- Даш, прости, мне надо уйти, - разрывая наше сближение, произнес огорчённо.

Она смотрела на меня затуманенным взглядом, пытаясь понять о чем я говорю и почему не продолжаю.

- Я обещал Егорочу помочь, этот упертый дед все будет делать один с больным сердцем. Я правда не сбегаю, и обещаю мы продолжим на чем остановились.

Она улыбнулась, а я вздохнул с облегчением, она не злится и не обижается.

- Надо его познакомить с Антониной Степановной, той тоже, что не говори, все сделает по-своему. И ты обещал меня познакомить с твоим таинственным Егорычем. Можно я поеду с тобой, помогу вам, что вы собираетесь делать?

- Картошку копать.

- Вот, вам как раз еще одни руки не помешают.

- Ты действительно хочешь свое воскресенье провести в чужом огороде, копаясь в грязи?

- Я хочу провести время с тобой, не важно где, лет пять картошку не копала. Мы с папой забросили дачу и теперь обходимся покупкой в супермаркете. Вот вспомню молодость!

- Хорошо, старушечка моя, раз ты хочешь.

- Только мне нужно съездить домой и переодеться.

- Не обидишься, если поедешь одна, я дам тебе адрес, и как завершишь дела – приедешь к нам, как раз будет, что собирать уже.

- Ладно.

- Давай выпьем кофе и… только оденься…

- С чего бы? – она снова уткнулась в цветы, провоцирующее улыбаясь, - Тебя это смущает?

- Скорее отвлекает, - прошелся по ее обнаженным ногам горящим взглядом.

Она прошла и села за стол, закидывая нога на ногу, пододвигая себе стаканчик с кофе.

- Даш…

- Ммм, - толи мне, толи отпившему кофе.

Она в своем праве, я лишил нас прекрасного утра, и заслужил наказание – помучиться – одним лишь любование на эту очаровашку.

Егорыч и сам хотел познакомиться с Дашкой и постоянно журил меня, что я все тяну кота за…пусть будет хвост. Вот и отличный повод нашелся, да и Даша сама не против, а только «за».

Позвонил, хотел оповестить о своем приходе, но трубку никто не взял. Как я и говорил, скорее всего, уже сам все делает. Вот же гордый и упертый дед! Надо ехать – посмотреть, что там к чему у него.

Постучал в дверь, звонок у него давно не работал. Тишина. Конечно, я немного волновался. Телефон не поднимает, хотя и раньше бывало оставит его дома, а сам в огороде своими грядками занимается. И дверь бывает открытой оставляет. За это ругал, в его возрасте это небезопасно, мало ли какому забулдыге что в голову взбредёт, решит поживиться в доме у одинокого старика. Народ сейчас опасный и если ты не можешь постоять за себя, относишься к уязвимой части общества, то лучше не пренебрегать простыми правилами.

Толкнул дверь - открыта. Недовольно выдохнул, получит он нагоняй сегодня, что трубки не берет и двери открытыми оставляет.

- Егорыч, ты дома? - крикнул в коридор дома.

Из гостиной доносился звук телевизора, еле слышно, даже не понятно, что за передача, голос вроде женский, если прислушаться.

Волнение усилилось, если он ушел на огород, то вряд ли телевизор оставил включенным.

Разулся. Прошел дальше. Да так и застыл истуканом. Кровь словно застыла в жилах.

Егорыч лежал на диване, одна рука расслабленно свисала, а взгляд был устремлен в потолок. Мне даже подходить ближе не нужно было, чтобы понять, что он больше не дышит. Этот взгляд я узнаю из миллиона. Эту пустоту. Когда понимаешь, что человека больше нет здесь. Ни с чем не перепутать. Как безжизненное стекло. Удивительно, ведь из того же стекла делают и глаза куклам, но они не выглядят так пугающе и ужасно. А тут...

Я подошел, большим и указательным пальцем дотронулся до холодных век старика, закрывая их.

Обернулся, на столе лежала полная пластинка валидола, не вскрытая. Так аккуратно, что наводило на дурацкие мысли. И этот налитый до половины стакан, расплёсканной воды нигде не было видно. Не будет же человек, когда ему плохо просто смотреть на него.

Должно быть, сердце начало беспокоить с вечера. Почувствовал укол вины – вчера он один работал, я ему не помог, вот сердце и не выдержало. Почему же ты не вызвал скорую, не позвонил мне или просто не выпил эти чертовы таблетки?!

