Мы остановились в гостинице с уютными чистыми номерами и удобной красивой мебелью.

В гостинице, как и во всех домах города, электрическое освещение, радиотрансляционная сеть, водопровод и даже ванная с душем. Для нас, пропыленных, такая гостиница была особенно приятным сюрпризом.

После чистки и мытья нас пригласили на ужин в рабочую столовую. Таких столовых в Карамае несколько. Они небольшие, отличаются чистотой и работают по методу самообслуживания. В столовой пища готовится с учетом национальных традиции. Неизменное блюдо китайцев — пшеничные пампушки из пресного теста или вареный рис. Способ варки пампушек и риса один. Куски теста раскладывают на сетку решет большого диаметра. В такие же решета ставят и пиалы с рисом и небольшим количеством воды. Заполненные решета устанавливают одно над другим — «этажами» — над большим чугунным котлом с кипящей водой. Верхнее решето закрывается деревянной крышкой.

Сваренный на пару рис подается с различными соусами, крепко приправленными острыми специями. Особенно любимы китайцами соевые соуса с пахучими травами, с мелкорублеными кусочками свинины или курятины и многочисленные блюда из овощей. Среди них на первом месте лиственная китайская капуста, похожая на салат, и сладкая красная редька. Зеленый чай пьют без сахара в большом количестве. Китайцы считают, что в зеленом чае есть особые тонизирующие лечебные свойства, благотворно влияющие на организм.

Уйгуры очень любят свои праздничные блюда: пельмени с обильно приправленным луком фаршем из баранины и шашлык. Шашлык делается из баранины. Маленькие кусочки мяса нанизывают на короткие металлические шпильки и жарят над тлеющими углями, засыпанными в специальную продолговатую железную жаровню.

Едят этот вкусный шашлык прямо со шпилек. Не безразличны уйгуры и к зеленому чаю. Пьют они его «чистым» и с топлеными сливками.

В столовой к нам подошла красивая темноглазая смуглянка в цветном хлопчатобумажном костюме с длинной темно-русой косой.

Ласково улыбнувшись, она сказала по-русски:

— Здравствуйте, товарищи.

— Здравствуйте…

— Вы приехали из Москвы?

— Да, из Москвы…

— Вы там живете?

— Да…

— Ой! Какие вы счастливые! — обрадованно произнесла она. — Мне так хочется посмотреть на Москву… Я много слышала о ней.

— От кого вы слышали?

— Мне рассказывали ваши товарищи, советские специалисты, когда они работали в Урумчи.

Мы познакомились с девушкой. Она сказала:

— Меня зовут Ася.

— У вас красивое имя. Русское…

Чуть смутившись, Ася ответила:

— Когда я жила в Урумчи, ваши товарищи научили меня говорить и читать по-русски. Они давали мне интересные книги. Я читала их… Однажды они дали мне книгу писателя Ивана Сергеевича Тургенева… Мне понравилась книга. Она называлась «Ася». Я рассказала им, что мне очень понравилась Ася, и ваши товарищи после этого стали меня звать Асей. Это имя хорошей русской девушки полюбилось мне, и я привыкла к нему. Советские специалисты уехали из Урумчи к себе домой, а я — работать в Карамай, а имя Ася так и осталось за мной.

На следующий день мы ознакомились с окрестностями города и с работой большого, дружного, молодого коллектива на нефтепромыслах.

К северо-востоку от города, километрах в пяти, на фоне палевой пустыни выделяется небольшая серо-черная каменистая возвышенность. Мы подъехали к ней. Возвышенность была похожа на затерявшийся в океане коралловый островок. Причудливые «кораллы» — это смешанная с песком застывшая нефть.

Здесь с незапамятных времен из недр земли бьют черные ключи. Они то смолкают, то вдруг оживают и бурлящими пузырьками метана покрывают черную маслянистую поверхность, переливающуюся цветными бликами в небольших ямах.

Выходящая наружу с водой и метаном нефть не пропадает. Карамайцы, как хорошие хозяева, на местах ключей вырыли котлованы, нефть их заполняет, а затем ее вычерпывают, используя для нужд города.

