– Ну что ты кр-р-ричишь, никто не знает, Кир-р-ринн тоже сказар-р-р, что говор-р-рить, что я так могу, что моя тень тоже бойкая, не надо.
– Это ты так не говоришь?
– Это я так показываю! – Мидир опять помахал перед носом непонятливого брата обеими левыми руками.
– Я понял, не говоришь, – Мэрвин зажмурился, покачал головой, пробормотал: – Невыносимые младшие братья…
– Ты так говор-р-ришь, как будто у тебя есть кто-то еще? Хотя мама говор-р-рила, что они с папой…
Мэрвин застонал и закрыл лицо руками.
– Тебе бор-р-рьно? Мама говор-р-рила, что над новыми вор-р-рчатами р-р-работать пр-р-риятно!
Мэрвин застонал громче.
– У тебя гор-р-рова все-таки бор-р-рит, да? Да? Невыспар-р-рся?
– Видимо, да, – Мэрвин был мрачнее ненастной ночи. – Очень сильно не выспался. И кому ты еще показывал свою бойкую тень? Надеюсь, не маме?
Мидиру не понравился этот тон.
– Мама бы очень дор-р-рго визжала. Конечно, не показывар-р-р, за кого ты меня пр-р-ринимаешь! Даже Кир-р-ринн сначала не поняр-р-р так сир-р-рьно, что чуть тень мне не отр-р-рубир-р-р, пр-р-редставр-р-ряешь? А стр-р-ражники не знают, но, может быть, подозр-р-ревают что-то, вздр-р-рагивают иногда, когда я их щипаю в коридорах. Один, молодой, даже вскрикнул.
– Да? С чего бы это? – вытер лоб и откинул волосы Мэрвин.
– Я решил, что наконец кому-то понравилось и продолжил общаться.
– Общаться, да, – протянул Мэрвин. – То есть кусать ноги из темноты?
Мидир замахал руками: взрослые вечно не дают закончить и обращают внимание не на то!
– Но потом он куда-то пропал. Видимо, уср-р-рар-р-ри. Ему наверняка обидно, а мне скучно. Что?
– Ничего, – хотя по лицу Мэрвина было понятно, что там не одно «ничего», а по крайней мере пять, и все они огромные.
– Да я тор-р-рько тебе показывар-р-р свою тень, не вор-р-рнуйся! – произнес Мидир самое убедительное.
– Это действительно утешает, да, – Мэрвин все равно говорил так, будто не поверил. И не утешился.
Вот и пойми этих взрослых!
– Мидир, второй наследный принц дома Волка, – Мэрвин говорил без обычной напыщенности, и Мидир приосанился, желая соответствовать столь высокому званию. – Пожалуйста, будь сдержан в словах и в общении. Особенно – в общении!
– Да я! – ударил себя в грудь Мидир. – И так ни с кем не общаюсь! Может, я бы и общался – но это со мной никто не общается!
– Киринн, – выговорил Мэрвин и смотрел куда-то мимо Мидира.
– Что Киринн? Он же мой Вотыты! – выдал Мидир так, словно это все объясняло. И отец, и брат – оба косились на Киринна не слишком дружелюбно.
– Нет, Киринн. Он должен был быть…
Мидир обернулся и огорчился. Он так увлекся, что не почуял появления Киринна!
Еловые лапы пошевелились, и на поляну, освещенную лунными лучами, вылетел тенью огромного белого волка начальник замковой стражи. В прыжке обернулся ши, рявкнул:
– Мэрвин, Мидир, в замок, скорее! Все потом, бе-ги-те!
Мидир втянул голову в плечи от подобной неучтивости и решил, что сейчас совершенно точно все пропало. Мэрвин окончательно озлится, ни за что Киринну нарушения глупых правил не простит! Но брат замер лицом на мгновение, а затем рявкнул Мидиру еще грознее Киринна:
– В Дом! Не смотри назад, пока не добежишь до моста!
Осознание какой-то неведомой и оттого еще более грозной опасности пронзило Мидира.
Он моргнул, и осознал себя уже зверем, со всех лап несущимся по ночному лесу. Серыми переливчатыми тенями раскинулся мир, обоняние, слух и зрение неимоверно обострились. Все было знакомым, кроме одного. Сухой, неприятный запах ворвался в ноздри, подозрительный шорох напомнил Мидиру шум гальки на перекатах.
