Из туннеля показывается голова третьего и тот сразу же улетает куда-то в темноту, получив заряд эфира в забрало. Знал же, что он там есть. Но скоро прибудет подкрепление.

Из-за того, что я вынес дверь, образовался сквозняк. Сейчас слезоточивый газ медленно втягивался в комнату, так что видимость была приемлемой.

Я дождался желтого индикатора и выглянул в проем. Да чтоб меня со стены обоссали. Я смотрел на двухметровую махину из стали, скрытую голубоватой завесой купола. Сраный экзоскелет с ленточным пулеметом под левой рукой.

Мой выстрел с шипением растекся по куполу эфирного щита, не причинив никакого вреда. Такими темпами я буду долго его пробивать. А со стороны лестницы были еще солдаты. Когда все стало так паршиво, а?

Щелчок, тяжелые шаги, скрип металла. Экз идет сюда сам. С его-то калибром и щитами я бы тоже себя не боялся. Огляделся вокруг в поисках хоть чего-то похожего на оружие, только вот откуда бы ему тут взяться?

Можно было рвануть в дыру в стене. Вряд ли такую махину смогли бы туда спустить, а значит встречу только солдат инквизиции. Только вот мелкая. Да и Элиот. А еще там рюкзак с оставшимися резервуарами.

Взрывать эфир посреди подвала — чистое самоубийство. Думай, восьмерка.

— Сам думай, — ответил Восьмерка.

— Да закройся ты.

— Помянем же душу внезапно и в мучениях усопшего, — раздался голос слева. — Да не остынет под его задницей адская сковорода.

Черный стоял в углу, облачившись в робу церковника. Левой лапой прижимал к груди книгу из человеческой кожи. У книги был рот и она явно пыталась вырваться. Другой рукой Черный осенял меня святым знаменем.

— От вас помощи… — прорычал я.

— Если ты решил разворошить муравейник, — произнес Восьмерка, глядя в потолок. — То станешь ли тыкать в него пальцем?

А ведь это мысль. Я огляделся вокруг и бросился к стене, где под потолком проходили вереницы труб. Схватился за ближайшую и вырвал одну из них. Вышел огрызок в пару метров.

Шаги приближались, а я спешно мял край трубы, превращая его в подобие наконечника.

— На ваших глазах, дорогие телезрители, жалкая восьмерка изобрела первое орудие труда, — вещал Черный. — так мы можем наблюдать формирование зачатков интеллекта.

Экз показался в проеме как раз вовремя. Он уже начал разворачиваться в мою сторону. Зеркальное забрало показало мне расплывчатого монстра с красными прожилками. Труба пробила шлем и голову ублюдка, выйдя с другой стороны окровавленным острием.

Сервоприводы жужжали, пытаясь завершить разворот, но руки солдата безвольно упали. С той стороны послышался шум, а я дернул арматуру на себя, позволяя груде металла обрушиться на пол.

Полыхнула и исчезла голубоватая сфера щита, а я уже влетел в общий зал, где должны были находиться остальные солдаты. Но вместо них я увидел монстра, покрытого зеленой чешуей.

Тело Элиота покрылось ярким желтоватым орнаментом. Мышцы бугрились под плотной кожей, а из пасти валил зеленоватый дым. Подзарядка эфира явно пошла старику на пользу. Его боевая ипостась словно помолодела лет на десять.

У ног химеры валялось два тела, перекрученных образом, несовместимым с жизнью. Мы замерли друг напротив друга. Мгновение смотрел в налитые яростью глаза этого монстра. Рывок и я метаю трубу, словно копье.

Металл пролетает в паре ладоней над плечом Элиота и прошивает насквозь солдата, спустившегося с лестницы. Он безвольно повисает, нанизанный, словно бабочка.

— Где мелкая? — ору я. Просто не знаю, как меня слышно из-под маски.

Но змей кивает и бросается обратно в лабораторию. Я же вытаскиваю эфирный меч и двигаюсь в сторону лестницы. Элиоту потребовалось меньше минуты, чтобы вернуться с маленькой химерой в одной руке и двумя армейскими мешками в другой.

За это время спуск с лестницы пополнился четырьмя половинками солдат. Остальные быстро сообразили, что они больше не подмога, а мясо. Вниз полетели новые гранаты со слезоточивым газом, а я услышал знакомый скрежет металла.

