Мартынов помолчал, встав, прошелся по комнате. Подскользнувшись, упал, вскочил и заметался пуще прежнего, будто волк в клетке. Внезапно сел напротив Олега, заговорил свистящим страшным шепотом:

— Слушай меня, делай и говори то, что скажу.

Олег часто кивал головой, вздрагивал: в него прокрался страх и взял в холодные тиски сердце.

— Зое надо заткнуть рот, понятно? Чтобы не вздумала ляпнуть о разговоре с тобой. Нас ищут, Олег, — Флор оглянулся по сторонам, покосился на окна, прислушался к двери. Паренек оцепенел, сжался весь в предчувствии неотвратимой опасности. — Нас ищут, — снова со свистом прошипел Флор, впадая в наигранный драматизм. — Мы с тобой преступники. Убили человека. За такое деяние — расстрел. В лучшем случае — двадцать пять лет тюрьмы. На всю жизнь каторга. Понял? Поэтому — молчок. Сам молчи. И займись Зоей. Сегодня же разыщи ее, пригласи в кино. Билеты купи сейчас же. На́ вот деньги, иди прямо к директору, скажи, просил, мол, Флор Мартынов. Зою надо уговорить, чтобы молчала. Понятно? Наговорил, мол, по пьянке, и все. Просто слышал, что кто-то кого-то сбил велосипедом. Ну, и решил похвастаться: я сбил. Вот, мол, какой я, ухарь-молодец. А на самом деле, мол, ничего этого не было, не сбивал никого. И не забудь о том, что сказал из хвастовства, по пьянке. Понял?

— Понял, понял, понял, — кивал головой Олег.

— Ну, и лады. Я тебе верю. Держись одной линии. И все будет шито-крыто, Маргарита. А иначе — расстрел. Либо тюрьма, что один черт.

Флор снова встряхнул парня за плечи, улыбнулся, поднял его со стула за ворот пиджака.

— Стой на ногах крепче, не дрожи. Все хорошо будет, если будешь слушаться меня, делать то, что велю. А сейчас быстренько сбегай в магазин. Освежимся. На вот на пол-литру.

Флор протянул Олегу деньги, достал авоську, принялся складывать в нее пустые бутылки.

— Посуду сдай, возьми закусон — колбасы, сыру, огурцов. Да не задерживайся. Живо-два, одна нога здесь, другая там. Веселее, парень. Не пропадем, если держаться намертво друг друга. Дуй. Я жду тебя.

Олег убежал, точно ошпаренный. А Флор в изнеможении упал на кровать, закинул руки за голову, задышал глубоко, со свистом и хрипом.

Возвратясь домой, Аркадий ничего не сказал о велосипеде ни матери, ни отцу, только что вернувшемуся из служебной командировки. Брат Даши и на следующий день не удосужился пригнать велосипед, но Аркадий не мог на него сердиться: ведь в скором времени они породнятся, так стоит ли портить отношения из-за какого-то велосипеда.

Отец весь этот день провел в милиции, пришел домой поздно, усталый, чем-то недовольный, сразу после ужина лег отдохнуть, просмотреть газеты, да и заснул.

Ночью раздался телефонный звонок. Аркадий, спавший в соседней комнате, испуганно вскочил, закричал спросонья:

— Кого поймали?..

Отец открыл дверь, включил свет и, разговаривая по телефону, улыбнулся сыну.

— Да, я слушаю, — ответил Варламов, повернулся к вставшей с постели жене, укоризненно покачал головой. — Понятно. Что уже сделано? Так. Правильно. Я буду через десять минут. Пришлите машину.

Варламов быстро оделся, натянул сапоги. Жена, привыкшая к внезапным ночным вызовам, молча прислушивалась к шуму за окном. Шел дождь. В водосточной трубе ручеек пел песенку, значит, мужу надо надеть плащ. Она знала, что Константин не ответит на ее вопрос, но все-таки спросила:

— Что случилось, Костя?

— Ничего, Мила. Ничего особенного. Ты спи, пожалуйста. Давно бы уже пора привыкнуть.

— А я страшный сон видел, — заявил вдруг Аркадий, останавливаясь в дверях. — Правда, папа, что же произошло? Так просто тебя не стали бы будить, есть дежурная служба.

Варламов нахмурился, ответил рассерженно:

— Что произошло? Что случилось? Да ничего особенного. Девочка, вернее, девушка из школы не вернулась домой. Вот и надо в этом разобраться. Обыкновенная работа... Ну, вы спите, до утра еще часа три. А я пошел.

