Наш «разведотряд» стал приближаться к месту назначения примерно в полдень. Конечно же, разведотрядом мы никаким не были, а были одной из поисковых групп, но это название обожал произносить наш руководитель — Сан Саныч, — как за глаза мы его и называли. Собственно, в группу входили: я, Саныч и Виталий — водитель, — все сотрудники Академии наук, прибывшие в леса под Псковом по любезному приглашению «Роскосмоса», случившегося, всё же, по настоянию нашего руководителя.

По странному стечению обстоятельств мы потеряли связь с координатором всех поисковых групп — ни рацией, ни телефонами добиться её мы не смогли…

— Чертовщина какая-то, — в который раз произнес Саныч, вглядываясь в изображение карты на экране ноутбука. — Виталик, можно чуть помедленнее? Иначе я боюсь разбить компьютер о свою голову… — сетовал он на частые скачки машины из-за неровностей на дороге.

— Так скоро же падение, Александр Александрович, — неизменная улыбка Виталия вновь «осветила» салон нашей машины. — Можем и не успеть, если будем дальше так ползти.

— Не «падение», а «приземление», — строго поправил его наш руководитель, одновременно попытавшись поправить галстук — он всегда так делал, когда волновался. Да и любил он точность в определениях. Но сейчас он был не в костюме, а в спецовке цвета «хаки» и не найдя свой любимый галстук, в который раз кашлянул — это я знал точно, — хочет выругаться.

— Андрей, может ты помнишь куда ехать? — обратился он уже ко мне.

— Насколько я помню, там дальше должна быть развилка этой самой грунтовки. А вот как там дальше, — налево или направо — точно не скажу, — отозвался я.

— Развилка — вот здесь, — Саныч ткнул пальцем в экран ноутбука. — Надеюсь, скоро доедем. И что творится со связью? Ничего не понимаю.

— «Курская аномалия» какая-то, — весело проговорил Виталик. Саныч в ответ лишь кашлянул, отвернувшись к окну. Я легонько хлопнул нашего «рулевого» по плечу — «не надо шуток сейчас». Виталий понял и стал пристальнее вглядываться в поросшую травою колею дороги.

Череда высоких деревьев сменилась широким полем; следующий «частокол» из сосен виднелся в нескольких километрах далее, как раз по пути нашего следования. Руководитель нашей небольшой группы стал нервно озираться, глядя то через боковое, то через лобовое стекло. Через несколько мгновений он почти привстал на сиденье и воскликнул:

— Вот! Вот она, эта развилка!

Водитель остановил машину, и глядя на Саныча спросил:

— Это понятно, куда ехать-то? Налево или направо?

— Да не помню я! — наш главный даже потряс свой телефон, но возобновить связь это, к сожалению, не помогло. Потом он вновь с надеждой посмотрел на меня — я лишь молча пожал плечами.

Саныч открыл дверь автомобиля, прошептал явно что-то нехорошее и громко сказал:

— Нет, ну я не знаю! Давайте располагаться здесь! Через двадцать две минуты спускаемый аппарат уже войдет в атмосферу, а мы носимся по полям как стадо сайгаков… Андрюш! Давай уже устанавливать камеры. Нам обязательно нужно хотя бы заснять приземление, про то, что капсулу найдёт именно наша группа — я уже молчу. И ведь говорили же мне: «чего вы лезете, там опытные люди, встречали не один аппарат». А я считаю, что образцы с Венеры, пусть даже пока и в капсуле, должны найти первыми учёные! Правильно?

— Совершенно верно! — подхватил я, радуясь про себя, что наш «профессор» нашел-таки способ выпустить пар в создавшейся было неприглядной ситуации.

— Профессор, а почему именно с Венеры? — «подлил масла в огонь» Виталий.

Саныч сначала строго на него посмотрел, но видать прекрасная погода, чарующие виды и отсутствие облачности, что сулило отличную видимость для съёмок, помогли вернуть улыбку на его лицо:

— Ну, во-первых: не профессор, а старший научный сотрудник института геологии, Виталий… Хотя тебе, думаю, это и так известно, хоть ты и работник нашей автобазы. Но лестно, лестно, зачёт… — вновь улыбнулся Сан Саныч. — Андрей, как там? Может помочь?

