Абракс снова рванул её плечо, и Урсула испустила вопль агонии.

— Мне нужно, чтобы ты кое с кем встретилась, — произнёс он медовым голоском. Коготь пронизывал её под ключицей, агония выжигала разум, перед глазами всё расплывалось.

— Ты сорвала мои планы, — сказал Абракс.

Урсула закрыла глаза, стараясь вытерпеть боль. Она слышала, как Абракс открыл дверь, затем вырвал коготь из её плеча. Когда её тело упало на пол, на несколько секунд перед глазами всё потемнело. Когда к ней вернулось зрение, она обнаружила, что смотрит на голые каменные стены.

Ахнув, Урсула попыталась сделать глубокий вдох, но её грудь ныла. Под рубашкой пузырилась кровь. Должно быть, Абракс пробил её лёгкое. Ну, хотя бы теперь она знала Заклинание Старки.

Когда она прошептала нужные слова, успокаивающая магия омыла её и исцелила раненое плечо. Урсула ахнула от облегчения, вся боль ушла из её тела. «Больше никогда не буду воспринимать отсутствие боли как данность».

Поднявшись на нетвёрдых ногах, она осмотрела мрачную камеру. Железные решётки преграждали окна, стены покрывались железными панелями. Дверь позади неё состояла из литого металла. В углу даже имелась железная кушетка. Она подошла ближе, и кровь застыла в её венах. Там лежало тело.

— Эй?

Никакого ответа. Урсула вытащила кинжал из ботинка. Это наверняка труп, но лучше не рисковать.

Тело было накрыто грязным одеялом — судя по очертаниям, это мужчина, лежавший лицом к стене.

— Эй? — повторила она уже громче.

Держа кинжал наготове, Урсула перевернула его на спину и подавила крик.

Кестер.

Адский гончий смотрел на неё отсутствующим взглядом — такое же выражение Урсула видела на лице Зи. Абракс выпил его душу.

В горле встал ком, и её руки задрожали.

— Я думала, ты мёртв, — хоть Кестер и не мог этого почувствовать, Урсула обвила руками его шею, ощущая тепло его тела. Она скорбела по нему. А теперь появился шанс… очень маленький, но все же шанс… что она могла спасти их обоих.

«Если не считать того факта, что у меня нет ни единого шанса победить инкуба».

Урсула ущипнула руку Кестера, но его глаза оставались неподвижными. Он не приходил в себя. Тишина в комнате казалась подавляющей, и её нарушало только неровное капанье воды.

Сидя на краю кушетки, Урсула перебирала варианты. У неё по-прежнему имелся кинжал, ручка для забора душ в кармане и наполовину истраченная фляга скотча. Слабая женщина сейчас допила бы скотч. Она могла вытащить их отсюда через сигил Эмеразель, но тогда придётся бросить Баэла, и она не вернёт ничью душу. Её подруга умрёт, а её саму Эмеразель отправит в инферно. Не лучший вариант.

Могла ли она убить Абракса? Может, пырнуть его ручкой, когда тот вернётся? Маловероятно.

Чёрт. А какие ещё у неё были варианты? Абракс не оставит её в камере навеки. Он вернётся, чтобы высосать её душу или медленно замучить до смерти.

Урсуле нужно было пырнуть его ручкой. Это лучший вариант. Если она встанет, вплотную прижавшись спиной к стене, то ей может предоставиться шанс. Она полоснёт кинжалом и вонзит ручку в его грудь.

Не успев встать к двери, она услышала шуршание по другую сторону, а затем железо с грохотом распахнулось. «И вот так я лишилась фактора неожиданности».

На пороге стоял тёмный силуэт мужчины. Не Абракс. Не Баэл. И всё же Урсула мгновенно узнала, что это один из них. Ещё один могущественный демон теней. Тьма исходила от него, и страх пробирал её до костей. Свет сделался более тусклым, комната вокруг будто померкла. Теперь Урсула стояла на краю чёрной и бездонной пропасти… бездны. Всё её тело похолодело, и на мгновение расселина позвала её, маня в свои бездонные глубины.

Комната вновь вернулась, пока демон изучал её, и его глаза сверкали как звёзды. Урсула подняла кинжал.

Демон шагнул ближе. Его кожа была бледной как молоко, резко контрастируя с вороно-черными волосами. На нем был черный плащ, завихрявшийся вокруг него как дым на ветру. Его ошеломительные черты во многом походили на Абракса.

