В золотом двенадцать серебряных монет, так что, два трети от золотого предлагают местным за одну сеть.

Смысл торговли немного понимается мной, по запомненным значениям чисел и интонациям торгующихся.

Норлю быстро надоела торговля, он поднял со дна лук и, не накладывая стрелы, предложил забрать оставленные в корзинах сети на ближайших к нам мостках вообще, безо всяких денег. Тоффин перевел слова здоровяка и местные стазу же согласились на один золотой за сеть, а после натянутой тетивы приняли за четыре сети два неплохих ножа, зримо порадовавшись удачному обмену.

Обмен состоялся и осталось только решить вопрос с нашим пленником, которого я отправил на дальние мостки, метров за восемьдесят, вручив ему один кинжал для обмена с подошедшими за это время еще рыбаками.

Как мы и опасались, удалившись от нас на такое солидное расстояние, уже неплохо подлеченный нами парень оглянулся, прикинул расстояние и задал стрекача, успев что-то крикнуть рыбакам. Побежал не просто от нас подальше, а правильным зигзагом, остерегаясь лука в руках Норля.

— Ну, вот все и решилось, — констатировал я, поднимая тубу приготовленного лазера и начиная выцеливать спину беглеца. Норль успел пустить пару стрел, которые могли попасть в парня, но, разминулись с ним не больше, чем на метр.

Отбежав метров на шестьдесят, Тоффин оглянулся и торжествующе показал нам интернациональный жест, ударив себя ребром ладони по локтю другой руки.

Местные, конечно, побежали за ним следом, только, более бестолково, подставляясь под стрелы, а те, кто остался с нами рядом, замерли в ожидании неприятностей, понимая, что убегать от опытного лучника нет смысла и покорно ждут своей участи.

Я хорошо рассмотрел на груди беглеца значок лазерного целеуказателя и нажал спуск пару раз, оба раза пробив середину груди Тоффина. Тот ничком упал, все еще с торжествующим видом.

— Нож и все на нем — ваше! — крикнул я рыбакам и зацепив корзину с сетями, перекинул ее к нам в лодку.

Теперь уже на веслах сижу и я, старательно выгребая вместе со здоровяком против сносившего нас течения.

— Жалко паренька, — вздохнул Норль, принявший в его судьбе основное участие и воспитание все тоже шло через него. Даже сам лично начал мазать его распухшее колено мазью из местной аптечки, коробки с красным кругом и некоторым запасом лекарств в ней.

Рисунок на баночке обещал быстрое выздоровление воспаленной конечности, и судя по тому, как улепетывал Торфин, прихрамывал он исключительно для вида последнее время, чтобы обмануть именно нас.

— Жалко, но, ты сам видел, он выбрал не нашу сторону, и мог очень сильно навредить нам в будущем. Да что там — мог, обязательно испортил бы всю жизнь своими рассказами о двух демонах, живущих на белой лодке. Нас бы ловили местные церковники всю оставшуюся жизнь, будь уверен, — ответил я и мы догребли до ботика без разговоров.

Ночевать тут не остались, прошли еще пару километров верх, на всякий случай. Мало ли что крикнул Торфин рыбакам, еще чего-нибудь про демонов добавил и сюда может прибыть местная инквизиция, тем более, лазер мы испытали прямо при них.

С берега удалось, крутя руками ботик, шестью сетями с торчащими в них тиной и кувшинками надежно замаскировать его, прямо просто идеально, обернув не менее двенадцати раз сети и зацепив их за несколько имеющихся на корпусе крючков для швартовки суденышка.

Верх ботика замаскируем ветками, когда придет время. Теперь мы лишились возможности рассматривать окружающие просторы на большом приближении, но, подумав получше, все-таки привязали несколько веревочек по кругу к сетям и стали по очереди поднимать их с разных сторон. Слишком уж большое преимущество дает приближающий экран, от такого не откажешься сам по себе никогда.

На следующий день мы прошли не так далеко и на ходу очень много с Норлем разговаривали, постоянно, по моей инициативе, применяя местные слова.

— Пришло время сделать выбор, старина Норль. Пока мы находимся на этом хорошем плавающем средстве и можем, не спеша, поговорить друг с другом.

