– А других белых волков?

– Нет! – честно ответил Мидир и прижал кулак к груди самым главным знаком для ши Дома Волка. – Клянусь жизнью и честью, и рядом не стояло!

Мэрвин поднялся, отряхнул колени, взглянул обычно, холодно и высокомерно.

– Ты разочаровал меня, хотя иного я и не ожидал от воспитания «Вотыты».

Мидир сжал губы, чтобы не дать вырваться резкости: не надо прокладывать глупости быстрый путь из слов, так говорил ему Киринн. Откуда Мэрвин узнал его тайное имя, еще предстояло выяснить.

Надо быть сдержаннее. Он сам только что готов был поведать брату все свои тайны в ответ на сочувствие, а это всего лишь было попыткой выведать его секреты! Тем больнее оказалось разочарование. Да если бы он не смог закрыть мысли, страшно представить, чем это могло грозить его Вотыты!

Мидир молча растер щеки, уничтожая следы слез, дождался, когда брат пошел в сторону Черного замка, а Киринн вернулся.

– Хорошо поговорили? – негромко спросил он.

– Как обычно с Мэрвином, – качнул головой Мидир. – Он хотел знать, не видел ли я рядом с тобой белых волков!

– Тогда я удивлен, что еще не в кандалах. И что ты ответил?

– Я сказал чистую правду! Рядом – не видел! Ни единого! Ведь они всегда стояли напротив! – от души расхохотался Мидир, а Киринн растрепал волосы на его голове и потянул в сторону северных отрогов.

– Давненько я здесь не был, – с легкой ноткой вины выговорил Киринн. – Эх, взял бы кто-нибудь это место под свою лапу! Место древнее, заповедное, сам Кернуннос когда-то появлялся здесь то в образе ши, то в образе оленя.

Мидир не отвечал, он сосредоточенно перешагивал через очередной осклизлый валун. Яблоневый сад, тоже порядком подзаброшенный, остался позади. Были еще какие-то деревья, названия которых второй принц даже не желал вспоминать. Молчал, пока они не добрались до высоченной стены, кажется, уходившей в сам Верхний мир.

Огромная масса воды, падающей с невозможной высоты, ошеломила Мидира.

– И это называется Плачущий? – недоуменно произнес он и задрал голову в тщетной попытке увидеть, откуда льётся вся эта жидкость.

– Признаться, не ожидал подобного. Видимо, проливные дожди и теплый месяц Луга повысили Плачущего до звания Бурлящего. Но вначале надо кое-что сделать…

Мидир жутко недовольный собственным испугом, уже сам сделал то, что делал всегда, отгоняя кошмары и призраки. Скорчил рожу и зарычал. Грозно!

Позади раздался всхлип Киринна.

– Вот! – торжествующе произнес Мидир и обернулся: белый волк зажимал ладонью рот. – Ты тоже испугался! Не бойся! Это способ проверенный! Так я даже шкафного Зверя отгонял!

Мидир погладил латную перчатку и зарычал на водопад ещё сильнее. Ветер, и без того разошедшийся, подхватил воду – и сдул ее вверх! Противная влага пропала. Мидир понаслаждался произведенным эффектом и шаркнул ножкой:

– Теперь можешь благодарить!

Киринн отнял руки от лица и улыбнулся.

– Так ты смеялся надо мной?! – вознегодовал Мидир.

– Что вы, мой принц, что вы! Благодарю вас за своевременное вмешательство! – Киринн прижал ладонь к груди.

– Кулак было бы почтительнее, ну да ладно.

Тут вся масса воды, удвоенная или утроенная, упала прямо на Киринна и Мидира. Вернее, хотела упасть. Надо сказать, что второй принц до отвращения, до колик не выносил пресную воду. Мало того, что в ней, в отличие от соленой, невозможно было дышать, так она была отвратительна своей сутью, мокротой и всяческими подвохами. А однажды он упал в нее вместе с конем, а выловили только его.

Мидир вскинул руки, закрывая их с Киринном от этой мерзости и непроизвольно вспоминая все то магическое, что в него усиленно вдалбливали – вдалбливали особенно жестко и постоянно косились на его ауру. Черную, бессветную ауру разрушителя миров.

– Земля, кто бы мог подумать! – ошеломленно произнес Киринн. – Как у Джаретта Великолепного. Стихия, подавляющая собой все другие. Неудивительно, что никто и не понял. Ваша стихия – вся земля!

