– А я таким образом не суну голову в петлю? – уточнила Сильвия.

– Сунете, если об этом станет известно, – ответил Мейсон. – Но подумайте, в каком положении окажется Фрэнк Оксман, если будет считать, что оригиналы долговых расписок попали в руки окружного прокурора. Тогда ведь имеющиеся у него расписки будет считаться фальшивками, а его заявление – ложью, от начала и до конца.

Сильвия кивнула.

– Я поняла, что вы хотите сделать. Идите за бланками.

Мейсон заехал в небольшой ресторанчик на одной из тихих боковых улочек, где имелась телефонная будка, и позвонил оттуда Полу Дрейку.

– Привет, Пол, – осторожно сказал адвокат, услышав голос детектива. – Что новенького?

– Газеты видел?

– Видел.

– И что ты думаешь по этому поводу?

– Пока ничего не думаю. Где Оксман?

– Он дал письменные показания, и его отпустили. Он отправился к себе в гостиницу. Там его поджидала парочка репортеров, которые уговорили его дать интервью. После этого он выскользнул через черный ход и отправился в Голливуд. Там зарегистрировался в отеле «Кристи», в номере пятьсот девятнадцать под именем Сиднея Френча.

Мейсон тихо присвистнул.

– Как ты думаешь, он знает, что его жена тоже там? – спросил он у Дрейка.

– Не понимаю, как он мог это узнать.

– Тогда зачем он туда поехал?

– Мне кажется, что он пытается скрыться от репортеров.

– Мне все это не нравится, Пол, – медленно сказал адвокат.

– Вообще-то это довольно известный отель, – заметил Дрейк. – Может, это просто совпадение – то, что они оба его выбрали.

Мейсон какое-то время мочал, потом заговорил снова:

– Вряд ли это совпадение, Пол. Но вполне может быть, что этот отель у них обоих с чем-то связан. Может, они раньше там останавливались, чтобы уединиться… Скажи мне, Пол, а что слышно о Белгрейде?

– Если бы я сказал тебе все, что о нем думаю, то телефонные провода расплавились бы, – злобно ответил Дейк.

– Не важно, что ты о нем думаешь. Чем он занят, Пол?

– Черт побери, я не знаю, Перри. Я за ним не следил. Знаю, что ему вручили повестку – чтобы сегодня во второй половине дня явился на заседание Большого жюри. Мне тоже вручили такую повестку, а сейчас ищут тебя. Из кожи вот лезут, чтобы и тебе ее вручить. Одна из газет пыталась спрятать Белгрейда, но после того как ему вручили повестку, они поняли, что у них ничего не выгорит.

– Где Белгрейд провел ночь, Пол?

– Откуда мне знать, черт возьми? Кому какое дело до того, где он ночевал?

– Мне есть дело.

– А тебе-то это зачем?

– Ему потребуется переодеться в чистую одежду – надеть свежую рубашку, носки, нижнее белье. А если он готовится предстать перед Большим жюри, то его наверняка будут фотографировать, и ему захочется надеть свой лучший костюм.

– И что из того?

– Я подумал, что нам, возможно, следует заглянуть к нему домой. Вероятно, мы его там застанем.

– Но, Перри, если мы там появимся и начнем его доставать, то нам это не поможет. Он первым делом свяжется с полицией и сообщит, где они могут тебя найти. Я не испытываю к нему ни малейшей симпатии, как и ты…

– Да погоди ты! – перебил его Мейсон. – Я совсем о другом думаю. У меня появилась новая теория. Как он выглядит, Пол?

– Ты имеешь в виду внешность?

– Да.

– Ему лет пятьдесят, весит примерно сто девяносто фунтов [17], рост – пять футов и шесть с половиной дюймов, небольшие усики, маленький шрам в верхней части правого уха, где его задела пуля, и…

– Какой костюм был на нем надет?

– На работе он носит темно-синий костюм из сержа, – ответил Дрейк. – Считает, что таким образом он меньше привлекает к себе внимание и неразличим в темноте. Большинство мужчин, занимающихся слежкой, носят темную одежду.

– Ты знаешь его адрес, Пол?

– Он живет в небольшом бунгало недалеко от пересечения бульвара Вашингтона и Пятой авеню. Дом стоит на Пятой авеню.

