– Бориса больше нет.

– И женского достоинства тоже нет, да, Вера?

– Прекрати.

– Быстро нашла хахаля и в компанию его привела на место Бориса.

– Зорин мне изменял. И то, что писали журналисты, то не слухи.

– А я уже не знаю, кому верить, Верочка. Вот у меня правда – перед глазами. Ты и этот Зверев.

– Моя личная жизнь – моё дело. Тебя она не касается. И уж тем более не смей осуждать, Слава. Не надо на меня так смотреть. Жизнь продолжается.

– Как же я ошибался… – он тянет безнадежно.

Я прикрываю глаза и слышу, как он добавляет:

– …В тебе.

– Мы ошибаемся каждый день. Увы, – сухо заключаю.

Стиснув зубы, я прохожу мимо Безрукова, не в силах продолжать разговор.

Выхожу в рабочую зону и оглядываюсь, цепляя ищущим взглядом серую рубашку, в которой заявился, как снег на голову, Виктор. У меня к нему миллион вопросов и мешок возмущения. Какого он пришел в офис без предупреждения, огласил нашу с ним тайну про брак и вообще откуда такое дерзкое поведение.

Я нахожу Виктора, распивающего кофе с разговорчивой секретаршей Олечкой. Прерываю их смех своим мрачным присутствием.

– Зыкина за работу. Виктор, пойдем прогуляемся, – строго смотрю и указываю на дверь. – Кофе можешь взять с собой.

– С вашего разрешения, Вер Сергеевна, – он звучно отпивает кофе… или может эликсир бессмертия, что ведет себя так фривольно и успевает язвить.

Сохраняя самообладание, я вывожу Зверева на улицу на летнюю террасу, где установлена пара столиков. Оставшись наедине от лишних глаз и ушей, я шикаю:

– Ты что здесь делаешь?

– Осматриваюсь пока, хочу вникнуть в дела компании и постепенно вклинится в процесс, – по деловому объясняет Зверев.

– Подожди. Ты планируешь работать в Архоне?

– Ну да. Ты против?

Я испускаю воздух вместо тысячи слов и закрываю ладонями лицо. Краем уха слышу усмешку и стук кружки о блюдце.

– Уверен, я мог бы принести пользу компании.

– Ты смыслишь хоть что-то в архитектуре? – ладони экспрессивно разрезают воздух. – Подсказка, это про «создавать, творить, организовывать».

– Ты жёстко меня не до оцениваешь, дорогая…

– Не стоит меня так называть.

– Я закончил архитектурный.

– Что?

– Аттестат показать?

– Да. И две копии приложи, – злюсь я.

Он смеется, а я тру лоб и не припоминаю информации об его образовании в докладном конверте. Не внимательно читала или просто не пропустила?

– Неужели думаешь, что буду мешать?

– Я не знаю, что от тебя ожидать. Зачем сказал Славе, что ты мой муж, мы же договаривались!

– Мы договаривались оттягивать огласку до возможных пор, и судя по напору твоего коллеги или любовника, я не знаю… Время пришло. Тебе пришлось бы все объяснить.

– Слава – не любовник, он коллега и друг Бориса! – краснею от вопиюще наглом предположении.

– Пусть так. Мне все-равно. Главное, чтобы не лез в личную жизнь. Иначе по принципам любящего и ревнивого мужа я набью ему морду.

– Что, прости? Давай без драк, только этого не хватало.

– Поговори со своим другом. Пусть ведет себя сдержаннее и не треплет языком. Если он хочет и дальше работает в Архоне, то придется ему смириться с моим существованием, – лыбится Виктор и расслабленно облокачивается на плетенное кресло.

– Угу, – сдавленно мычу я. Кажется, не только Славе придется с этим смириться.

Клянусь, на днях я напишу письмо в Марвел с настойчивой просьбой нарисовать нового супергероя – работающую мать-декретницу. К слову, к этому выводу я пришла, когда осталась дома одна с Костей без няни и домработницы. Вика отпросилась у меня, Мариша – видимо, у Виктора, и обе в один день.

