— Домой не вернулась из школы — вот и все.

Варламов не стал терять время.

— Пришли к вам за помощью, Лидия Григорьевна, извините за беспокойство среди ночи.

— Да, да, пожалуйста, — ответила Лидия Григорьевна. — Проходите в комнату.

— Не беспокойтесь, побеседуем здесь, в коридоре. У меня несколько вопросов.

— Пожалуйста.

— Скажите, когда Зоя ушла из школы?

— Сразу после уроков мы всем классом сажали цветы во дворе школы. Это как раз ее, Зои, затея, она позвала подруг, сказала, что дома уже посадила.

— Да, позавчера посадила, — подтвердила мать. — Во дворе и на огороде. Она очень любит цветы. И вообще зелень. В прошлую осень с подружками по всей улице посадила березки. Нынче они уже листочки распустили.

Майор терпеливо выслушал мать Зои и снова спросил у Лидии Григорьевны:

— Во сколько, с кем и куда пошла Зоя после работы?

— Вот этого не знаю. У меня скопилось много тетрадей для проверки, ушла пораньше домой.

— С кем работала Зоя? Кто ее близкая подруга? Нужно узнать, когда и с кем ушла Зоя из школы. Ждать до утра долго. Трудно ждать.

Мать и отец согласно и благодарно закивали. Лидия Григорьевна ответила:

— Я сама готова с вами поехать. Думаю, Зоя, как всегда, ушла с Мариной Колесниковой. К ней и следует заехать. Я сейчас, быстренько оденусь.

Колесниковы жили на пятом этаже. Все поднялись по лестнице. Ермаков тяжело дышал, но не жаловался.

Варламов остановился у двери, на которую показала Лидия Григорьевна, медленно потянулся к белой кнопке звонка. Не хотелось будить людей под утро, прерывать сладкий сон, тем более, что ночной звонок всегда так неожидан, тревожен. Самое трудное — растолковывать побеспокоенным людям цель нежданного визита: не всегда находятся нужные слова, убедительные доводы.

Майор нажал кнопку и, когда за дверью раздался сонный вопрос, посмотрел на Лидию Григорьевну.

— Это я, Петр Семенович, учительница Марины, Лидия Григорьевна. Очень важное дело есть, откройте, пожалуйста.

Отец Марины не сразу ответил, еще раз переспросил и, распознав голос учительницы, приоткрыл дверь.

— Потерялась Зоя Ермакова, — шепотом заговорила Лидия Григорьевна. — Вот и ищем. Марина дома?

— Дома, спит.

— Надо бы ее разбудить, должно быть, вместе с Зоей ушла из школы.

— Проходите.

Отец Марины, однорукий, инвалид войны, придерживая культю, сказал виновато:

— К сожалению, Зоя к нам не заходила, но была с Мариной в магазине, покупали конфет Владику, братишке младшему, семь лет исполнилось ему. Сейчас я разбужу Марину.

Колесников исчез за дверью и через минуту вывел за руку сонную, в распахнутом халатике дочку.

Недоуменно моргая, Марина обвела ночных пришельцев сонным взглядом и вдруг застеснялась, запахнула халатик. Узнав учительницу, улыбнулась, глянула осмысленно.

— Марина, ты ушла из школы с Зоей? — спросила ее учительница.

— Да, сажали цветы. Потом забежали в спортзал, попрыгали немножко. Оттуда — в магазин. А что случилось, Лидия Григорьевна?

— Пока ничего, просто Зоя не пришла домой, вот и разыскиваем. Из магазина куда пошли?

— Я домой. Конфет Владику купила и домой. Зоя съела одну конфетку, ей понравились, она тоже купила сто граммов. И мы пошли.

— Куда?

— На улицу. На углу еще немного постояли, поговорили. Зоя пошла домой. И я тоже.

Лидия Григорьевна посмотрела на майора.

— Когда вы шли из спортзала в магазин, вам никто не встретился, никто с вами не заговаривал? — спросил Варламов.

— Нет.

— Ты никого не видела, никто за вами не шел?

— Я не смотрела.

— Понятно. Зоя купила конфеты такие же, какие и ты Владику?

— Да.

— Какие конфеты?

— Карамель. «Снежок».

— Вот они, товарищ майор, — показал отец Марины, сразу сообразив, что нужно Варламову.

— Если можно, я возьму одну, товарищ Колесников.

— Конечно, берите, пожалуйста.

Майор оглядел карамельку и спрятал в карман.

— В котором часу ты пришла домой, Марина?

— Не помню. Во сколько я пришла, папа?

— Около восьми часов.