— Там еще два таких, — прорычал я, разворачиваясь. — Не прорвемся.

Мы бросились в сторону общей спальни, перепрыгивая через груду металла с пробитым шлемом. Оттуда в дыру. По пути случайно наступил на пошевелившегося солдата, до того огретого ящиком. Лучше бы он не дергался, отделался бы контузией. А вот с раздавленной головой жить будет труднее.

В руках меч и пистолет. Я чувствовал, как покалывает руки от вытекающей крови. Но я без понятия как заряжать это все из резервуара, а время как-то не особо подходящее, чтобы разбираться. Потому что в туннеле тоже было жарко.

Я стрелял, а когда заряды заканчивались, рвался вперед под градом пуль. И тогда начинал рубить. Эфирный меч прошивал слабые купола солдат, не замечая преграды. Хотя после каждого такого удара покалывание в руке становилось сильнее.

— Элиот, — развернулся я, переводя дух. — Они не отстают.

— Сам вижу.

— Ты знаешь эти туннели вдоль и поперек. Нам надо попасть в товарные ряды.

— Шутишь? Отличное время, чтобы прибарахлиться.

— Ты знаешь дорогу или нет?

— Знаю.

Огрызнулся и побежал вперед. Я за ним, а мне в спину летели все новые и новые пули, откалывая кусочки брони. Цифры перед глазами полыхали красным, сообщая о критической потере генома Иных.

Но на место отлетевших наростов перемещались новые. Пластины плыли по моему телу, латая дыры. Но их же тоже не бесконечное количество. Сколько еще я смогу выдержать попаданий?

За нами неслось несколько солдат. Мы петляли на поворотах, но иногда приходилось бежать по длинным коридорам и тогда в спину раздавались новые выстрелы. А еще я слышал топот солдат над головой.

Эти белые ублюдки координировали свои действия и готовы были встретить нас наверху. Хорошо, что не было тяжелых шагов. Экзы куда медлительнее простой пехоты.

Вся эта гонка длилась минут десять, но я почувствовал, как начинаю с силой втягивать ртом воздух. Слишком долго я нахожусь в этой ипостаси, каждый шаг давался тяжелее предыдущего. Сил оставалось все меньше.

Мы вывалились в знакомые переулки. Где-то здесь не так давно Элис убила свою первую восьмерку. Казалось, это было пару лет назад. Топот ног заставил меня сбросить оцепенение и рвануть вперед. На ходу убрал оружие и принял человеческий облик.

— Ты что творишь? — прорычал Элиот за спиной.

— Снимай, — рявкнул я, оглядываясь.

Он все еще покрыт чешуей. Вот почему у него в образе химеры есть рот, а у меня нет? Что за несправедливость? Но старик все же послушался и принялся втягивать чешую под кожу.

К воротам мы неслись безоружными и, казалось, что голыми. Охранник лениво поднялся со своего стула и перегородил нам дорогу.

— Плата за вход две…

Он не договорил. Я с разбега впечатал кулак ему в харю так, что восьмерка отлетела на пару метров. Дернув створку, затолкал Элиота с мелкой внутрь и сам рванул следом.

Вокруг начался переполох, хлопали окна соседних домов, но никто не стал по нам стрелять. Мы ломились сквозь товарные ряды, мимо ангаров с запрещенными товарами. А за нами по пятам неслись солдаты инквизиции.

За спиной раздались первые выкрики, полные паники. Ну да, белые шинели редко появляются в этом месте. И никогда без предупреждения. Примерно восемь из десяти торговцев пристрелят прямо здесь, когда увидят, что они продают.

Но сегодня белым нужны были не они. Мы расталкивали ополоумевших восьмерок, те носились в панике. Кто-то захлопывал свои ангары с товаром, самые умные просто бросались наутек. Но отсюда есть только два выхода.

И первый сейчас перекрыт солдатами инквизиции, а другой стерегут личные псы Пятого. Или тигры, смотря кто-там сегодня дежурит.

Мы влетели в тупик, заканчивающийся широкой железной стойкой с напитками. Местный открытый бар. Перемахнув через настил, я упал прямо на пол, пригибая голову. За спиной уже слышался топот ног и голоса.

Местные тыкали пальцами в нашу сторону и орали. Замаливали свои грехи и надеялись, что если сдадут беглецов, то это им как-то зачтется. Ну да, типичные восьмерки.