В далекой дали раздался вой каменных зверей Черного замка, тревожный, многоголосый. Что означало только одно: кто-то напал на Дом Волка, и судя по всему, кто-то из Дома Камня. Мидир припустил еще быстрее, очень надеясь, что брат и его воспитатель несутся следом. Но их запахи слабели, а потом и вовсе растворились за спиной. Мидир обернулся у моста, как и обещал: он всегда держал слово, если не мог повернуть его в свою пользу, используя неточности и уловки. Обманывать Мэрвина и Киринна, конечно, не хотелось, но если они настолько отстали… Как Мидир может их бросить?!
Никого не было видно, только лунный свет падал мертвенными полосами сквозь мрачные облака, очерчивая далекую линию Вороновых гор, цепочку елей и раскинувшуюся перед черной громадой замка равнину.
– Разрешите, второй принц, у меня приказ наследника. Нам надо закрыть ворота, – коротко кивнул стражник, намекая, что стоит отойти, потесниться и спрятаться за безопасными стенами, пока будут смыкаться створки.
– Нет, нельзя! Как же это? – оторопел Мидир, еле переводя дыхание. – Они сейчас прибегут! Ты не понимаешь? Там Киринн и Мэрвин!
Взрослый волк, стоящий так близко, тоже слышащий опасный шорох камня, ничего, ну совершенно ничего не понимал! Или попросту так выглядел!
– На нас напали. У меня приказ, – повторил стражник снова, хмуро, ничего не говоря по-настоящему.
– Я… – обернулся Мидир вокруг в поисках поддержки.
Все волки готовы были исполнить мысленный приказ наследника, пусть он и грозил самому брату смертью. Позвать мыслесловом? Мидир бы, конечно, дозвался, но если Мэрвин сражается? Или создает заклинание? Нет, не стоит его отвлекать. Поискать маму или советника? Нет времени. А что говорит Слово?
Мидир выдохнул и представил, что на его месте сейчас брат. Или отец. У них всегда получалось сказать так, чтобы даже помыслить о пренебрежении приказом было нельзя.
– Я, в отсутствие короля, Мэрвина и Киринна, за главного в своем Доме. И я приказываю всем, кто считает себя волком, ждать моего брата и начальника замковой стражи.
Волк сверкнул глазами, но перечить не посмел. Потянулись долгие минуты ожидания. Деревья за равниной неровно качались, то и дело заставляя подозревать, что Мэрвин с Киринном вот-вот покажутся, и всякий раз обманывая ожидания. Мидир сердито сопел, старался не очень сжимать кулаки и поменьше думать о том, что могло так сильно задержать двух взрослых и опасных волков. Второй принц, чувствуя себя особенно маленьким и бесполезным, продолжал вглядываться в кромку леса. Он первым увидел рассвет, его острым зрением не зря гордился отец – но теперь даже оно не позволяло ему увидеть, что творилось с братом и Киринном.
– Мой принц, мне жаль, но я… – стражник подошел близко, будто собирался оттаскивать его против всех приказов.
– Вот же они! – радостно воскликнул Мидир.
Огромный черный волк вырвался из леса так, будто протаранил настоящую стену, с усилием, упруго отталкиваясь лапами, поселяя в груди желание бежать тоже, дальше, глубже, увеличивая расстояние между собой и несомненной опасностью. Мидир едва устоял на месте. Его привело в чувство осознание: бежал Мэрвин очень тяжело, удерживая какого-то рыжего бессознательного волка за холку. Если Мидиру не показалось, волки выдохнули одновременно. Все-таки они тоже, как и Мидир, переживали за Мэрвина и Киринна! Просто изображали из себя истуканов, а присяга связывала по рукам и ногам, не давая возможности оспорить самоубийственные приказы брата.
Чужая радость вдруг померкла. Стражник выругался, как показалось Мидиру, не то что над головой, а прямо под небесами.
Мидир еще подумал – почему?
Мидир еще подумал – откуда тут взяться рыжему волку?
В следующий момент закружилась голова от плохого предчувствия. Вопросы были правильными, но узнавать ответ Мидир расхотел.
И новая мысль, непрошенная, ударила наотмашь. Мидир переступил с ноги на ногу, чтобы не упасть от резкой дурноты. Мэрвин держал в пасти не рыжего, а белого волка. Побуревшего от собственной крови и рваных ран.
Мидир прикусил губу и проморгался.
Когда путь до рва и ворот сократился вдвое, он увидел черные тени, быстро приближающиеся к волкам. Не животные и не ши, а словно сложенные друг на друга булыжники! В серых сумерках подступающего рассвета они смотрелись особенно грубыми, отталкивающими, будто не желающие уходить вслед за ночью кошмарные сны, нашедшие выход из грез и явившиеся по душу непослушных волчат.