— Ну что ж, извините за беспокойство. До свидания. Спокойного сна.

Варламов, пропустив вперед учительницу и мать Зои, вышел на лестницу.

Спустились вниз молча. Варламов не сел в машину, сказал, обращаясь к Ермаковым:

— Я пройдусь пешком, а вы поезжайте домой. И не беспокойтесь, не изнуряйте себя догадками и предположениями, ждите вестей от нас. Мы найдем, думаю, найдем вашу дочь. Спасибо вам, Лидия Григорьевна, за помощь. Извините, пожалуйста, за беспокойство.

Вернувшись в отделение, Варламов связался по телефону с дежурным министерства, узнал о результатах опроса отделений и постов милиции: ничего утешительного, никаких следов. Вызвав помощников, майор приказал обследовать улицы, по которым могла пройти Зоя от магазина до дому.

Аркадий без сна провалялся в постели до самого утра. Отец не пришел и к завтраку. Зато неожиданно заявился Олег. Он привел велосипед, но не Аркадия, а какой-то другой, почти новый.

— А где же моя «Кама»?

— Понимаешь, — Олег отвел взгляд в сторону. — Твою машину взял со двора мой товарищ прокатиться, а сам, оказывается, только научился кататься, ну и... В общем, налетел на машину.

— Разбился?

— Нет, сам не поранился, только велосипед смял. Вот отдал свой вместо твоего. Ты извини, — и совсем уж смутившись, добавил: — И Даша просит тебя не обижаться, раз уж так получилось.

— Ладно, ладно, — сразу смягчился Аркадий. — Не все ли равно, на какой машине ездить. Только твой товарищ не предъявит мне иск, если встретит в городе на своей машине?

— Что ты! Сам же разбил чужую машину. Об этом не беспокойся. Все в ажуре, — подражая бригадиру, закончил Олег и, попрощавшись, убежал.

Из разговоров на улице Аркадий узнал, что в городе совершено преступление: двое парней избили прохожего и убежали, оставив велосипед. Аркадий насторожился: не связано ли это событие с другом Олега, разбившим «Каму»? Поведение брата Даши наводило на сомнение в его искренности.

Аркадия угнетала боязнь чего-то. Он не посмел даже разузнать подробнее: какие парни избили мужчину, какой велосипед бросили. Вечером хотел было расспросить обо всем отца, рассказать о своих подозрениях, но, вспомнив о Даше, промолчал.

Он пошел навестить Дашу, но не застал дома. Мать отдала покрасневшему парню записку, в которой Даша сообщала о срочной командировке. Аркадий очень огорчился, да что делать. Решил все-таки дождаться возвращения Даши и получить ответ на свои сомнения.

Если хулиганил Олег с другом, то их сразу же задержат. А что тогда скажет Даша, что она подумает об Аркадии? Чего доброго, еще доносчиком назовет, фискалом. Да может, Олег тут и ни при чем. Мало ли парней гоняет на велосипедах, мало ли разбивают машины. Об Олеге Аркадий не слышал дурного слова, Даша никогда не жаловалась, наоборот, хвасталась своим братом. А раз так, лучше и не думать обо всем этом, не заикаться, а то наведешь милицию на ложный след.

И все-таки Аркадия беспокоила история с велосипедом. Ночью ему даже приснилось, будто он стоял перед отцом в его кабинете, и тот выговаривал: «Я тебя никогда не ругал, а сейчас вынужден осудить твое поведение: почему скрыл от меня, что пропал велосипед, не сообщил, что машину дали тебе взамен разбитой? Отвечай!»

И вслед за тем виделось, будто Даша плакала навзрыд, умоляла Аркадия: «Ты не донесешь на Олега, если любишь меня, если хочешь стать моим мужем! Ты сам говорил, что любишь не только меня, но и всю мою семью, мой дом, даже улицу, на которой я живу. Так? Неужели ты хочешь, чтобы мой единственный брат по глупости попал в тюрьму. Если ты это сделаешь, то забудь меня. Забудь навсегда. Прощай!»

Сон не забылся. Утром Аркадий поднялся хмурый, разбитый. Даже не стал завтракать, чтобы не встретиться с отцом, собрался и уехал на пруд рыбачить.

За ужином он сидел, не поднимая головы, молча орудовал ложкой. Отец тоже молчал. Мать с недоумением поглядывала на мужа и сына — что это с ними стряслось? Ну, у отца работа такая, это понятно, к этому Людмила Андреевна давно привыкла. А с Аркадием что же происходит? Приехал в отпуск и ходит как пришибленный, что-то таит в себе.