— О чем еще говорить, брат Серый. Оставляем ботик в укромном месте и едем, то есть, плывем на лодке к людям. Давно уже пора выпить, как следует и отдохнуть с парой девок, сразу на пару дней завалиться в кровать, — для Норля все и так понятно в жизни.

— Насколько я смог рассмотреть местный народ, они похожи на тебя, такие же сероглазые и русые, правда, попадаются и похожие на меня внешностью, так что, с этим делом проблем не должно у нас быть, — замечаю я, Норль некоторое время вспоминает всех, кого мог увидеть и согласно кивает головой.

— Ладно, идем жить полной грудью, это у нас решено. Заселяемся в номер, пьем и отдыхаем, крутим с девками, учим язык понемногу, но, очень старательно. Денег у нас не так много, но, мы можем продать часть оружия. Эти плохенькие для нас мечи, ножи, кольчуги — все будет стоить здесь очень хорошо, думаю, на нормальную жизнь с девками хватит и одной продажи чего-то серьезного. Арбалет и луки предлагаю оставить себе, это уже крутые изделия для этого мира, такие так просто потом не найдешь.

И с этим вопросом приятель согласен полностью, особенно насчет пожрать и погулять, реализовав часть трофеев.

— Но, какая-то идея основная все же нужна, куда нам с тобой двигаться, раз уж мы с тобой с более развитых планет сюда попали и примерно знаем, чем начнется и закончится дальнейшее развитие местного общества, — настаиваю я.

— Ну, не знаю, — прочирикал на цвельфском приятель, — У нас, на Сумре, все так же, как везде, как и здесь. Богатые и знатные правят, бедные и простые выживают, кто похитрее или предприимчивее — живут получше, недотепы и пьяницы — понятно, совсем плохо живут.

— Ну, у нас так же. Только мы прошли гораздо более долгий путь, у нас бедные и несчастные взяли власть и не упустили ее.

— Да ладно! У нас тоже часто воевали, не в нашей стране, но, вокруг все соседи, постоянно дворяне подавляли восстания крестьян. Уже и рабочие на фабриках начали выступать с оружием против власти, только, разбивают их каждый раз, не вытягивают они настоящей войны против регулярных войск, — рассказывает про свой мир Норль.

— Вот, у вас феодализм уже переходит в капитализм, а у нас совсем перешел, и кучка решительных авантюристов смогла оседлать власть и выгнать богатых и знатных из страны насовсем, тех, кто смог уехать, остальных безжалостно казнили. Так что, я в принципе, знаю, что для этого требуется.

— Знаешь? И мы сможем это провернуть? — зашелся восторгом Норль.

— Знаю. Сможем. Если немного повезет.

— А что для этого требуется?

— Партия решительных людей, сила воли убивать врагов и еще относительная грамотность населения, чтобы люди могли сами читать то, что мы им напишем.

— Ну, с грамотностью тут большие проблемы. Зуб даю, — поумерил восторги Норль.

— Да и я тебя не обрадую, бывшие крестьяне и работники, как власть получили, сразу стали думать, как ее своим детям передать, с накопленным общественным богатством вместе. Не сработало это дело в долгую, рыба сгнила с головы, да и низы оказались не в восторге, жизнь в нашей стране оказалась похуже, чем в тех, кто жил по-старому. Не сильно, но похуже, как сравнивать, конечно, так что, никто не плакал, когда все к старому управлению вернулось.

— Так что, человеческую породу мы не будем менять и делать всех равными тоже, — делаю я вывод.

— А что будет делать?

— Мы — пойдем другим путем! — довольно патетически произнес я и протянул руку в светлому будущему, просто куда-то вперед протянул.

— Поэтому, ботик нам бы лучше хорошо спрятать, вдруг наши идеи всеобщего равенства и раздачи земли крестьянам бесплатно потерпят жестокое поражение и нам придется срочно драпать. В воде его оставлять не стоит, зимой лед повредит корпус, наверно, предела прочности спасательного ботика я не знаю, поэтому придется где-то на берегу прятать, что, с одной стороны — гораздо проще, ибо диких мест по нашему пути навалом. Обмотанный сетями и заваленный валежником ботик станет похож на обычный камень или сугроб. С другой стороны, придется искать место без деревьев на пути и учиться взлетать на нашей посудине.