— Убери кинжал, — предостерег он, и его холодный голос скользнул по её коже.

Урсула сжимала кинжал, держа его перед собой. Когда она узнала его лицо, ужас разорвал её разум на куски. У него были ледяные глаза мужчины из её снов.

— Кто ты? — пролепетала она.

— Большинству я знаком под именем Никсобас.

Её пронзил резкий укол ужаса.

Посмотрев мимо неё на обмякшее тело Кестера, бог продолжал:

— С Кестером мы ранее встречались. Однако ты мне не знакома, — и всё же то, как он это произнёс, говорило, что он не совсем уверен. — Кто ты?

— Урсула, — пролепетала она.

— Урсула, — он закрыл глаза, смакуя это имя как аппетитный кусочек. — Как созвездие?⁴

— Наверное, — почему Абракс хотел, чтобы она встретилась с богом ночи? — Зачем ты здесь?

— Абракс вызвал меня. Похоже, Баэл ввязался в кое-какие проблемы.

— Он жив?

— Тебе-то какое дело до того, жив или мёртв некий демон? — Никсобас прищурился.

— Он помог мне.

Никсобас изучал её, и в его глазах виднелся проницательный интеллект.

— Интересно, — он повернулся, маня её следовать за ним. Она не знала, куда он её ведёт, но расспрашивать бога казалось плохой идеей. Урсула сунула кинжал за пояс и последовала за Никсобасом в освещённый звёздами зал.

Баэл и Абракс стояли в нескольких метрах друг от друга, и Абракс выглядел весьма разгневанным.

Никсобас подошёл к инкубу, и его плащ развевался позади него.

— Абракс, мой старший сын. Зачем ты срезал крылья Меча с его плеч?

Глаза Абракса горели холодной яростью.

— Баэл слаб. Лезвие Меча Никсобаса затупилось… настолько, что он позволил одному из гончих Эмеразель заточить его и пытать. Это тот пёс срезал крылья с его плеч. Я лишь пытался вернуть их тебе.

Никсобас повернулся к Баэлу.

— Это правда? — гнев в его голосе ни с чем нельзя было спутать.

— Правда, — из уголка рта Баэла стекала струйка крови, но он её не вытирал.

Чёрт возьми, всё идет плохо. Ей надо вмешаться.

— А твой сын упоминал, что убил короля фейри? — поинтересовалась Урсула.

Взгляд бога впился в неё, уголок его рта дёрнулся.

— Фейри — бесполезные, безбожные существа.

Урсуле показалось, что после его слов Урсула увидела проблеск ярости на лице Абракса.

Никсобас повернулся к Баэлу, его голос сделался стальным.

— Ты знаешь наказание за потерю крыльев?

— Да, — его глаза снова метнулись к Урсуле, но она не могла прочесть его посыл. Он рухнул на колени. Кровь зашумела в ушах Урсулы, когда Никсобас схватился за меч.

Казнь. Вот то неназванное наказание. Баэла отправят в инферно. «Мне надо что-то предпринять».

Но что ей делать, чёрт возьми? Никсобас — бог. У неё не было шансов против него.

Никсобас поднял меч. Через считанные секунды голова Баэла покатится к её ногам, а его душа…

— Стойте! — заорала Урсула. — Если он будет убит, его душа отправится к Эмеразель.

Глаза Никсобаса метнулись к ней. Чистая злоба впивалась в неё, но он остановил меч.

— Что?

— Я забрала его душу для огненной богини. Пока он спал, я заставила его подписать пакт.

— Это правда? — голос Никсобаса был чистым гневом.

— Я почувствовал изменения в своей душе. Она была запятнана, — сказал Баэл, и терзаемые интонации в его голосе говорили, что он выбрал бы смерть вместо этого признания.

Никсобас швырнул меч на пол и испустил первобытный рёв.

Вся комната словно вибрировала, и Урсула надеялась, что от рёва не упадёт всё дерево. Тени взметнулись, и перед ней появился Никсобас с чёрными бездонными глазами. Ледяная тьма омыла её, и затем она снова оказалась на краю бездны, глядя в её глубины. Несколько проблесков воспоминаний шёпотом пронеслись перед её глазами — поля диких цветов в лунном свете, кто-то, обучающий её сражаться — женщина, чьи волосы похожи на огонь. Но потом образы исчезли, рассеявшись как дым на ветру.