Спорить с ним я не стал, все же он в более близком к местным реалиям времени проживал, ему виднее.

— Если военные бывшие участвуют в банде, значит, дела на этой земле творятся веселые. Закона и порядка днем с огнем не сыщешь. Зато, нам проще окажется, легко в новый мир впишемся, — говорю я и Норль переспрашивает, что значит — впишемся.

— Значит — станем своими.

Пока мы занялись обыском тел, валяющихся на берегу, в воде и в лодках, понемногу осваивая мародерку. Оружие и какие-никакие доспехи с сумами из-за спин летят в одну кучу, вещи, одежда и обувь уровнем повыше совсем убитых или, откровенно говоря, просто не такие разваливающиеся и совсем заношенные — в другую кучу.

Все это шмотье изрядно воняет и набито вшами, наверняка, но, пневмодуш разберется со всеми трофеями, как я надеюсь, по мере зарядки батарей.

Тела складываем в стороне, оттаскивая уже осмотренных подальше. Норль вообще предложил сложить их на одну из лодок и отправить по течению, предварительно завалив хворостом и поджечь его, но я, оценив объем работ, отказался от его идеи.

— Это таскать тела придется по воде, лодку оттолкать метров на пятнадцать, чтобы потом столкнуть на глубину, еще хворост носить и потом поджигать, чтобы все в округе поняли, куда стоит направляться для разбоя и мести — ну его на хрен такое веселье! Мы с тобой еще не викинги, хотя, и очень уже похожи.

Луков нашлось в лодка на телах стрелков три штуки, один похоже, уплыл уже далеко или на дне лежит, Норль обещал поискать потом.

Да, лук — вещь дорогая, а эти, похоже, не самые дешевые оказались, из хорошей древесины с накладками из какой-то кости или еще чего там, обмотанные как следует веревками из упругого материала, стрел три десятка, тоже хороших, как оценил их спутник.

У многих бандитов на шее, у ког-то даже на серебряной цепочке, у остальных на хитро связанных шнурках из кожи, нашлись изображения фигурки в колесе.

— Похоже, символ веры местной. Придется и нам повесить себе, чтобы не отличаться и вопросы сразу же снять при встрече.

— Думаешь, можно нам так поступить? — осторожно поинтересовался Норль, серьезнее меня относящийся к вопросам веры.

— Можно? Нужно, — махнул рукой я и понял, что лодки осмотрены, тела обысканы и свалены в кучу, пришло время заняться разбором тел из домика.

Но, сначала я попробовал открыть дверцу в ботик, ничего у меня не получилось, закрытая она, как и следовало ожидать, а брелок, который я успел рассмотреть, у кого-то из пилотов должен найтись, или, скорее всего, у обоих имеется такой нужный нам позарез приборчик.

У того, который лежит со стрелой в глазнице, он и нашелся в застегивающемся кармане, я его достал и, нажав наугад первую кнопку, смог разблокировать дверцу.

Даром, что она на вид легкая и не толстая, продукт высокотехнологичный, не знаю, смогли бы мы ее вскрыть. Только бластером, наверно, и то, точно не сразу, так и заряд для оружия нам самим сильно нужен.

Разблокировал парой кнопок батареи с обоих сторон и выдвинул их на полную, пусть ботик заряжается, светило уже показалось из-за горизонта, со стороны моря. Придется теперь самому учиться управлять ботиком, я внимательно смотрел, что пилоты делают каждый день, когда готовятся отплывать, так что, дай бог — справлюсь.

Потом пришло время заняться разбором завала из тел, и мы с Норлем принялись осторожно вытаскивать за ноги бандитов, а может, и просто обычных в прошлом мужиков. Вытаскивать и складывать на песке рядом, крови с них не натекло почти совсем, так действует луч бластера, пробивает тело и сам же запекает края раны.

Выложив первых пятерых, мы подняли из-под них второго пилота, с обломанной стрелой в предплечье, истыканного всего острым оружием и умершего от потери крови, похоже, ибо под ним ее оказалось очень много.

Найденный бластер я перекинул Норлю, он проверил его и сообщил, что еще половина заряда осталась в наличии.

