Урсула поспешила по лабиринту коридоров, застеленных красными коврами, после чего нашла своё место. Огромные люстры висели под золочёным потолком, мерцая как ледяные фейерверки.

Хотя билеты на оперу были распроданы, Кестер умудрился выкупить целый ряд мест в ложе на втором уровне. Поскольку Зи не потрудилась прийти, все эти места оказались в расположении Урсулы. Она плюхнулась на сиденье в первом ряду.

Отсюда ей открывался обширный вид на оперный зал. Под ней гости в костюмах и платьях заполняли ряды красных бархатных кресел. Швейцары направляли последних опоздавших по проходам. Рядом со сценой оркестр готовился, выводя трели, лады и арпеджио.

Урсула сунула руку в сумочку и нашла театральный бинокль. Миниатюрный прибор позволит ей наблюдать за Хьюго, чтобы удалось перехватить его после первого акта. Если Зи поможет отвлечь Вирджинию, то Урсула похлопает глазками и очарует его, чтобы он поставил подпись.

Она сделала глубокий вдох, стараясь расслабиться. Но где он сидит, чёрт возьми? И где Зи? Она поднесла бинокль к глазам, осматривая помещение, но находила лишь скучающие пары постарше.

Когда свет люстр начал меркнуть, в зале воцарилась тишина. Через тридцать секунд во всем помещении будет полностью темно. Чёрт. В момент прибытия Хьюго все смотрели на него, но теперь он сделался невидимым.

Урсула прикусила губу. Может, кто-то всё ещё пялится на него?

Она глянула на ложу слева от себя. Женщина лет пятидесяти, втиснувшаяся в красное платье с корсетом, навела свой бинокль и смотрела на верхний балкон.

Урсула проследила за её взглядом. Действительно, там оказался Хьюго, и его щёки выглядели чуть бледнее, чем при их первой встрече. Может, он знал, что его ждало… смерть сегодня пришла за ним в оперу, надушившись лавандой и облачившись в платье из серого шёлка.

Урсула протяжно выдохнула. Она нашла свою мишень. Теперь надо просто дождаться конца первого акта, и тогда она подойдёт к нему, опробует свой новый шёлковый метод с вербальными ласками и шёпотом про вечное счастье.

Вот только тут мало приватных местечек для тет-а-тета. Ей опять придётся идти за ним в туалет? Когда Кестер говорил, что надо «не привлекать к себе внимания и работать в тени», Урсула не осознавала, что понадобится работать рядом с писсуарами.

Через несколько мгновений в зале стало совершенно темно, а затем прожектор осветил оркестр и седого дирижера. Тот поклонился, и аудитория взревела аплодисментами. Затем, повернувшись к оркестру, он поднял руки. Взмах его запястья, и музыканты заиграли.

Когда по залу разнеслись первые ноты, огромная золотая штора поднялась, открывая взгляду сцену. Урсула ожидала нечто роскошное, но вместо этого увидела декорации захудалой комнатки — лачуги, как выразился бы Кестер.

Но сама музыка была столь же изящной, как и театр, звуки скрипок и труб омывали Урсулу величественной волной. Когда музыка стала нарастать, она подалась вперёд на своём сиденье. Мужчина с тёмными волосами вышел в центр сцены и начал петь насыщенным баритоном, полным страсти. Второй мужчина вышел на сцену и присоединился к нему чистым тенором. «Если бы я только знала, о чем они поют».

По костюмам Урсула понимала, что персонажи бедны, но то, как они пели друг другу, указывало на их тёплые отношения. Пока музыка струилась вокруг неё, она подумала о Кейти, о том, как они на выходных вместе изучали забытые каналы Лондона, поскольку ни на что другое денег не было. Тогда она была вполне счастлива, верно? Возможно, она романтизировала те времена в своей изоляции, но хотя бы за её голову не была назначена награда, и богиня адского пламени не хотела замучить её до смерти. И более того, хотя бы у неё была Кейти. В данный момент одиночество угрожало поглотить её целиком.

На сцене к тенору присоединилась молодая женщина, кутавшаяся в шерстяную шаль и потиравшая руки, пока он пел ей серенады. Amore. Это слово Урсула узнавала: любовь. Эмоциональные излияния тенора не содержали в себе притворства, шёлка или стали, он просто обнажал свою душу. Музыка нарастала, и Урсула едва не забыла, как дышать, её грудь ныла.