Второй принц краем глаза увидел удивление Киринна и обрадовался – он все же смог изумить своего воспитателя.

– Отходим, мой принц, – негромко сказал Киринн. – Держите сферу, и потихоньку делайте шаг назад.

Сфера была темной. Мидир отступал и отступал, а противная влага скользила с защитного купола, как с козырька крыши. Через несколько локтей, он поднял руки выше и встряхнул кистями. Сфера пропала. Водопад вновь полился лентой и заиграл радугой в свете заходящего солнца.

– Прощай, Плачущий, – довольно сказал Мидир. – Здравствуй, ночь, время волков.

Посмотрел на Киринна, грязного с ног до головы, и фыркнул.

– Ничего смешного, мой принц. Вы, заметьте, точно такой же черный, как и я.

– Я всегда такой! – надулся Мидир. – А вот тебе в новинку!

– Белый или черный, а вымыться придется.

– Что, опять в воду?! – возмутился Мидир. – Не буду!

Позади тревожно зашелестели листья, Мидир обернулся.

Волки, белые волки стояли перед ним.

– Мы уходим, Киринн, – выговорила та, которую Вотыты называл Лесси. – Навсегда уходим из Черного замка, но напоследок мы даем тебе последний шанс присоединиться к нам. К белым волкам, во всем белым, если ты еще помнишь, что это значит, – женщина презрительно окинула взглядом Мидира. – Верно говорят: черного волка в Айсэ Горм бросать без толку.

Это она определенно сказала зря, потому что второй принц разозлился. А когда Мидир злился, что-то вокруг ломалось, взрывалось или просто исчезало. С него и с Киринна пропала вся пыль, которой они были покрыты с ног до головы после исчезновения земляной защитной сферы. Зато белые волки оказались облеплены ей полностью.

– Ха! И кто теперь из нас черный? – запальчиво подался вперед Мидир.

– Простите моего воспитанника, – не слишком-то вежливо задвинул его за спину Киринн. – Я от всей души желаю вам счастливой дороги. Может быть, вы найдете там то, что искали.

– Но ты с нами не пойдешь? – Лессия смотрела на Киринна так пристально, что Мидиру показалось, в ее глазах сверкнули отблески Плачущего.

– Нет.

Киринн легко повел головой, и черная пыль слетела с белых волков, тщетно пытающихся очиститься.

– Киринн, я… – Лессия оглянулась на своих, шагнула вперед и заговорила тише: – Ты не представляешь, на что я пошла, чтобы договориться об этом. Я лишилась дочери и поняла, что не желаю потерять еще и тебя.

– Ты можешь поступить по-другому. Ты можешь остаться со мной, Лесси, – тяжело выговорил Киринн. – Ты – единственная женщина в моей жизни.

– Ты опять не о том! Глупо! Как же все глупо! – вспыхнула Лессия. Лицо ее исказилось, словно от боли. Затем она оглядела второго принца так, что ему захотелось зарычать. – Зато ребенка ты себе нашел другого. А как мне вернуть Олли? Кем заменить?!

Мидир вертел головой между двумя взрослыми и заметил, что слеза все же скатилась по щеке белой волчицы.

– Олли никем не заменишь, родная. Это бессмысленно, думать, что кто-то заменит ее.

– Ты не думаешь ни о своем роде, ни обо мне! Все как всегда!

– Я думаю именно о белых волках и делаю для них все, что могу.

– Глупости! Если бы ты хотел, ты мог бы восстановить наш род, ты мог бы… – Лесси закрыла лицо руками.

Киринн потянулся к ее плечу, но она отдернулась. Потерла щеки и посмотрела как два дня назад – холодно и высокомерно.

– Не зря нас боится Джаретт. Именно у нас хранится то, что может лишить его сердца!

– Прошу, Лесси, даже не думай об этом! – в голосе Киринна была скорее тревога, чем упрек.

– Я напрасно потратила с тобой время. Нам пора, прощай, начальник замковой стражи Черного замка, верный раб владыки Благого мира, лишившего меня и дочери, и мужа. Когда-нибудь я посчитаюсь с Джареттом за все, – Лессия отвернулась и исчезла среди деревьев.

Мидир повернулся к Киринну. Вотыты пошатнулся, тяжело сел на землю, будто потеряв разом и нюх, и зрение, протер лоб дрожащей рукой. Злые слова жены наверняка ударили ледяными клинками, как утренняя казнь – Мидира.