— А ты не возникай, а то отправлю вслед за Саней, наблюдать за нашей подозреваемой, — огрызнулась она, но все же продолжила. — Не могу сказать, что они безоговорочно поверили и это победа, но только что поступил приказ на временное отстранение Хасана от работы. Скорее всего, его решили проверить более тщательно. Но при этом, его не арестовали сразу же. Короче, я могу сделать вывод, что об этом уже через час узнают организаторы. Если еще не знают, конечно.

— Это не так страшно, — задумчиво бросил Лиен. — Они и так знают, что мы пытаемся им помешать. Новость действительно хорошая. Я так понимаю, Хасан был нужен, чтобы подпортить что-то в реакторе и свалить все на несчастный случай или поломку. Не зря же они выбрали именно его. Сейчас у них уже не получится, а если все пойдет по лучшему сценарию, на АЭС серьезно усилят меры безопасности.

С одной стороны, с души свалился огромный камень. Даже дышать стало легче. Я только сейчас поняла, насколько тяжело было все это время находиться в стране и ждать, что в любой момент где-то рядом может рвануть какой-то атомный реактор, отравляя все в округе ионизирующим излучением. Но с другой, тревога все же не покидала меня даже сейчас.

— Да, но ведь… еще ничего не закончилось? — неуверенно спросила я.

Глупый вопрос. Конечно, ничего не закончилось. За нами охотятся толпы наемников, во главе которых стоит огромная и влиятельная корпорация. У них есть люди в правительстве, в силовых структурах и все возможности стереть нас с лица Земли. И я, если честно, не представляла, как это можно исправить. Ну да, теракт вроде бы предотвращен, по крайней мере, на время. Но что будет, когда они попытаются организовать следующий? Как восстановить свое доброе имя и получить ту поддержку, которая действительно сможет хоть что-то изменить?

— Нет, — был вынужден признать Лиен. — Не закончено. Они могут попытаться еще раз. И вообще не факт, что даже на этой станции у них ничего не получится. Приказ на отстранение — это не гарантия. Нужно наблюдать дальше. А еще нужно достать компромат на «Элминор», с которым можно будет обратиться в правительство напрямую. Нас должны принять всерьез и прислушаться.

— Ладно, — кивнула я. — Пойду к Алексу. Теперь твоя очередь караулить нашу гостью. Кира, ты скоро сможешь дать о ней информацию?

— Думаю, к вечеру проверю все, что можно. Максимум — к завтрашнему дню. Пока я не нашла никакой связи ни с террористами, ни с кем из известных нам действующих лиц. Но это ничего не значит. Попробую размотать ее жизнь по ниточкам.

Кивнув, я отправилась на кухню, пребывая в глубокой задумчивости. Я бы тоже не отказалась от той информации, которую сейчас перебирает Кира. Но лезть в чужую жизнь просто так, без приглашения, и не имея на это никакого права, все же нельзя. Не знаю, почему меня так напрягает эта девушка. Ладно, вру. Знаю. Она хорошо знает Александра, а некоторые ее слова можно смело принять за заигрывания. Да и оговорки подразумевали, что у них есть очень богатое прошлое. Вот только мне нужно не сходить с ума, а просто спокойно поговорить с ним и узнать, кем ему приходится эта девушка. В конце концов, она действительно может оказаться его давней подругой. Может, они в детстве жили по соседству. Или ходили в одну школу. Или их родители дружили. Не зря же она сказала о том, что обратилась к своим, когда искала Александра.

Вот только когда я толкнула дверь на кухню, то сразу поняла, что не задам вопрос о Элин. Все мое самовнушение рассыпалось, опадая осколками на кафельный пол. Сердце пропустило удар и замерло, боясь пошевелиться.

Александр стоял возле обеденного стола, вплотную прижавшись к Элин, и целовал ее, положив руки на плечи.

Умение брать эмоции под контроль — одна из самых важных и необходимых способностей для врача. Невозможно провести операцию, когда руки трясутся, а сердце отбивает бешенный ритм. Но важнее даже не физические проявления. Нужно уметь очищать сознание, абстрагироваться от мыслей и сосредотачиваться на деле.

