Чайник закипел, разлила ароматный напиток по кружкам и поставила на стол перед посетительницей, подвигая блюдце с конфетами и печеньями. Но предложенные сладкие гостинцы ее мало интересовали, все ее внимание было обращено лишь на меня.

- Ольга Семёновна, - присела рядом, - Только я волнуюсь…

- Что такое?

- Вдруг Родион не будет доволен, что я его девушкой представилась, мы и не обсуждали толком все эти статусы...

- Ну что ты, милая, побурчит, что я заявилась без предупреждения, я уж его знаю...

- Думаете?

-Уверена, расскажи лучше о себе, Дашенька, - она взяла мои ладони в свои, «разливая» свое тепло, как я ранее чай, и даря успокоение, почувствовала какую-то материнскую заботу, простое лёгкое прикосновение, а столько уюта оно дарило.

- А хочешь мы ему вообще ничего не скажем, - кивнула, чувствуя себя великой заговорщицей, - Просто сидим и общаемся, о никаких статусах мы, может, и не говорили, да?

Молча согласилась, что тут скажешь, пусть Родион приходит и сам меня представляет – девушкой или просто подругой – ни на что не обижусь, к чему будет готов. Конечно, немного лукавлю, что не будет обидно, если только подругой, но ругаться поэтому поводу уж точно не стану.

Мне так не хватало мамы, так сильно иногда по ней скучаю, так хочется с ней обсудить разные девчачьи моменты, даже мелкие пустяки. Подружек у меня нет, так и приходится, то самой анализировать, то с психологом. Это совершенно другое. Может, именно поэтому, я так легко открылась сидящей на против женщине, хоть и видела первый раз в своей жизни. Откуда взялось это доверие и желание рассказать о нас с Родионом, о своих страхах? Почему я не боялась быть опозоренной и непонятой и с первого знакомство испортить впечатление о себе?

- А что рассказывать, папа врач, мамы нет, умерла, - Ольга Семеновна сжала мою ладонь, молча поддерживая, - Она давно ушла, мне сейчас двадцать три…

- Совсем юная еще…

Не такую она хотела видеть женщину рядом со своим сыном? Все свекрови хотят опытную, умеющую и поддержать и быть тылом, а мне и самой нужен тыл.

- Деток нет? – задала она неожиданный и обескураживающий вопрос.

- Нет, - я даже опешила от такого вопроса. Конечно, умом понимаю, что в этом в возрасте может быть уже и не один ребенок, ей то не известны мои проблемы.

- Давно хочется внуков, старею уже, - неужели она бы адекватно отнеслась к имеющимся у меня потенциальным детям? Ольга Семеновна выглядела очень уставшей, как будто даже ссутулившейся под натиском проблем. За Родиона так переживала или есть еще причины для волнений, здоровье подводит? Все крутилось в голове, но расспрашивать ее не стану, как-нибудь потом, пусть сначала она утолит свое любопытство. Я знала, что отца Родиона тоже нет в живых, сестер и братьев у него не имеется, и, естественно, что маме будет очень одиноко, учитывая необщительность сына. Жалко ее очень стало, но, думаю, это не то чувство, которое она бы хотела, чтобы к ней испытывали другие люди, знаю по себе. Хотелось добавить в ее жизнь красок, рассказать хорошие новости, хоть что-то для нее сделать. Но особо положительных моментов не имелось, хотя ее вроде порадовало мое появление в жизни Родиона в целом. Вон, уже внуков планирует.

Она не была похожа на мою маму, не по характеру, не внешне. Мама была порывистый ветер, не холодный, а теплый, в жаркий день, которому все рады, всех обласкивающий и дающий прохладу. Ольга Семеновна казалась более степенной и основательной. Но было у них одно похожее – с ней всегда легко было открываться и можно было долго беседовать.

- Да вы еще о-го-го, вон только порывались уборкой заняться.

- Это - другое, - конечно, я понимала ее, каждая мать хочет для своего ребенка лучшего, в каком бы возрасте он не был. Но обещать ей ничего не могла, так далеко с Родионом мы не заходили, сама хочу детей, но надо все обсудить и с другой стороной – потенциальным отцом. Не хочется спешить, рожать детей для бабушки это очень глупо, в целом мы вроде как придерживаемся концепции «медленных шагов» и не только в сексе. Вообще эффективная штука – утверждают все те же психологи.

