– Спасибо, – женщина проследила, как парень в униформе закатил в номер тележку, на которой стояло ведёрко со льдом, два фужера и четыре бутылки шампанского. Одна из бутылок уже охлаждалась.

– Надо было закуску заказать, какую-нибудь, – отметил Валентин, когда дверь за парнем была закрыта.

– У меня есть три конфетки, – полезла в сумку Рита.

Валентин не выдержал и засмеялся. Маргарита вначале удивлённо уставилась на него, замерев с тремя шоколадными конфетами в руке, а потом тоже расхохоталась.

– Что ж, – вытирая слёзы от смеха, произнёс мужчина, разлив шампанское по фужерам, – за что выпьем?

– За прошлую жизнь, – вздохнула женщина, – которая никогда не будет прежней.

«Значит, – убедился в своих выводах Валя, – она узнала о том, что её муж изменяет с Анфисой».

«Выпью и выпровожу его из номера», – сделала глоток Рита, чувствуя, как слёзы набираются в уголках глаз.

«Допью и уйду», – проглотил прохладный напиток Валя.

– Ещё? – не удержалась от вопроса Маргарита, протягивая мужчине вторую половинку первой конфетки.

– Давай, – быстро согласился он.

Молодая женщина вертелась перед зеркалом в коридоре, постоянно поправляя чёрный кружевной халатик, через который отчётливо просматривался ярко-красный атласный комплект нижнего белья.

«Где же Валентин, – нервно поглядывала она на часы, что отражались на экране телефона. – Он никогда не задерживался. А сейчас первый час ночи, а его всё нет. И на телефонные звонки не отвечает, только сбрасывает и присылает стандартное сообщение: занят, перезвоню. Чем же он так занят?»

Она вздрогнула, когда неожиданно зазвонил её телефон.

– А этому что надо в такой час? – удивилась она, увидев, что входящий звонок от приятеля Вали. – Да, – встревоженным голосом ответила женщина, – слушаю. – Её сердце болезненно ёкнуло: вдруг с Валентином что-нибудь случилось…

– Ирка, привет, – подвыпившим голосом ответил мужчина. – Не спишь?

– Нет.

– Правильно, – икнул собеседник.

– Что с Валей? – воскликнула женщина. – Не тяни! Он в больнице? Жив?

Мужчина захохотал:

– Жив твой Валя. В гостях у сказки.

– У какой сказки? Он, что пьян? Я думала, вы на дело пошли, а вы! Где он? Передай ему трубку. Немедленно!

– Какая же ты гусыня, Ирка, – продолжал хохотать он. – В гостях у сказки – это ночлежка, в которой сейчас твой мужик, мой друг, между прочим, охмуряет жену любовника твоей подруги.

– Подожди! – воскликнула Ира. – Какая ночлежка? О чём ты? Мне Валентин не говорил, что…

– Собирается уложить в постель эту… Ну, ты поняла. А она ничего. Маленькая, хрупкая, глазищи огромные, губки бантиком. Одета правда средне, но может у неё тело классное, а? – икнул.

– Что ты несёшь! Какое тело? Какие губки бантиком? Валя меня любит! Меня! И на это дело согласился, чтобы меня отвезти в поездку.

– Да, знаю я всё, – пьяно усмехнулся мужчина. – Но ты сама подумай. Время почти час ночи, а он ещё в номере с этой, – икнул, – с той. С бабой в общем. Вряд ли  они там в карты играют, – хихикнул, – если только на раздевание. И на звонки он не отвечает. Я замёрз в машине сидеть. Вот решил немного согреться.

– Не отвечает,– согласилась Ира.

«Неужели Валентин изменяет мне, – жалили мысли её, – вот сейчас, в этот самый момент. Нет. Нет. Нет. Он не может. Анфиса рассказывала, какая глупая и блёклая та женщина. Валя никогда бы не позарился на залежавшийся товар. Должно быть что-то произошло… Но зачем же он потащил её… в отель? Гостиницу?»

– Что, – усмехнулся мужчина, – задумалась? А я тебе ещё когда говорил: уходи от Вальки ко мне. Я тебя бы носил на руках.

– Нужны мне твои руки, если  это единственное, что у тебя есть. Не знаю, как Валя с тобой может дружить. Вы же разные, как небо и земля.