Я, как раз в это время уже установил треноги для камер и принимая очередной ящик из рук Виталия, ответил:

— Нет, спасибо, мы тут прекрасно справляемся. Вы продолжайте, Александр Александрович…

— Ах, ну да, так что там далее? С Венеры! Ну так вот, друзья мои, здесь всё просто: образцы с Луны и Марса уже давно изучены, и, хотя уже очень давно наши исследовательские аппараты и побывали на Венере, образцы пород удалось транспортировать к нашей Матушке — Земле только сейчас.

— А почему те аппараты не смогли этого сделать? — не унимался Виталик, пыхтя и переворачивая очередной чемодан.

— Потому что те аппараты не были для этого предназначены, дорогой мой. Они лишь смогли передать картинку поверхности и некоторые телеметрические данные. И затем погибли…

— Погибли? — вытер пот со лба наш водитель.

— Совершенно верно. Страшная жара в четыреста пятьдесят градусов уничтожила их за пару часов, вроде. Но это всё равно был прорыв и триумф нашей учёной и инженерной мысли, друзья мои. По правде сказать, и наш нынешний аппарат — «Венера — 18», что и отправил к нам образцы, прожил примерно столько же, как и его предшественники шестьдесят лет назад. Но задачи по максимальной выживаемости оборудования и не стояло, главную цель своей миссии он выполнил, и я думаю, что совсем скоро мы будем иметь удовольствие её лицезреть. Если найдём их первыми, я не знаю ребят… Я выбью всем внушительные премии.

— Мы обязательно найдём их первыми, — произнесли мы с Виталиком почти в один голос и закивали головами.

— …Увидеть и взять в руки частички планеты, которая удивительно похожа на нашу Землю, но такой, какой она была ещё до зарождения жизни: гигантский слой облаков, чудовищные ветра, кислотные дожди — это ли не счастье для настоящего учёного? — наш «профессор» вновь оседлал своего «конька», и чтобы его немного отвлечь я произнёс:

— Александр Александрович, практически всё готово: камеры установлены, пеленгатор настроен на частоту капсулы, но в этих странных условиях с помехами я не уверен, что он будет работать правильно.

— Ах, да-да, Андрюш, всё верно. Но мы должны обязательно постараться засечь её визуально. Так, время… — руководитель посмотрел на часы, — через три минуты вход в атмосферу. Надеюсь расчёты верны и её не унесёт куда-нибудь в Казахстан…

Минуты перед приземлением тянулись бесконечно долго. Виталий отогнал немного машину — чтобы насколько можно больше освободить пространство для поля зрения камер, направленных во все стороны. Мы отошли тоже подальше; я взял бинокль и запрокинув голову вверх осматривал небо и пока что, кроме пронзительной синевы больше ничего не видел. Вокруг стояла почти полная тишина, несмотря на полдень, умолкли жаворонки, пропало жужжание насекомых — природа словно чувствовала: грядёт незаурядное событие, и пока будет лучше затаиться…

— Андрей, видно что-нибудь? — в который раз спросил меня Саныч.

— Не видно ни черта, извините. Я полагаю, что даже если мы и не доехали несколько километров до обозначенных нам координат, то ничего страшного, ведь парашюты аппарата будет видно оч… — вот только договорить я не успел.

Над полем разнёсся резкий, пищащий звук. Описать его сложно, но по ощущениям он напомнил, как будто кто-то быстро перемотал какую-то аудиозапись задом наперёд. И усилил этот звук через огромные концертные колонки так, что мы почувствовали вибрацию от грунта, на котором стояли. Лицо Саныча вытянулось от удивления, Виталий скороговоркой проговорил ругательство, на которое наш руководитель никак не отреагировал, хотя раньше сделал бы это обязательно.

— Андрюш, что это было? Что это такое? — с дрожью в голосе спросил Сан Саныч.

— Я даже не представляю… Действительно, какая-то «Курская аномалия», как говорит Виталя.

— Да я же пошутил тогда, — взволнованно ответил наш водитель, — вы чего?

— Никакого отношения к городу Курск — это событие никоим образом не относится! — С нотками возмущения и одновременно гнева громко прошептал глава нашей группы. — И я попросил бы впредь не увязывать какие бы то ни было фантастические аномалии, не имеющие под собой оснований, с факторами или как их… Случаями, которыми мы имели место быть свидетелями! Понятно?