Взяв меня за запястье, она убрала мою руку от своих губ. Затем обвила руками мою шею, завладела моими губами в медленном поцелуе, который сказал даже больше, чем слезы, но это все равно было не тем, что мне нужно.

— Произнеси это, — настаивал я, когда она усадила меня на диван.

Она не последовала за мной вниз. Вместо этого направилась к двери, повернула замок на ручке, прежде чем очень сексуально снять джинсы.

— Бл*дь. Нам пора домой, — прорычал я, когда она забралась ко мне на колени и сразу же потянулась к пуговице на моих джинсах.

— Не могу ждать так долго. — Укусив меня за шею, пробормотала она.

— Господи. — Мои глаза метнулись к двери, когда она одним быстрым движением сняла через голову рубашку и лифчик.

— Я люблю тебя, — выдохнула она, нашла мой член и провела им по своим складкам, прежде чем направить в себя.

— Значит ли это, что ты выйдешь за меня замуж? — спросил я, наклонившись вперед, чтобы засосать ее торчавший сосок в рот. Затем я провел зубами по чувствительной плоти и отпустил ее.

— Даааа. — Посмотрела мне в глаза и прошипела она, медленно опустившись на мой член.

Достаточно близко.

Ливи

Шел дождь. Разве не так начинались все великие любовные истории? И также обычно заканчивались? Прохладный ветерок развевал мои кудри, когда я смотрела со стороны этого моста.

Своей рукой Сэм накрыл мою и забрал зонтик.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он и провел рукой по моему увеличенному, но все еще скрытому животу, а затем схватил меня за бедро.

— Как дерьмо, — ответила я с улыбкой, когда вокруг нас замелькали десятки камер.

— Я хотел бы воспользоваться этим моментом, чтобы еще раз напомнить тебе, что в эту ситуацию ты попала не из-за минета. Глотание безопасно и всегда будет таковым.

Я наигранно рассмеялась для толпы, затем заключила его в крепкие объятия, просунула руку между нами и тайком ущипнула его за сосок.

— Я не буду сосать твой член. Меня чуть не вырвало, когда я чистила зубы этим утром. — Прошептала я ему на ухо.

Он отстранился и с любовью посмотрел мне в глаза.

— Это объясняет твое дыхание. Хочешь немного жвачки? — Сэм подмигнул, и искренний смех вырвался из моего горла, когда он вытащил из кармана пачку жевательной резинки со вкусом манго.

Через год после того, как Сэм сделал предложение, мы сказали да перед тремя сотнями гостей на грандиозной церемонии в Сан-Франциско. Новостные вертолеты пролетали над головой, из-за чего практически невозможно было расслышать ни единого слова, сказанного Сэмом, но мне было все равно. Я знала эти клятвы наизусть — в конце концов, я слышала их во второй раз.

Правда заключалась в том, что мы с Сэмом тайно поженились на нашем мосту, менее чем через пять часов после того, как я сказала, да. Мы оба были в джинсах, и нашу церемонию проводил рукоположенный священник, с которым Генри однажды переспал, но все, что нас волновало — это обещания, которые мы дали друг другу, даже если они были скреплены простыми серебряными лентами, которые мы купили в универмаге за десять минут до его закрытия.

Дорогой, всемирно известный фотограф сделал для нас экстравагантный свадебный альбом после публичной церемонии, но я не дорожила им так сильно, как тем, которым Сэм удивил меня на нашу настоящую годовщину через месяц. Он состоял из нескольких селфи, которые мы сделали, чтобы показать наши новые кольца на вершине моста, и забавных составных изображений, которые Сэм нарисовал вместе с цыплятами и угощением, разбросанными по полу бара на нашей деревенской свадьбе. Сэм утверждал, что он не силен в романтике, но я рыдала, когда переворачивала каждую страницу этого альбома, поэтому не согласилась с этим.

Он был хорош во всем.

И вместе нас было не остановить.