– Ну, смотри, – недовольно пробурчал он, – за своим Валентином лучше, а то уйдёт мужик, а ты и не заметишь.

– Хватит плеваться ядом зависти и ревности, а то я  всё Вале расскажу, что ты ко мне клинья подбиваешь.

– Напугала. Я к тебе с чистой душой. Беспокоюсь о тебе. А ты!

– Негодяй! – вспылила Ира. – Ты же специально мне позвонил, чтобы я в Валентине стала сомневаться. А где? Где гарантия, что он, действительно, с той женщиной, а не спит рядом с тобой в кресле, как было много раз.

– Как знаешь. Потом не плачь. Я сделал несколько кадров, как они заходят в отель, – пробормотал мужчина и сбросил вызов.

– Вот мерзавец! – села на пуфик Ира, так как ноги её не держали.  – Нет, я должна верить Вале. Он меня любит, – бормотала она себе под нос. – Он меня любит и предать не может. Ему же была противна, изначально, даже сама мысль  подставить женщину. Он согласился только из-за меня.

Она поднялась и направилась в спальню. Не зажигая свет, сняла халатик, забралась в кровать. Укрылась одеялом. Закрыла глаза.

Но сон не шёл.

Мозг, издеваясь, подбрасывал различные картинки того, чем может заниматься её мужчина с той женщиной.

«Даже имени её не знаю, – фыркнула она, переворачиваясь на другой бок. – Что имя, даже не поинтересовалась, как она выглядит. А вдруг она, действительно, красивая?»

Жуткий страх охватил Ирину. Она села в кровати, обняла колени и заплакала:

– Валя, где же ты!

Она в который раз набрала номер мужчины, но ей вновь пришло короткое сообщение: занят, перезвоню.

Валентин сидел на краю кровати, на которой распластавшись, словно морская звезда, спала Маргарита, и не мог заставить себя сдвинуться с места. Он смотрел на опухшее от слёз лицо женщины и ругал себя за то, как подло с ней поступил.

Несколько часов назад, опустошив очередной бокал шампанского, немного заплетающемся  языком Марго поведала ему, что больна, и ей, судя по всему, в ближайшее время, предстоит операция.

Женщина сбивчиво рассказывала ему о своих хождениях по мукам, то есть  по врачам, а он смотрел на неё и чувствовал себя последним негодяем.

«Скажи, – нашёптывал ему внутренний голос. – Признайся, что ты не по доброте душевной сидишь здесь с ней».

Но язык Валентина будто онемел, когда женщина прильнула к нему, содрогаясь от рыданий.

Сколько они так просидели, он не знал, но готов  был сидеть вечность, обнимая Риту, гладя по спине, тайком целуя в макушку. Валентину показалось, что что-то сломалось внутри него. Он не хотел больше причинять ей зло, не хотел видеть её расстроенной.

Но язык… Язык упрямо не поворачивался, признаться в предательстве. А разве это было предательство? Они ведь не знали друг друга на тот момент, когда он соглашался опорочить её. Да и сейчас продолжали оставаться чужими людьми. Но сердце мужчины билось быстро-быстро. Оно требовало признания. Требовало предупредить о подлой ловушке, что была умело расставлена.

«Нежная. Добрая. Наивная», – теперь он знал, какая она. Знал, как морщится её нос, прежде, чем слёзы брызнут из глаз. Знал, что когда  она плачет, её щёки розовеют, глаза опухают, а нос становится красным. Знал, как дёргаются уголки её губ, когда печаль становится всепоглощающей. Он знал и молчал. Не мог. Ругал себя и всё равно не мог признаться в подлости. Убеждал, что её сердце, да и жизнь будут разбиты, и молчал.

Он только и мог, что смотреть, как она затихает в его объятиях и засыпает.

«Я трус, – взъерошил свои короткие волосы Валентин. – Трус».

Он поднялся с кровати, бросил последний взгляд на Риту и вышел из номера отеля, унося в своём телефоне снимок безмятежно спящей женщины. Женщины, которая сломала его, а может быть наоборот починила.

«Заберу у приятеля снимки и скажу Анфисе, что ничего не удалось, – решил он для себя. – Не хочу быть тем, кто уничтожит Маргариту».

Подходя к своей машине, он заметил машину приятеля.  Валентин не раздумывая подошёл к автомобилю друга.

– О, Валька, – пьяно произнёс мужчина, опустив окно. – А я тут греюсь.