«Большинство людей совершенно не осознаёт, что эти мысли — всего лишь временные проявления. Они пытаются цепляться за них или избегать их, в зависимости от того, приносят ли они их уму удовольствие или боль. Подлинная кхандана уничтожила бы это желание окончательно. Подлинная кхандана — это абсолютное и необратимое разрушение той фальшивой личности, которая состоит из желаний, вкусов, антипатий и всего прочего, что накопилось в результате миллионов рождений. Лишь когда все несовершенные проекции уничтожены, ты сможешь увидеть то, что реально. Другой стороной кханданы служит мандана. Подлинная мандана — это проекция неизменной формы, создание подлинной личности. Ментальные кхандана и мандана составляют настоящую кханда-манда-йогу.

«Есть только два пути выполнить кхандану и мандану, точно так же, как есть два подхода к медицине: внешний и внутренний. Либо ты вызываешь доктора, который тебя лечит, либо ты исцеляешь себя своей силой и волей — третьего не дано. Подобно этому кхандана может быть внешней, когда желание полностью насыщается, или она может быть внутренней, когда желание полностью контролируется. Подавление желания ничего не даёт. Подобно свёрнутой пружине, подавленное желание остаётся в покое, пока на него оказывается давление. Когда давление убирается, желание высвобождается с необычайной мощью. Истинная мандана может произойти только в том случае, если ваше желание, направленное на ограниченные, преходящие формы, исчезнет либо через удовлетворение, либо через контроль».

Внушив мне идею ниямы, Вималананда начал долговременные занятия по садхане, что представляло для меня разновидность кханда-манды, в её простейших формах, «для детей». Разрушив одно из моих предвзятых понятий о духовных практиках, он затем предлагал мне маленькие кусочки информации, один за другим, из которых я должен был синтезировать новую концепцию. Потом он испытывал меня безо всякого предупреждения, чтобы убедиться, что я всё правильно понял, поскольку, как он говорил, «суть испытания состоит в том, чтобы испытать человека, когда он меньше всего этого ожидает и менее всего к этому подготовлен. Тогда ты получишь представление о том, что он знает на самом деле». Только убедившись в том, что я что-то понял, он переходил к следующему шагу.

Раз или два в месяц, когда на него находило хорошее настроение, Вималананда брал с собой меня и Рошни в храм Лакшми-Нараяны в центре Бомбея, чтобы посмотреть на лик Божий. Изображения в этом храме высечены из чистого белого мрамора, и их изящество и величие трогают сердце благоговейного созерцателя. Все тамошние обитатели — попечители, священнослужители, хранители — знали и любили Вималананду, за исключением музыкантов, которые завидовали его исключительным музыкальным способностям. После того как мы делали жертвоприношения, Вималананда садился за фисгармонию, играл и пел во славу Нараяны и Лакшми. Звук его голоса, сладкие пары фимиама и необыкновенное спокойствие, неизменно запечатленное на ликах Повелителя и его Спутницы, явственно наполняли зал сладостным томлением влюблённого по своей Ненаглядной.

После одного из таких походов, когда мы возвратились домой и я налил Вималананде стакан виски, он заговорил, и в его глазах стали проблескивать слёзы, по мере того как чувства выходили из берегов его повседневной личности:

«Ты видел, как был сегодня одет Нараяна? Так прекрасно! Знаешь, у тебя ведь есть выбор: поклоняться Богу или как бесформенному Абсолюту, или как наделённому формой. Я всегда советовал всем поклоняться Богу с формой. Все мы — человеческие существа. Если Бог сотворил нас по своему образу и подобию, то почему бы нам не придать Богу свой образ? Гораздо легче поклоняться Богу в человеческой форме. Можешь ли ты охватить безмерность всех миллиардов вселенных? Нет, н-е-т. Но можно понять сострадание в глазах Иисуса или очарование во взгляде Кришны.

