Прутья-прутья-прутья, задняя стенка деревянной эстрады. Прутья-прутья-прутья, калитка на замке. Маша несколько раз обошла клетку, кое-где попыталась просунуть голову между железяками.

– Говорят же умные люди: «Голова пролезет – всё пролезет».

Голова не лезла.

– Вот для всего я мелкая! Для всего! А когда действительно надо быть мелкой – слишком большая башка.

Эстрада, куда прятали аппаратуру – досочка к досочке – ни дыры, ни щели: внутрь не пробраться. Только поджигать. Маша пару раз задумчиво щёлкнула зажигалкой:

– Не, жалко…

Во мраке кто-то завозился, зашуршал.

– Внутри? – обрадованно прислушалась Маша, – может не все ушли?

Но звук больше не повторялся, только откуда-то сверху на неё шлёпнулась сухая ветка.

– Давайте ещё побьём меня, мало проблем-то? – Маша задрала голову, и увидела, что на клёне, ветка которого почти достаёт до шиферной крыши эстрады, сидит едва различимая ворона. – О, а я не так уж одинока, как казалось. Спасибо, мой призрачный друг. Только: тс-с! Никому не говори!

Маша аккуратно поставила туфли у парапета и полезла на дерево.

Вот где пригодились и миниатюрность, и бараний вес: не прошло и пяти минут, как она оказалась на крыше эстрады.

Волнистая шиферная поверхность приятно холодила свезённые на дереве колени, исколотые ступни и ободранные ладони. Стоять в короткой юбке на четвереньках в полной темноте и одиночестве – то еще удовольствие. И Маша поползла. Сантиметр за сантиметром, почти на ощупь, добралась до края крыши. По ощущениям – ровно середина. Хоть вправо, хоть влево – тьма и страх. Маша с опаской взглянула вниз и ничего не увидела. Вообще ничего. Темнота была одинаковой густоты и плотности что на крыше, что рядом с ней. Но попробуй, сделай неверное движение…

«Если ты долго смотришь в бездну, бездна также будет смотреть в тебя» – вспомнилось философское выражение.

– И что мне теперь делать? Прыгать, как думаешь? – Маша прикинула высоту – метров пять, не меньше, как минимум перелом – и решила лезть направо. – Господи, какая ты дура, Петрова! Вечно тебя на подвиги тянет, – ругала себя, подбираясь к углу крыши эстрады, примыкающему к остроконечной решетке, – давай ещё, повисни, как миленький богатенький Буратино на этих чёртовых гвоздях, а еще лучше – сразу вниз и всмятку: вот обрадуются-то завтра охранники!

– Карр! – ворона на клёне поддерживала, как могла.

– Не говори под руку! – рявкнула Маша, – мамочка, мамочка… – она уже нашарила железную перепялину, крепко ухватилась, подтянула тело к краю и осторожно свесила левую ногу. – Нет там никакой опоры, пустота. Руками держись, идиотка, – Маша ещё немного сдвинулась со спасительного твёрдого шифера и повисла на руках. Воткнула ноги между остывшими прутьями, чтобы хоть чуть-чуть замедлить скольжение, перехватилась ладонями за вертикали и съехала вниз.

Босые ступни больно ударились о парапет, сердце выпрыгивало, но Маша была внутри. Она снова победила.

– Ну, где ты мой маленький бантик? – она поплевала на горящие от трения ладони, растёрла пыль, – ой-ё… – лизнула ссадины, чтобы облегчить боль и зачмокала, выталкивая изо рта частичку приставшей оградной краски.

– Глаз выколи – не видно ни хрена, – до мрака парка не доставал свет окон далёких пятиэтажек, тем более, не попадал на танцплощадку.

– Ку-ку! Бантик, – разговоры вслух немного успокаивали, – я тебя найду и навечно присобачу. Мы с тобой ещё на выпускной сходим. Ку-ку! – Маша мелкими шажками принялась обшаривать внутреннее пространство клетки по спирали, постепенно двигаясь к центру.

Где там они с Соколовым топтались? Где-то в середине, хотя после нашествия халявщиков, бант могли запинать куда угодно, даже наружу выбросить.       Но Маша-то внутри. Маша добралась. Значит – всё верно, всё правильно. Иначе для чего такие жертвы?

От ледяной ступни что-то неприятно отскочило. Маша вскрикнула и тут же упала на колени, ощупывая руками затоптанный асфальт.

– Есть! Спасибо-спасибо-спасибо-спасибо! Видала, ты! – прячущаяся в темноте ворона даже не соизволила каркнуть, когда Маша откопала из кучи пыли смятый кусочек кожи с блестящей пуговицей. – Отмоем, расправим, главное – нашла.

– Теперь домой, – Маша победно направилась к запертой калитке. – Твою ж мать…

Забраться на дерево всегда проще, чем слезть. Петрова бы, конечно, смогла, но деревья на асфальте не растут. Внутри не было того самого дерева. Никакого дерева не было. И ни одного шанса выбраться.

– Твою ж маааааать!

Звезды любовались своим отражением в крупных слезах замерзшей босой девочки, загнавшей себя в ловушку. Но в целом им было плевать.

Сколько она там простояла? Минут пятнадцать? Час? Два? Да кто ж разберёт это время: идёт, как вздумается. Особенно ночью. Особенно, когда ничего хорошего больше не ждёшь.

Огонек запрыгал вдалеке азбукой Морзе: длинный – короткий, короткий – короткий – длинный. Кто-то с фонариком шагал по ночному парку, лавируя между стволами лип и клёнов. Вот – опять показался, вот – снова пропал.

– Помогите! – заорала Маша и как могла быстро похромала на неверный свет. – Пожалуйста, выпустите меня! – она уцепилась за прутья калитки, пытаясь их раскачать. Калитка не шевелилась. – Люди! Я здесь! А-а-а!!!

По тропинке шёл человек с велосипедом, перед ним по вылезшим наружу корням задорно прыгал луч карманного фонарика. Луч скакнул вверх, изогнулся знаком вопроса, выхватив из темноты зарёванное лицо удачливой неудачницы за решеткой.

– Машенция?

– Мизгирёв? Так, Мизгирёв, быстро выпустил меня отсюда!

Судя по ровной дорожке сигаретных окурков, сложенных на парапете, Мизгирёва не было час. Окоченевшие пыльные ноги кричали: вечность! Маша успела сплясать – да много ли напляшешь босыми пятками по выщербленному асфальту? – сделать физкультурную разминку, стоя на одном месте, но теплей не становилось. Не спасала даже куртка, которую Олег мгновенно стянул, услышав перестук Машиных зубов, и просунул между прутьями калитки:

– Завернись пока, я скоро.

«Держи голову в холоде, брюхо в голоде, ноги в тепле» – повторял Машин дедушка, он не знал, что внучка у него – дура безбашенная и все у нее наоборот: башка горячая, оттого и ноги сейчас ледяные.

Маша, как одеялом, обмоталась курткой – где только шьют такие великанские вещи? – села на землю, прислонилась спиной к парапету, натянула футболку на прижатые к подбородку колени. Засаднили мозоли на пятках – ступни немного отогрелись. Теперь замерз нос. Маша закрыла глаза, зарылась лицом в складки ткани – как в детстве «в домике». Только пахнет здесь не бабушкиными пирогами, а мужским духом. Не мерзко и тошнотно, как от Соколова, а как-то надежно, что ли… По-настоящему. Маша знала: Мизгирёв вернётся, он обязательно что-нибудь придумает, он, как Тимур, хоть и без команды – спасет, выручит. Он никого не оставляет в беде, даже таких идиоток, как Маша Петрова.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.