Я понимал почему.

И словно в насмешку, подтверждая правильность моих догадок, музыка из рекламы какого-то фильма заиграла громче, привлекая к себе внимание.

«Мы навсегда останемся вместе, даже после смерти».

Вздрогнул.

Так ли это?! Я никогда этого не узнаю. Набрал номер скорой, сообщил о произошедшем и принялся их ждать.

Вышел на порог. Закурил, сел на ступеньки. Было больно терять близкого тебе человека, за эти годы он стал родным, вроде второго отца, с ним я проводил много времени.

Где-то у соседей завыла собака. К покойнику. Так всегда говорила мать. Видимо и правда чуют.

Ушел, все же, шельмец, к своей Томочке.

Сильно зажмурился, сдерживая подступающие слезы.

Было немного обидно, что в последнее время я стал его реже навещать, мало виделись. С приходом Даши в мою жизнь, многое изменилось. И как бы я не сопротивлялся, общение с ней меня радовало, делало вновь счастливым.

Сидя здесь на пороге дома умершего друга, понимаешь как мало человеку надо для счастья. Простого, обычного жизненного. Все познается в сравнении.

Я прекрасно понимал Егорыча и сам ни раз представлял, что меня не станет. В голову тут же пришел образ – Даша стоит, вся в черном, плачущая, наверняка, же она будет по мне горевать. Рядом с рыдающей матерью. Нет, не хотелось видеть их обеих грустными, обе настрадались вдоволь, даже Даша за столь короткую жизнь. Эта юная девушка пережила не простые события и смогла двигаться дальше.

Из размышлений меня вывел звук подъезжающий скорой помощи. Автомобиль припарковался у ворот, в которые зашла женщина в синей форме с медицинским чемоданчиком в руках.

Констатировали смерть, Егорыча увезли, а я остался посередине комнаты, расстроенный и опустошенный. Нужно же что-то делать, заняться похоронами.

РОДИОН

Месяц выдался тяжелый. Я не находил себе места. На работе все валилось из рук, но и уйти в отпуск или взять несколько выходных, помимо тех трех дней, что брал на организацию похорон, тоже не хотел. Работа была единственным моим антидепрессантом. Раньше. Я погружался в нее с головой, засиживался часто допоздна, хоть чем-то заглушал проникающие во все щели дурные мысли.

Казалось, что этот клубок невозможно распутать. Я должен был хоронить жену, и сейчас знать как это все делается. А вместо этого лежал в больнице. И все что я мог – это злиться на себя, что даже не проводил Олесю в последний путь. И сейчас, занимаясь организацией похорон для Ильи Егорыча, мне было гадко еще сильнее.

Я злился на Дашу, не уверен, что на нее, просто она в тот момент была рядом.

Она очень сильно помогала, а вечером оставалась у меня. Ненавидел в себе две противоположности. До произошедшего думал, что отпустил немного прошлое, что готов принять подарок от судьбы, хоть его и не заслужил. И вот снова смерть близкого человека бередит душу, выпуская притаившихся демонов на свободу. Они нашептывали мне, чтобы я прогнал Дашу, отправил ее домой, там ей будет лучше без меня, а мне без нее.

А вторая часть меня говорила, что не надо искать причины, что я сам их выдумал, чтобы снова отдалиться. Хватит! Неужели ты не чувствуешь, что я люблю ее и, если твои демон не в состоянии ее тоже полюбить, то ему лучше заткнуться и самому проваливать ко всем чертям. Не докатиться бы с такими "диалогами" до шизофрении.

Обнял Дашу крепче, вдохнул ее аромат и уснул. А приснился мне Егорыч, который говорил «Не дури!», обнимал женщину, которую я видел только на фотографии, и качал укоризненно пальцем, грозя всеми карами, если я упущу свою любовь.

Я принял для себя, что люблю Дашу, что она мне очень важна, но я не говорил ей этого. Для женщины важно слышать подобное. Олеся часто спрашивала «ты меня любишь?». Я отвечал «Угу, люблю-люблю, конечно или просто да». Я действительно любил жену, но, наверно, не ценил. Не ценил в той мере, в которой нужно было, воспринимал как должное. Все мы так делаем, не зря же появилась поговорка про «потерявши плачем». С Дашей все по-другому.