.

Подумать только, две тысячи лет он считал Ареса безумным психопатом, с бзиком на кровавых оргиях… А сейчас перед ним стоял хладнокровный, сдержанный и уверенный мужчина, но при этом с веселой, даже озорной, как у самого Гермеса, искоркой в золотых глазах.

На секунду Богу плутовства и мошенничества даже как-то стыдно стало, но он быстро оправдал недосмотр своей занятостью. Да и, казалось бы, какая разница, что в Риме Марса считали благоразумным и честным богом военного дела? Где Олимп, и где Рим в конце-то концов.

— Проблемы на границе? — переспросил Марс, как только они оба опустились на белокаменную скамейку среди сада оливковых деревьев. — Я ничего не слышал.

Гермес кивнул.

— Так и должно быть. Мы с Дионисом убрали все следы. Всего пара смертных свидетелей, которых спишут за бормочущих пьянчуг. От остальных пришлось… избавиться, — тут бог заметно поморщился и отвернулся в сторону.

— Избавиться? Все настолько плохо? — удивленно нахмурился Марс.

Убийство смертных не было чем-то из ряда вон выходящим, но на его памяти Гермес отличался нехарактерным для богов человеколюбием. Он бы не стал «избавляться» от людей, если бы на то не было серьезной причины.

— Хуже некуда, — незатейливо рассмеялся вестник. — Северное сияние в двадцати километрах от Милана, десяток обезлюженных за ночь деревень на Востоке, солнечные блики в середине ночи по всей границе с Европейским союзом… Мне продолжать?

— Валькирии Одина, Ёкаи из Азии…, — быстро сложил два и два Марс и нахмурился еще больше. — Солнечные блики? Архангелы? А они-то тут что делают?

— Гавриил или Михаил, — подтвердил его подозрения брат. — За эти века Олимп как-то забыл, что мы не единственные боги на этой планете. Вот только остальные не забыли.

«Как акулы, почуявшие в воде кровь» — проскользнула в голове Ареса неприятная мысль. Зато теперь хотя бы понятно, почему Зевс не поставил непослушного сына на место, а ограничился полумерой вроде «домашнего ареста».

Олимп показал слабость, и почуявшие момент враги с каждым днем все активнее будут сжимать кольцо со всех сторон. Дело шло к глобальной бойне, новой дележки власти и паствы… В такой ситуации Громовержец просто не мог портить отношения с богом войны, каким бы ненормальным мясником, он бы его не считал.

Ведь очень скоро ему может пригодиться мясник.

— Думаешь, мы правильно поступаем? — вопрос вырвал его из задумчивости.

Арес поднял глаза и спокойно проследил за вставшим со скамьи братом. Тот подошел к балкону и теперь задумчиво смотрел вниз, на владения смертных. Смотрел с привычной насмешливой улыбкой на губах.

Вот только в тоне Гермеса не было даже намека на улыбку. Бог… сомневался. В принятых решения, в правильности пути… В выбранной стороне.

Гермес, Арес и остальные заговорщики согласились с планом Афины по разным причинам. Кто-то из-за идейных соображений, кто-то ради гарантии власти в новом мире, кто-то из-за неимения выбора…. Но ни один из богов не сомневался в одном:

Так или иначе привычному порядку скоро настанет конец.

— Эм, никто не против, если я включу музыку? — осторожно поинтересовался Элай. Даже протянул руку к панели, но нарвавшись сразу на несколько ледяных взглядов плюнул и отвернулся к окну. — Злые вы какие-то…

В чем-то он был прав, атмосфера в лимузине стояла… напряженная. Вместе с нами домой ехала еще Лика, которая ничего не понимала о происходящем, и это ее дико бесило. Тайгеру даже приходилось оборачиваться каждые сто метров, чтобы проверить не перебили ли мы друг друга.

А ведь так все хорошо начиналось…

Артемида выслушала мой рассказ удивительно спокойно. Буркнула что-то вроде… Ну да, это в стиле Афины и перешла к вопросам. И вот там начались проблемы. Богиня легко раскусила что-то я что-то недоговариваю — а именно о моих мыслях о причастности Афины к пропаже ее силы и дальнейших планах мудрейшей — и серьезно так разозлилась. На мой резонный вопрос: «А с чего я вообще должен был тебе что-то рассказывать, если тебя это не касается?» она отреагировала… невнятно. То есть фыркнула и замолчала, скрестив на груди руки.