Я всегда умела это делать и отлично справлялась с любой проблемой. Даже во время своей первой операции мои руки не дрожали. А когда умерли родители, я вышла на работу уже через три дня после похорон и не допустила ни одной ошибки. В стрессовых ситуациях я могла быть максимально собранной. Откат наступал потом. Так было до сегодняшнего дня.

Увидев, как целуются Элин и Александр, я застыла в немом шоке. Мозг еще даже не успел обработать эту информацию, но сердце уже пропустило удар. А потом я ощутила чувство свободного падения в пустоту. Как будто пол ушел из-под ног и весь остальной мир вместе с ним. Время застыло, растягиваясь липкой патокой. Мне казалось, что я смотрю на это уже целую вечность, но на самом деле не прошло и пары секунд. Всего мгновение, которое стало для меня, одним из самых мучительных в жизни.

Когда сердце отмерло, застучав с такой силой, что казалось, выпрыгнет из груди, я отшатнулась, свернула за угол и зажмурилась. Все, чего мне сейчас хотелось — больше не видеть этого. А еще не чувствовать. Ах, если бы можно было отключить эмоции и не ощущать, как в районе солнечного сплетения образуется то ли пустота, то ли огромный болезненный комок, не позволяющий вздохнуть.

В ушах шумело и звуки доходили как сквозь толстое стекло. Кто-то разговаривал, но я не могла понять кто и о чем. Да и не хотела, если честно. Меня вообще сейчас мало что волновало. Перед глазами продолжала стоять картина, которую я увидела минуту назад, и казалось, что она навсегда впечаталась мне в мозг.

А еще у меня больше не получалось взять эмоции под контроль. Руки дрожали, сердце продолжало стучать как сумасшедшее, как будто компенсируя пропущенные ранее удары, на лбу выступил холодный пот, перед глазами все расплывалось, а слух так и не восстановился. Было ощущение, что я сейчас упаду в обморок. Вот только эти симптомы были вызваны исключительно эмоциями, а значит, спасительное беспамятство мне не грозит.

Не знаю, сколько я так простояла. Постепенно слух восстановился, а вот зрение нет. Только через несколько минут я поняла, что это не внезапный приступ катаракты, а слезы, которые делали окружающий мир нечетким.

Услышав шаги, которые доносились со стороны гостиной, я поняла, что слишком долго отсутствую, и сюда уже идут. Вот только я не была готова к тому, чтобы встретиться с кем-то.

Скользнув вдоль стенки, я тихо прошла в ванную комнату, заперев дверь. Как банально. Плакать в ванной, чтобы никто не услышал. Осталось открыть воду, чтобы заглушила рыдания. Вот только это глупо до невозможности и работает исключительно в мелодрамах. С физикой я была знакома поверхностно, но помнила, что это так не работает. Чтобы заглушить звуки, источник шума должен находиться за дверью в ванную комнату, иначе все это бессмысленно. Впрочем, я все равно не собиралась рыдать. Чтобы это сделать, нужно иметь возможность нормально вдохнуть, а у меня не получалось. Было ощущение, что на грудь положили огромный камень, сдавив все внутри.

Мысли о физике и прочих глупостях проносились в моей голове неосознанно и были настоящим спасением. Защитный механизм моего мозга, чтобы дать хоть небольшую передышку. Что угодно, только не думать о том, что произошло на кухне. Наверное, нужно было ворваться туда, выяснить все, накричать, возможно, даже влепить пощечину. Но я не смогла. Было слишком больно. Не думала, что будет так… невыносимо. Я всегда справлялась с любыми ударами судьбы, так почему же сейчас не могу? Почему я продолжаю сидеть на полу в ванной с таким чувством, будто жизнь закончилась здесь и сейчас? Ответ прост — я полюбила. Причем настолько, что готова была на что угодно, просто чтобы быть рядом. Нарушала правила, лезла под пули, меняла города и страны. Я отправила свою жизнь в мусорку и была абсолютно счастлива. Это не поддается логике, расчетам или анализу. Это просто было. И сейчас, когда это необъяснимое и глупое счастье пропало, было ощущение, что на мои плечи рухнул весь мир.