– На каком расстоянии от бульвара Вашингтона?

– В паре кварталов, насколько я помню. Я же ездил к нему два или три дня назад.

– Слушай меня, Пол, – сказал Мейсон. – Садись в машину и жди меня на углу Пятой авеню и бульвара Вашингтона. Я сейчас в Голливуде, на арендованной машине. Мы должны туда подъехать примерно в одно время.

– Минутку, Перри. Ты и так уже глубоко завяз в этом деле. Ради всего святого, не нужно еще больше…

– Выезжай прямо сейчас, – перебил его Мейсон и повесил трубку.

Адвокат приехал на встречу на пять минут раньше Пола Дрейка. Когда Дрейк наконец оказался на месте, он припарковал машину, подошел к адвокату и снова разразился тирадой, выражая свое негодование.

– Я не думаю, что из этого выйдет какой-то толк, Перри, – заявил детектив.

– Ладно, хватит ворчать, – сказал Мейсон. – Я хочу, чтобы ты побольше разузнал о Белгрейде. Он – единственный из твоих сотрудников, кто находился на корабле во время убийства. Особенно меня интересует, насколько точно все отражено в отчете, который он тебе представил.

– Мерзавец он и обманщик, или он никогда не предал бы тебя, – с горечью заметил Дрейк. – Уж я позабочусь, чтобы он до конца жизни не получил работу ни в одном детективном агентстве.

– Да забудь ты об этом, – заявил ему адвокат. – В конце концов, искушение было слишком велико, и он не смог устоять. А если не считать этот один-единственный провал, он вполне может оказаться нормальным человеком.

Они молча прошли один квартал, потом Дрейк указал на нужный им дом.

– Вот этот, который стоит немного в глубине.

– Его жена тебя знает?

– Да.

– А меня?

– Не думаю. Если только видела где-то твои фотографии.

– Пол, для меня очень важно попасть к нему домой. Поэтому ничего не объясняй, не представляй меня, не представляй ее мне. Когда его жена нам откроет, просто заходи и все. Оба заходим без объяснений. Ты понял?

– Не удивлюсь, если нас обоих выставят вон.

– Какая она из себя?

– Блондинка, которая очень хорошо умеет играть глазами.

– Как ты думаешь, ей можно доверять?

– Только не этой крошке. Я только один раз ее видел, но этого хватило. Предпочел бы никогда с ней не иметь никаких дел. Она будет смотреть на тебя невинными детскими глазками, а на самом деле тверже бетона. Понимаешь, о чем я?

– Понимаю. Последний раз я видел такое выражение на лице девятнадцатилетней шантажистки. – Адвокат усмехнулся и добавил: – Когда она сидела в приемной, я спросил у Деллы Стрит, как она выглядит, и Делла ответила, что выглядит как искусственная непорочная дева.

– Вот и эта такого же типа, – кивнул Дрейк. – Ей где-то от тридцати пяти до сорока.

– Ну что ж, рискнем, – сказал Мейсон.

Они свернули с тротуара и прошли по узкой забетонированной дорожке к ступеням крыльца. Дрейк шел первым, Мейсон следовал за ним. Дрейк поднялся по ступеням и нажал на звонок.

Им открыла дверь женщина в цветастом домашнем платье и воскликнула с преувеличенной радостью в голосе:

– О, да это же мистер Дрейк! Доброе утро, мистер Дрейк! Как поживаете? Хотите видеть Джорджа?

– Да, – ответил Дрейк и шагнул вперед.

На мгновение глаза женщины стали жесткими, как голубой кварц, но на пухлых губах продолжала висеть застывшая улыбка.

– Его нет, – сообщила она.

– Я должен встретиться с ним именно здесь, – заявил Дрейк, явно ожидая, что она подвинется и пропустит его.

– Ну, хорошо, – угрюмо произнесла она и отступила в сторону. Когда Мейсон проходил мимо нее, она добавила: – Проходите и присаживайтесь. Когда вы должны здесь встретиться с Джорджем?

Мейсон выбрал удобное кресло. Встретился с вопросительным взглядом Дрейка и спросил:

– Когда вы в последний раз его видели, миссис Белгрейд?

Она повернулась к Мейсону, глаза смотрели настороженно, лицо ничего не выражало.

– Вы – мистер Мейсон, не так ли?