Сколько же суперспособностей приобретают женщины с рождением ребенка! Вместо двух рук появляются еще невидимые четыре, по-другому все успевать просто нереально. Ловкость, реакция, скорость улучшают в разы свои показатели. Памперс надеть, мой рекорд – 3 секунды. На ползунках нарабатываю еще технику. Спать одним глазом пробовали? Могу научить. Обостряются все органы чувств, особенно обоняние – почувствовать, что малыш наделал дела способна за пару километров. А понимать нечеловеческий язык или «новорожденный» и научится на нем говорить за пару дней, как будто всю жизнь на нем болтал? Еще у мамочек появляется функция сканирования плача: малыш описался, обкакался, хочет есть, колики или просто крик души? Надо вовремя сориентироваться и счет на секунды. А менять личину? Ха, умеем – практикуем. Из бизнес леди в клоуна с погремушкой? Легко! А потом в повариху, а потом в прачку, а после в клининг службу. И это все один человек, точнее супергерой, у которого заслуг перед человечеством не меньше чем у Бэтмена. Надо будет мир спасти, мамочка спасет, не сомневайтесь.

Но не надо забывать, что они все-таки живые существа и иногда им требуется отдых, чтобы подзарядиться, и своевременная помощь.

– Сейчас-сейчас, Костя, я домешаю смесь, она подстынет и будем кушать, – подкачиваю на одной руке ревущего карапуза.

После моей фразы мальчик пуще начинает реветь и никакие улюлюканья не помогают. Мы с ним пришли с прогулки, теперь он хочет есть, спать, возмущаться одновременно.

– Подожди-ка, – я принюхиваюсь и понимаю, что у меня комбо – Костя еще и покакал к случаю. – Так, спокойно…

Успокаиваю больше себя. Здесь главное не поддаться эмоциям, все под контролем. Быстрее мешаю смесь, что крайне неудобно делать одной рукой, когда под ухо еще кричат и ерзают.

– Кого здесь режут? – доносится голос Виктора из прихожей.

Боже, как же я рада его слышать. Вот кто поможет мне. Только мужчина заходит на кухню, как я сплавляю ребенка ему с облегченным выдохом:

– Ох, подержи, рука затекла, – трясу кистью, игнорируя озадаченное выражение лица Виктора. – Помой пожалуйста его, он обкакался.

– Что?

– Помой под раковиной. Полотенце в ванной есть… детское с утенком, увидишь.

– Я думаю, ты лучше справишься.

– Я пока занята, Виктор, – строго смотрю на мужчину. – Уверена, у тебя получится. Ничего сложного нет.

– Ну да… – он смотрит на живой кричащий объект с видимой брезгливостью. – А чего он так орет то?

– Он хочет, чтобы ему помыли попу, – теряю терпение я и сильнее чем нужно закручиваю бутылочку. – Посмотрела бы я на тебя, как бы ты орал, когда обделался в штаны.

– Ладно-ладно… – он быстро идет в ванную. – Мужики, не плачут, Костян, ты чего? Подбери сопли. Сейчас всё будет.

Из меня вырывается смешок. Честно говоря, я бы и сама могла помыть, ведь смесь уже готова, но… Хочу посмотреть, как с этим справиться Виктор. Он проводит с малышом крайне мало времени и никогда еще не мыл его. Пора бы пройти посвящение.

– Ай, зараза, – доносится ворчание Виктора. – Я заляпался в детском говне. Класс, просто класс… Вера!

Я прикрываю рот ладонью. Делаю вид, что не слышу.

– Такой маленький, а насрал… Господи, как тебя взять то…

Нет, я не бессердечная. Я просто уверена, что у Виктора все получится.

– Почему не отмывается? Ты что масло ел? Да блин… Не выскальзывай, ладно.

Я заглядываю внутрь, чтобы убедится что все идет нормально. Виктор моет, Костя послушно лежит на его руке и молча переносит водные процедуры. Но я знаю, что скоро ему надоест и он начнет ерзать.

– Поверни его кверху попой и капни детского мыла, – киваю я на нужную баночку.

– Так?

– Да-да, молодец.

– Все, споласкивай, – командую я и расправляю махровое полотенце.

Принимаю чистенького малыша и прижимаю к груди мягкий кулечек.

– Поменяй футболку, запачкался, – улыбаюсь, когда замечаю желтое пятно на белой ткани. – И не забудь выкинуть использованный памперс.

– Черт, – фыркает Виктор, снимает с себя футболку и уверенным броском с трех метров попадает в корзину. Отвернув голову и сморщив нос, он сворачивает памперс.

– Там есть липкая лента, посмотри… Чтобы зацепить.

– Увидел.