«Каких только глаз не встретишь в этом мире! Некоторые очаровательны, другие жестоки и расчётливы, некоторые безжизненны. Но ни у кого не было таких глаз, как у Кришны и Иисуса. Их взгляд сводит с ума от любви. Глаза Кришны чаруют, они настолько полны благостью, что превращают тебя в лунатика. А глаза Иисуса? Они просто переполнены божественным состраданием. О мой Боже! Когда я думаю о глазах Иисуса, я думаю о его груди. До чего же она должна быть широкой, чтобы он мог прижать к себе всех и принять все их кармы, сказав: «Придите и припадите ко мне».

«В последнее время я стал задумываться над тем, — нерешительно начал я, опасаясь задеть его чувства, — что фактически я был рождён и воспитан в христианстве, а вот теперь я здесь занимаюсь агхорой. Я знаю, что ты предан Христу, но нет ли во всём этом некоего противоречия?»

«А ты не забыл Христа? Ты всё ещё любишь его?» — мягко спросил Вималананда.

«Да».

«Хорошо. Потому что если бы ты ответил мне по-другому, я велел бы тебе убираться отсюда! — Он улыбнулся. — Что такое, в конечном счёте, божество? Божество — это Единое Сознание, выраженное особым способом, определённый аспект реальности, обладающий специфической формой. Таким образом, все божества в некоторой степени ограниченны. Иисус был великим существом, но даже он обладал некоторыми ограничениями. Это относится к Раме, Кришне, это же относится и к Шиве. Любое существо, обладающее именем и формой, ограничено по крайней мере этими именем и формой».

«Разве Адвайта-Веданта не учит, — уточнил я, — что Абсолют истинен, а Относительное, то есть Проявленная Вселенная имени и формы, — это иллюзия, и поэтому надлежит поклоняться лишь Высшему?»

«Кто говорит так? — взорвался он. — Лишь одна из версий Адвайта-Веданты учит этому, та версия, которую распространял Шанкарачарья. Другие версии Адвайта-Веданты не столь ограниченны. Однако верно то, что Высшее выходит за пределы имени и формы, вот почему я считаю, что божествам лучше совсем не поклоняться».

Я смущённо взглянул на него. Он обожал найти слабость в моей обороне. Будучи некогда борцом, он им оставался.

«По-моему, лучше поклоняться Единому, стоящему за всеми божествами, и при этом уважать и ценить божества за то, как прекрасно они исполняют роли, присвоенные им. Понимаешь, что я имею в виду? Здесь есть одно тонкое различие. Ты любишь божеств, но поклоняешься Абсолюту, который создал их и пребывает в них. Поклонение божеству — это хороший способ выйти на духовную тропу. Тому есть много причин, но основная состоит в том, что легче любить форму, чем бесформенное. Тебе необязательно представлять Вселенскую Реальность как Шиву — пожалуйста, выбери Кришну или Иисуса. Если твоё поклонение будет наполнено искренностью и любовью, ты придёшь к Богу, в какой бы форме ты его ни представлял».

«То есть противоречие возникает лишь тогда, когда начинаешь отличать одно божество от другого, как если бы они действительно разнились?»

«Именно так. Ты поклонялся Иисусу с рождения. Можешь ли ты забыть Иисуса сейчас, даже если бы захотел? Нет! Иисус никогда не отпустит твою руку, даже если ты попытаешься от него сбежать. Вот какова глубина его сострадания к тебе. Но он никогда не будет вмешиваться или скорбеть, если ты захочешь поклоняться Богу в другой форме. Иисус не заботится о форме, он заботится лишь о чистой любви.

«Ты начал поклоняться Иисусу и должен продолжать поклоняться ему. Тем не менее твоя личность сможет развиться быстрее, если ты будешь выполнять некоторые садханы агхоры, поскольку твоя личность содержит компоненты, от которых следует избавиться».

«Это, наверное, как гасить огонь огнём? Использовать жёсткие меры, дабы справиться с собственной жёсткостью?»

Он покачал головой в знак согласия, и пригубил виски. «Знаешь, сегодняшние фальшивые свами и другие так называемые эксперты все говорят и говорят о Сатья-юге, «Золотом Веке», и Кали-юге, «Железном Веке». Почему бы им не объяснить всё напрямую, а не ходить вокруг да около?» Он быстро воодушевлялся своим любимым предметом.