- Понимаю, но не все так просто, … Я такая проблемная, - хотела опустить глаза, но выдержала ее открытый взгляд. Не знаю, зачем это сказала, не хотелось ее обнадеживать, да, я люблю ее сына, но, что будет завтра не хотелось загадывать.

Она по-доброму усмехнулась, будто я была глупым ребенком, скорее всего, в ее глазах так и выглядела – испуганной девочкой, зажатой и закомплексованной.

- У всех нас проблемы, все мы совершаем ошибки, но пока мы живы все в наших руках и руках Господа. Все будет хорошо, вот увидишь, я за вас свечку в церкви поставлю.

- О таком стыдно просить, - такое и озвучивать стыдно, не то, что в храме просить.

- От чего же?

- Мы ж считай во грехе живем…

- Что тоже не веришь в Бога? Вот и Родик перестал после того, как все случилось. Ты же знаешь что произошло?

- Знаю.

- Вот, все ругался и злился, что его в живых оставили, а их нет. А я думала, нужен он был еще за чем-то. Все не просто так в этом мире. Я тогда очень часто Господа благодарила за сохранение ему жизни и просила дать ему смысл. Трудно ему было, столько лет ни друзей никого, только с Ильей Егорычем и общался.

- Умер он…Недавно…

- Когда? А я и не знала….Вот видишь, все в себе держит, - заметно было, что она расстроилась, не знаю, чем больше – смертью старика или тем, что с ней этой новостью даже не поделились, не сообщили, оберегая или за ненадобностью.

- Месяц назад приблизительно, - тот день тоже запомню надолго, бежала, окрыленная замечательным утром, с букетом прекрасных красных гортензий. Красных! Знал ли Родион, что означает этот цвет, когда покупал их, или просто подарил приглянувшиеся, а может просто консультант посоветовал? Но я надеялась, что знал, на душе было легко и счастливо. А после застала его раздавленного одного на пороге дома, курящего какие-то папиросы, которые у него отродясь не видела, скорее всего, Егорыча.

- Сердце. Вачи констатировали инфаркт. Родион занимался похоронами, ведь у Ильи Егорыча никого не осталось.

Ольга Семеновна побледнела, что и за ее сердце распереживалась, тоже возраст, пускай и не старческий, но беречься нужно.

- Все-таки тебя Бог ему послал, особенно сейчас, когда он остался совсем один.

- У него есть вы…

- Я – мать, а ему необходимо иное, Дашенька, нужно, чтобы постоянно кто-то дома был, ждал с работы, вон, как ты, ужин вкусный готовил. Просто ждал.

Прекрасно понимала о чем она, мне самой этих простых вещей так не хватало ранее. Так хотелось, чтобы любимый человек был рядом, боялась, что ничего не светит мне, ни один нормальный мужчина не захочет быть со мной, с бракованной возиться. А с Родионом я все меньше думаю об этом и почти не чувствую себя таковой.

Мы проговорили еще долго о разных вещах, занялись готовкой, совместно. Не было никакой конкуренции на кухне. Я очень радовалась, что мама у Родиона оказалась такой замечательной. Не всем так везет. Выпили уже остывший час и все беседовали, что и не заметили возвращения хозяина дома – нашего любимого мужчины.

Родион прошел в дом и его бровь удивленно взлетела при виде матери. Я снова поразилась этой схожести и невольно улыбнулась.

- Мама? – поцеловал в морщинистую щеку, - Ты как здесь? – потом подошел ко мне, тоже поцеловал в щеку, а после занял место на диване, поочередно рассматривая нас.

- Значит, ты уже познакомилась с Дашей, - не понятно толи вопрос, толи утверждение, скорее второе.

- Да, ты же не спешил нас знакомить, так что случайность свела нас.

- Ну вот и хорошо, ты сегодня останешься у нас? – мне так понравилось это «у нас», что никакие представления не нужны, все стало ясно от одного слова. Такого короткого, но емкого. Хотя, я могла бы быть просто его сожительницей, снимать там комнату, например, но вряд ли меня тогда целовали, пусть даже в щеку, при возвращении домой.