«The Fall Up» был выпущен через месяц после нашей пышной свадьбы. Проект не раз ускользал от меня, и было гораздо больше стресса, чем предполагалось. Но каждый раз, когда я натыкалась на препятствие, Сэм становился моим голосом разума. Особенно когда мой звукозаписывающий лейбл попытался забраковать несколько треков для альбома. Но, когда мой муж был рядом со мной, а мои разум и сердце наконец-то сошлись воедино, я отстояла свою позицию. Пригрозила задержать альбом и уйти, когда мой контракт закончится всего несколько месяцев спустя. Они были не слишком довольны позицией, которую я заняла против них, но мы знали, что они нуждались во мне больше, чем я нуждалась в них.

Они отступили.

Я все равно выпустила альбом на своих условиях.

А потом ушла.

Мы с Генри основали собственный звукозаписывающий лейбл.

Голова Сэма взорвалась, когда я сказала ему, что взялась за новый проект.

В конце концов, он справился с этим. Я более чем доказала, что уже не являлась той девушкой, которую он встретил на вершине моста. Больше не тонула. Честно говоря, я жила по-настоящему, может быть, впервые в жизни.

После выхода «The Fall Up» не была уверена, чего ожидать, поскольку никто даже не знал, что я работала над новым проектом. Тем не менее, он разбил вдребезги каждый альбом, который я когда-либо выпускала, взлетев на вершину чартов и продав миллионы копий только за первую неделю. Между продажами пластинок и пожертвованиями от других музыкантов, желающих помочь после того, как они услышали мою историю, мы собрали более ста восьми миллионов долларов.

Быть знаменитым — забавная штука. По какой-то причине люди думали, что ты особенный. Но, на самом деле, без них я бы даже не была заметна на радаре. Тем не менее, каким-то образом сотни людей обратились ко мне, чтобы сказать, что «The Fall Up» изменил их жизнь.

И это изменило мою жизнь.

Я по-прежнему посещала детские больницы, когда позволяло время, и по-прежнему было невероятно приятно вызывать улыбку на этих крошечных лицах, но предотвращение самоубийств быстро стало моим личным призванием. Мы с Сэмом даже сняли серию рекламных роликов, которые должны были выйти в эфир во время Суперкубка.

Мир воспринял Сэма почти так же, как и я — с полным благоговением.

Он был самоуверен перед камерой, и, клянусь Богом, раздал столько же автографов, сколько и я, когда мы выходили на публику. Мы оба были поражены количеством предложений, которые он получил. Calvin Klein фактически предложил ему кругленькую сумму за то, чтобы он стал новым лицом их линии повседневной одежды. Сэм отклонил все предложения, кроме одного: «Модное дерево».

«Переделка» взлетела, и Сэм открыл магазины в Майами, Сиэтле и Нью-Йорке в течение двух лет. Он также решил сделать шаг назад и нанять генерального директора для управления делами.

Его бизнес процветал.

Как и моя карьера.

Мы были безумно влюблены друг в друга.

Это казалось идеальным временем, чтобы перевернуть нашу жизнь с ног на голову.

Через три года после того, как мы поженились, я перестала принимать противозачаточные средства. Пять месяцев спустя я свесила голову в унитаз, прокляв богов беременности за то, что они солгали мне, что утренняя тошнота должна была пройти после пятнадцатой недели.

Несколько часов спустя я обнаружила, что стояла на вершине моста в объятиях Сэма, на этот раз на официальной церемонии открытия нового фонда «Заграждения для предотвращения самоубийств Анны Риверс».

— Мое дыхание не воняет, — наконец выпалила я Сэму, прежде чем принудить его к еще одному поцелую.

— Мой нос не согласен, — пошутил он, а затем сунул в рот жвачку.

Сэм больше ни разу не брал в руки сигарету. Но, судя по тому факту, что он только что проглотил десятую жвачку с тех пор, как мы прибыли на мост, его воспоминания испытывали его.

— Итак, ты подумала о Сандере? — спросил он, повернувшись лицом к трибуне, на которую поднялся губернатор, чтобы произнести свою речь.

— Сандерс? Может быть. Сандер? Нет. Это окончание «с» имеет большое значение.

Он застонал, хотя все еще улыбался в камеру.