На улице было темно, казалось, небо опустилось на крыши домов, пытаясь вдавить их в мягкую весеннюю землю. Уличные огни походили на мыльные пузыри — клубились, разбухали, лопались.

Из-за поворота выскочила машина, перекатывая под радиатором тугие оранжевые клубы света. Дождь лил. «Газик» остановился у дома, шофер распахнул дверцу.

— Доброе утро, товарищ майор.

— Утро пока еще не наступило, — ответил Варламов, усаживаясь на сиденье. Майор был недоволен вызовом. Заместителя начальника районного отделения милиции могли бы и не тревожить, но его начальник, молодой капитан Белов, находился в отъезде, вот и пришлось майору подниматься ночью. Майор в годах, к тому же у него ранения, полученные на фронте; с каждым годом они дают о себе знать все сильнее. Скоро уж и на пенсию.

А девушка, наверное, зашла к подругам да и заночевала. Спит, а родители бегают по городу, обзванивают знакомых, требуют у милиции разыскать пропавшую.

В районном отделении дежурный доложил Варламову о происшествии. Граждане Ермаков и Ермакова заявили об исчезновении дочери, Зои. Девушка всегда приходила домой из школы не позже семи часов, если занималась в спортивной секции — приходила в девять. Обязательно. А сегодня после школы не вернулась и в десять. Ждали до одиннадцати — нет. Начали искать — безрезультатно. Девушка словно сквозь землю провалилась. Вот родители и обратились в милицию.

— Родители не уходят, сидят здесь уже более часа. Отец два раза бегал домой и снова возвращался, — закончил доклад дежурный.

— Где они?

— Я их в комнате отдыха разместил, чтобы не мешали работе.

— Пригласите сюда.

— Есть.

Вошли двое, мать и отец пропавшей, тихие, усталые, с надеждой уставились на майора.

— Здравствуйте, товарищи. Значит, вашей дочери нет нигде?

Родители опустили головы. Мужчина, усадив жену, быстро заговорил:

— Везде искали: у подруг, у знакомых, в школе, в клубах, даже в «скорую помощь» звонили. Найдите нашу дочь, очень просим. С ней что-то случилось. Может, стукнули, как это сделали на Нагорной улице. Убили же человека.

— Успокойтесь, товарищ Ермаков, не следует впадать в крайность, — как можно убедительнее и спокойнее проговорил майор и добавил: — Между прочим, мужчина, о котором вы говорите, не убит. Он жив, лежит в больнице. Не рекомендую вам распространять непроверенные слухи. Большой вред этим делу наносите. Сколько лет вашей дочери?

— Семнадцать, — откликнулся первым дежурный. — Зовут Зоей, учится в девятом классе, в новой школе.

— Да, да, да, — подтвердили родители. — Одна она у нас, единственная.

— Приметы? — деловито спросил майор, склоняясь над бумагой.

Родители растерялись, переглянулись.

— Добрая она, — начала было мать, но Ермаков махнул рукой, и жена замолчала.

Майор подсказал:

— Цвет волос, глаз, рост, фигура, одежда, приметы лица: нос, родинка. Понятно? Расскажите.

Отец, точно на экзамене, перечислил приметы дочери. Майор записал и молча что-то обдумывал. Отец и мать Зои не сводили с него настороженных глаз, ждали действий. Варламов посмотрел за окно: дождь, до рассвета еще далеко. Но и ждать нельзя, нужно что-то предпринимать. Он вышел в свой кабинет и позвонил дежурному министерства: попросил сообщить всем отделениям милиции города и пригородных районов, на посты о пропавшей девушке.

— Начнем поиски, — сказал майор, возвратясь с портфелем в руках. — Вы знаете, где живет учительница дочери?

— Как же! — ответила мать. — Я с ней знакома. Мы у нее, правда, сегодня не были, постеснялись тревожить ночью.

— Придется потревожить, ничего не поделаешь, — сказал майор. — Прошу вас проехать к ней вместе со мной.

Классный руководитель учительница Лидия Григорьевна испугалась ночного стука, открыла дверь не сразу, только после разговора с матерью Зои. Увидев человека в милицейской форме, еще больше всполошилась.

— Что же случилось с Зоей, Иван Афанасьевич? — спросила она у Ермакова. Тот пожал плечами.