Снова поцелуи, которые заставляют все мысли раствориться под напором возбуждения. Он как будто задался целью окончательно свести меня с ума, то целуя медленно и нежно, то оставляя почти болезненные отметки на моей шее и груди. Я уже откровенно ерзала, пытаясь сильнее вжаться в его пах, несмотря на то, что Александр, по какому-то недоразумению, все еще был в брюках.

— Алекс… — я нашла в себе силы оторваться от него во время очередного поцелуя. — Сними эти чертовы брюки!

— Какая грозная, — рассмеялся он низким, грудным смехом, от которого по телу прошла оглушающая волна возбуждения, сосредотачиваясь внизу живота.

Я уже хотела возмутиться, но он оторвал меня от стены и всего в один шаг достиг кушетки, опуская меня на нее. Все же есть плюсы в настолько маленьких комнатах.

Нависнув надо мной, Алекс заглянул в мои подернутые пеленой возбуждения глаза, как будто хотел что-то сказать, но я больше просто не могла ждать и, вцепившись ему в волосы, притянула к себе, накрывая губы поцелуем. Тело горело и требовало немедленных действий. Вот только Александр не спешил. Он снимал с меня одежду нарочито медленно, как будто распаковывая дорогой и долгожданный подарок, осыпая поцелуями каждый новый оголившийся участок кожи. А когда на пол, вслед за остальной одеждой полетел мой бюстгальтер, и его губы накрыли напряженный сосок, я начала задыхаться. Алекс играл с моей грудью, распаляя меня сильнее с каждой секундой, перекатывая возбужденные горошины между пальцами, всасывая их в рот, прикусывая и оттягивая. Казалось, я не выдержу. Я то и дело пыталась вжаться и потереться своей промежностью о его бедро, но он каждый раз останавливал меня, вжимая в кушетку.

Не знаю, сколько это продолжалось. Мне казалось, что вечность. Голос окончательно охрип, а тело дрожало и не слушалось свою хозяйку. Но оказалось, что это были цветочки. Когда его пальцы опустились на уже давно мокрые трусики, сделав пару круговых движений, а затем снова вернулись на внутреннюю сторону бедра, лаская кожу, я поняла, что он собирается меня убить.

— Але-е-е-е-екс…

— Ммм… Мне нравится, когда твой голос звучит так… умоляюще, — почти мурлыкнул он, ненадолго отрываясь от моей груди. — Но сейчас просить бесполезно.

Я недовольно заерзала, но он только хрипло рассмеялся, не позволяя мне проявлять инициативу.

— Тише.

— Хочу тебя, — выдохнула я, уловив в своем голосе хнычущие нотки.

Он поднялся на локтях и, проведя губами от шеи до уха, шепнул, щекоча дыханием нежную кожу прямо за мочкой:

— Какая же ты капризная, — Алекс прикусил мочку, слегка оттягивая, при этом снова возвращая руку к трусикам и пробираясь под тонкое кружево. — Нетерпеливая.

— Пожалуйста…

Но в ответ я в очередной раз услышала тихий, невероятно возбуждающий смех. Боже! Как можно настолько эротично смеяться? Почему от этих звуков внутри живота все начинает пульсировать еще сильнее, посылая сладкие спазмы через все тело? Как будто мне мало того, что он творит с моим телом. А он не собирался останавливаться, продолжая ласкать в самых нужных местах, но замирая, стоило мне подступить к грани оргазма слишком близко. Я металась по кушетке, давно сбросив на пол подушку и перестав сдерживать стоны. Кажется, я выкрикивала его имя, грозилась убить, умоляла, впивалась в его плечи так сильно, что оставляла кровавые царапины…

Только когда я подумала, что действительно сойду с ума, услышала, как он расстегивает ширинку, а затем ощутила такое долгожданное и необходимое проникновение. Он ненадолго замер, а затем начал плавно двигаться.

И больше не осталось ничего. Только всепоглощающее, почти болезненное удовольствие, которое сейчас пульсировало не только внизу живота, а во всем моем теле, даже на кончиках пальцев. Каждое его движение вызывало все новые сладкие спазмы, заставляя что-то сбивчиво шептать ему в губы. И когда напряжение стало невыносимым, меня пронзил оргазм такой силы, что казалось — внутри что-то взорвалось. Я выгнулась под неестественным углом до боли в суставах, которую я наверняка почувствую позже, и громко застонала, продолжая пропускать через себя волны удовольствия. Наверное, это и для Алекса стало последней каплей, потому что в следующую секунду хрипло застонал и опустился на меня, практически придавив к кушетке.