Восточнее «черных ключей» тянется невысокая гряда гор. Обогнув одну из гор, мы оказались будто у склада готовых минеральных красок. Здесь горы от вершин до оснований расколоты и обнажилась радужная расцветка глин. Это карьер. Горы раскололи люди, они ведут добычу цветных глин, которыми в Карамае окрашены стены домов и зданий.

Из карьера цветных глин мы отправились на промыслы. Стальные конусные гиганты-вышки оживили однообразный пустынный пейзаж, и будто выровненные по линейке, они уходят вдаль, к горизонту.

Разведчики-нефтяники обнаружили под землей мощный нефтеносный слой. Он рекой протянулся с севера на юг. Подземную нефтеносную реку карамайцы решили заставить выйти наверх, используя новый метод расположения скважин. А чтобы нефть вся до капли поднялась на поверхность земли, в нефтеносный слой будут накачивать воду. Вода, как поршень, вытеснит из глубоких недр имеющуюся там нефть.

Встреча с нефтяниками состоялась у одной из вышек, бур которой уже ушел на глубину шестисот метров. В белых алюминиевых касках, в черных комбинезонах, с бронзовыми от загара лицами нефтяники слаженно управляли всем большим буровым хозяйством. Управляющий нефтепромыслом товарищ Чэнь Фын рассказывал:

— Нефть есть… Воды нет. А ее нам нужно очень много. Воду привозят на буровые грузовики в цистернах с реки Манас.

— Но мы слышали, у вас есть водопровод, — сказал я.

— Водопровод есть, — продолжал Чэнь Фын. — Он подает воду из Манаса, а река от города в сорока пяти километрах. Не хватает этой воды. Мы ищем воду глубоко под землей. Не найдем — будем рыть канал, чтобы заставить Манас течь к нам. А с водой все изменится. Скважины станем бурить быстрее. Нефти Карамай будет давать много. На улицах и площадях города вырастут деревья, зацветут сады, зазеленеют поля. Красивым станет Карамай. Очень хорошо будем жить. Приезжайте года через три-четыре, Карамай не узнаете…

Поблагодарив товарища Чэнь Фына за приглашение, я ответил:

— Не знаю, когда еще приеду к вам, но я верю, трудолюбивые руки карамайцев оживят мертвую древнюю пустыню. Украсят, благоустроят юный город, а жизнь свою сделают счастливой и красивой.

Возвращаясь в город, я обнаружил в своей машине поломку: лопнул кронштейн, крепящий динамо.

Сопровождающий нас товарищ сказал:

— Недалеко бурильно-ремонтная мастерская, поедемте туда. Там есть автоген и электросварка.

В мастерской нас сразу окружила группа молодых рабочих уйгур и китайцев, нашелся и переводчик. Это был русский, слесарь Югославский, свободно говоривший по-уйгурски и по-китайски.

Узнав, что меня привело в их мастерскую, он обратился к мастеру цеха товарищу Цай Чжу-линю.

— Товарищ Цай Чжу-линь рад помочь русскому товарищу, — передал мне слесарь Югославский.

Я достал инструменты. Хотел снять динамо, но мне ничего не дали сделать.

Мастер Цай Чжу-линь, предлагая сигареты, сказал:

— Сулянь тунчжи[26]. Это очень хорошо! Сулянь тунчжи — наш брат. Сулянь тунчжи, отдыхай! Кури сигареты… Мы исправляй цичэ[27].

Андрей Югославский, Мамед Исамов и Оман Марсалимов под руководством мастера Цай Чжулиня сняли динамо, кронштейн, осмотрели и решили: сварить электросваркой.

Через полчаса все было готово. Закончив работу, рабочие осмотрели и всю машину. Где нужно было, подтянули, подкрепили, смазали.

Пожав всем крепко руку, я покинул мастерскую с особенным чувством: хорошо, когда вокруг друзья!

Вечером ужинали в рабочей столовой. Ели достойные похвалы китайские блюда. Подавала их нам обаятельная Ася.

На следующий день продолжали знакомиться с городом.

Там, где недавно стояли брезентовые палатки, о которых рассказывал нам геолог Александр Михайлович, выросли добротные каменные корпуса поликлиники и больницы. В городе работают хлебозавод, магазины, столовая, открыты школы, детские сады, ясли, демонстрируются кинофильмы, выступают кружки художественной самодеятельности, проводятся спортивные соревнования.