Когда ария достигла кульминации, она невольно представила, как кто-то смотрит на неё так, как тенор на свою возлюбленную. Буквально на секунду она закрыла глаза, и перед глазами встал образ — до боли красивый мужчина с искорками звёзд в глазах, тёмных и глубоких как ночное небо.

Дёрнувшись, Урсула осознала, кого именно она представляла — раненого демона, спавшего в её квартире.

Какого чёрта?

Занервничав, Урсула оглянулась по сторонам и медленно выдохнула, мельком заметив, как одетая в алое платье Зи пробирается в её ряд. Вовремя она появилась.

Заняв своё место, Зи посмотрела на Урсулу с выражением, напоминавшим что-то среднее между раздражением и беспокойством.

— У тебя снова плохой день?

— О чём ты говоришь? — но сказав эти слова, Урсула осознала, что по её щекам стекало несколько слезинок. Она начала вытирать глаза, но Зи отвела её руку.

— Макияж испортишь, — прошептала она. — Дай я сама.

Зи открыла сумочку, достала салфетку и промокнула щёки Урсулы.

— Я тоже плакала, когда впервые увидела La bohème, — шепнула она.

— Ты любишь оперу?

— Я люблю романтику. Пуччини понимал, каково это — когда любовь сбивает тебя с ног, — в её словах звучала некая тоска, глаза заблестели. Ледяная принцесса на мгновение исчезла, а затем её ясный взгляд снова сосредоточился. — Но мы тут не ради музыки. Где мишень?

— Наверху, вон там, — Урсула кивком показала на ложу верхнего уровня, где Хьюго перешёптывался с Вирджинией. Может, всё пройдёт легче, чем она ожидала.

Первый акт завершился, и Урсула втянула вдох. Сейчас или никогда. Она повернулась к Зи.

— Мы можем подойти к ним в ложе? Ты сумеешь снова очаровать его девушку?

— Само собой.

Зи выскользнула из ложи, и Урсула последовала за ней. В коридоре гости оперы общались, попивая вино из бокалов. Зи скользила между ними как лань, петлявшая среди деревьев в лесу, а Урсула спешила за ней.

— Спасибо, что помогаешь мне, Зи.

— Не за что. Мне за это платят, — она ступила на изогнутую лестницу. — Но тебе надо расслабиться. Ты выглядишь нервничающей.

— Я не нервничаю. Я в ужасе от своей роли в этом.

— О. Все эти вечные пытки. Ну, Хьюго сам о таком попросил.

— Как думаешь, у меня есть другой выход, без сбора душ?

Зи бросила на неё резкий взгляд.

— Говори тише. И нет. Кестер говорит правду, иначе он сам давным-давно освободился бы. Думаешь, ему это нравится больше, чем тебе?

— Ты ему доверяешь? — Урсула отчаянно хотела спросить Зи об истекающем кровью мужчине в её квартире. Что, если ему нужна помощь? Что, если Кестер поместил его туда? Пока что Урсула придержала эти вопросы.

— Конечно, я доверяю Кестеру. Я знаю его очень давно, — они добрались до вершины лестницы, до уровня Хьюго. — Не думаю, что ему нравится собирать души больше, чем тебе. Но другого варианта нет, поверь мне.

Они прошли по коридору к ложе Хьюго, и Урсула стиснула свою сумочку из кожи змия.

— Ты знаешь, зачем Кестер вырезал на себе метку?

— Да, но я не вправе такое рассказывать, — Зи помедлила у двери. — Думаю, это ложа Хьюго. Хочешь, чтобы я зашла первой?

— Думаю, это хорошая идея. Скорее всего, он встревожится, когда увидит надвигающийся на него злой рок, — к тому же, Зи могла зачаровать всех вокруг. Урсула достала ручку из сумочки, тоже приготовившись очаровывать Хьюго.

Зи открыла дверь, а Урсула задержалась на пороге, оставаясь в тени… как и подобает хорошей адской гончей.

— О, привет, Зи! — пропела Вирджиния, вскидывая руки в воздух. — Я не знала, что ты сегодня будешь в опере.

— Привет, Вирджиния, — гламур Зи был абсолютно убедительным. Жаль, что Хьюго тут не было.

Ладонь Зи взлетела к её груди.

— Где же твой изумительный спутник?