Только спустя пару минут я чувствовала, что лежать не очень-то и удобно и завозилась, пытаясь лечь хоть немного комфортнее. Александр отмер, перевернулся меня, устраивая мою голову на своем плече.

— Эмбер… — начал он, когда я заняла удобную позу, практически забравшись на него.

— Если ты сейчас еще раз скажешь, что нам нужно расстаться, то я возьму свой любимый скальпель и отрежу тебе что-нибудь ненужное, — пригрозила я, зарываясь носом в ложбинку между плечом и шеей.

— Хм… А жалеть потом не будешь? Вдруг это самое ненужное тебе еще пригодится?

— Пошляк!

— Не переживай, янтарик, — тихо рассмеялся он, а затем обнял меня, еще сильнее прижимая меня к себе. — Знаешь, я ужасный эгоист. Я больше не отпущу тебя.

Этого хватило, чтобы мои губы растянулись в широкой улыбке, а тело окончательно расслабилось. Инсомния, которая одолевала меня всю ночь, отступила как по волшебству, а я поняла, что вот-вот провалюсь в глубокий сон. И уже задремав, краем сознания я услышала тихое:

— Не смогу отпустить… По крайней мере до тех пор, пока ты сама не захочешь уйти.

***

Проснулась я в том же положении, что и засыпала — на узкой, короткой и жутко неудобной кушетке, практически полностью забравшись на Александра. Но мне было плевать на ломоту в мышцах и затекшие конечности. Я снова была счастлива вопреки логике и здравому смыслу. И когда я подняла голову, меня встретили такие же улыбающиеся глаза.

— Пора вставать. А то Лиен меня потеряет, ревновать начнет.

— Зарегистрируйте уже ваши отношения и живите счастливо, — фыркнула я, поднимаясь.

— Наша любовь слишком прекрасна и не нуждается в низменных проявлениях бюрократии.

С трудом удержавшись от смеха, я оделась и выскользнула из комнаты, чтобы почти сразу попасть в куда более напряженную атмосферу. Традиция собираться в гостиной осталась, несмотря на то, что наша компания расширилась, осталась. Все пили кофе и что-то негромко обсуждали, резко замолчав при моем появлении. Кира посмотрела одобрительно и подмигнула. Лиен и Элин вымученно улыбнулись и отвели взгляд. Было безумно неловко, но я ничего не могла поделать. Что бы я ни сказала, это не поможет и никак не повлияет на их чувства.

— Всем привет, — вошел следом за мной Александр, обведя взглядом компанию. — Лиен, — он подошел к другу, присаживаясь рядом, — прости за вынужденную ринопластику. Но позволь заметить, ты стал еще прекраснее. Настолько, что мое сердце может не выдержать.

— Да иди ты… — начал Чон, а потом коротко выдохнул и махнул рукой. — Ладно, не ломать же тебе нос в ответ. К тому же, насколько я знаю, над ним еще в тюрьме поработали. Я бы предположил, что тебе и мозги там отбили, но знаю, что ты с детства такой. Тебя в младенчестве уронили?

— Угу, мне так и говорили — как увидят, какой я хорошенький, так и выпускают из рук от восхищения. Хочешь посмотреть мои детские фотки?

— Мальчики, сцена вашего примирения настолько трогательна, что я плачу в три ручья. Но у меня назрел вопрос, — заявила Кира. — Сколько нам тут еще торчать?

— Присоединяюсь к вопросу, — подала голос Элин. — С меня вроде как сняли подозрения, поэтому мне бы хотелось вернуться на работу.

— Я не говорила, что с тебя сняты подозрения. Я всего лишь сказала, что не нашла связи с террористами. Но это еще ничего не доказывает.

— Она права, — кивнул Александр. — Прости, Элин, но до конца этого… — он запнулся, как будто пытаясь подобрать адекватное название для нашей ситуации, — дела… тебе придется остаться под нашим присмотром.

— Замечательно! — буркнула девушка, отворачиваясь.

— А насчет того, сколько нам тут торчать, я как раз хотел поговорить. Кира, у тебя получится влезть в «Эквинор»?