Следующего цвельфа, уже стюарта, достали из коридорчика, растащив еще пару тел. Он выскочил, почти не одетый, навстречу ломящимся в домик бандитам, оказался совсем не так умел в обращении с появившимся недавно в руках оружием и не смог защитить свою подругу, первым попав к ней на ночь любви.

Его тело тоже пробито в нескольких местах клинками и ножами и крови много на полу.

Вынеся и его и тела бандитов, мы снова позвали по имени женщину-цвельфа, но, ответа не услышали и осторожно распахнули дверь в комнату.

Она лежит полуголая, в одной сорочке, на кровати, откинувшись на стену, уставившись неподвижным взглядом на потолок.

В руке бластер и рядом три тела нападавших, двое валяются перед кроватью, третий лежит на ней верхней половиной тела и сжимает в руке длинный нож, обагренный кровью.

— Кровь у цвельфов такого же цвета, как и у нас, — запоздало доходит до меня, когда я рассматриваю глубокую рану в животе женщины и залитую кровью синтетическую простыню.

Жаль красивую цвельфянку или цвельфийку, погибла она, похоже, не успев чуть-чуть успокоить выстрелом из бластера последнего из троих, оставшихся в живых нападавших. Успел он ее пырнуть глубоко грязным ножом в нежный живот и, наверняка, это именно она так жалобно постанывала в ответ на наши крики, понимая, что ее уже не спасти и стыдясь своей обнаженности перед мужиками другой расы.

Бластер с почти полным зарядом подняли с ее кровати и с друга ее тоже такой же подняли, так что, теперь у нас три таких аппарата почти на три сотни выстрелов, в четвертом еще на половину заряд остался. И в наших лазерах у Норля около десяти выстрелов показывает уровень заряда боевой части, у меня около половины, что вполне понятно, и стрелял я поменьше и на охоте его не использовали.

Около трехсот пятидесяти выстрелов лазерным импульсом можно конкретно посчитать себе в плюс, тем более, они способны пробивать по два-три тела сразу.

Если занять удобную позицию, можно долго обороняться от превосходящих сил противника, только, и местные лупят из луков — будь здоров, только успевай уворачиваться.

Плохо, что запасного боекомплекта к ним у нас нет, я сразу же по-быстрому обыскал ботик, открыл все ящички, которые удалось найти, но, запасных боевых частей к бластерам или нашим лазерам не нашел.

Осторожно подняли нежное тело погибшей цвельфийки и отнесли ее к своим, выложенным в рядок, собратьям.

Пришлось найти в комнате ее халат и прикрыть тело, а то разгулявшийся ветерок все время норовит задрать подол коротенькой сорочки куда повыше и открыть нашим взглядам то, на что не стоит теперь смотреть.

— Умерла, и нас освободила, — заметил Норль, согласившись теперь с моими словами.

Правда, что тогда нам с ней делать, если бы сумела она отбиться?

Готовить и запускать сигнал в космос с просьбой о спасении — с этим делом она, может, и смогла бы справиться, учат стюартов таким премудростям, наверняка.

Только, нам это пока совсем не требуется, мы с Норлем решили сначала пожить в этом мире, побыть хозяевами своей судьбы, наконец то. Посмотреть, что к чему здесь и там уже решать — ждать помощи от инопланетян, привлекая внимание запросами, отправляемыми в глубокий космос или все же забить на это дело.

Сами мы с таким делом можем и не справиться, но, это еще посмотрим, только, выживи именно она одна, чтобы мы с ней делали, так же отжимали последнее движимое имущество у слабой женщины?

С живой так поступать некрасиво, с мертвой — уже вполне прилично, но, с другой стороны, с ней явиться в местное человеческое общество не получится, слишком она не-людская по внешности, одни фиолетовые, очень красивые глаза чего стоят.

Только, чтобы в пособники нечистой силы оказаться записанными и вместе попасть на костер. Судя по сплошь висящим на шеях даже местных бандюков нательным знакам, вроде наших крестов, народ тут поголовно верующий, как и положено при нормальном средневековье.

А на само наличие средневековья на дворе указывает одежда, обувь, оружие, общая крайняя неухоженность попавшихся нам на мародерку тел, ну и слова о примитивном развитии этой планеты наших бывших попутчиков, дороги с которыми вот так внезапно и кроваво разошлись.