Не будет преувеличением сказать, что группировка Б. П. Шереметева, комплектовавшаяся по остаточному принципу, когда наиболее подготовленные полки маршировали с Л. Р. Неплюевым на Самару, вряд ли была способной исполнить возложенные на нее Москвой задачи по обороне городов Изюмской черты. Помимо приведенной выше статистики (численность нарядов была едва исполнена наполовину), сама хроника боевых действий на черте летом — в начале осени свидетельствует об этом со всей очевидностью. Ни Шереметев, ни его сходные товарищи — Хитрово и Ловчиков не предприняли никаких действий, чтобы помешать разорительным татарским набегам на слободские города. Вся тяжесть по борьбе с ордой легла на плечи харьковских и изюмских казаков.
Между тем в середине августа последовал новый удар. 17 августа 900 татар, перейдя вал «против Валковского сторожевого городка», атаковали Соколов, Мерефу и Змиев, и, как сообщал Г. Донец, «многих людей поимали и порубили». Сотники, стоявшие с отрядами на черте у Нового Перекопа, «чинили с татарами бой», но результаты этой стычки неизвестны. Новому нападению подвергся также Бишкин, возле которого на крымской стороне Северского Донца было взято в плен 40 человек[555].
3 сентября очередной татарский отряд численностью 1600 человек в сопровождении янычар подошел к Северскому Донцу в районе двух бродов — выше Балаклеи и ниже Андреевых Лоз (Андреевки). Татары заложили кош, выслав янычар охранять оба брода, после чего половина отряда (800 человек) перешла реку только через один из них — в районе Елченкова Кута и ударила на Андреевы Лозы и Балаклею, разорив указанные населенные пункты («побрали в полон андреевских и балыклейских жителей и побили многих людей»). В Андреевых Лозах людей хватали прямо во дворах, а в Балаклее было захвачено 15 человек. Уцелевшие служилые люди пытались на переправе атаковать отступавших татар, но захватили лишь одного пленного. По получении этих известий чугуевский воевода Ловчиков послал туда 200 солдат и 100 чугуевцев с двумя начальными людьми, в том числе с капитаном во главе. Но 5 сентября они уже не застали татар, которые отошли. Нападавшие оказались частью турки, частью кубанские черкесы и переселившиеся туда раскольники — 16 человек из них утонуло на переправе выше Бишкина леса[556].
17 августа Мазепа в лагере на Самаре получил известие от посланных им разъездов об обнаружении 16 августа «свежего шляха» татар (около 1 тыс. человек), шедших на слободские города. Против них выслали сводный отряд из московских стрельцов гетманского регимента, городовых и наемных полков под командой генерального есаула Войцы Сербина. Отряд, дойдя 20 августа до конских следов, сообщил, что «шлях толь велик, как бы двожды из лука стрелети в ширину» и, следовательно, численность татар следует оценить в несколько тыс. человек. Получив это известие, Мазепа и русские военачальники постановили отряд Сербина, ввиду слабости и усталости лошадей, отозвать и идти против татар, которых мог возглавлять «салтан или какой знатной вождь крымской», самим. Мазепа с Неплюевым выступили в поход 21 августа. Однако уже спустя неделю гетман сообщал В. В. Голицыну из-под Царичанки, что выезжает в Батурин, выпросив у Неплюева для охраны 900 рейтар и оставив казацкие полки по Орели и Ворскле для «для обороны целости городов их царского величества». В начале сентября Мазепа писал Голицыну о своем прибытии в Батурин и пересказывал известия от Б. П. Шереметева, что в районе Торских озер замечена крупная азовская орда, намеревавшаяся прорваться через вал «на урочище Голой Долине» и разорить слободские города[557]. Эта орда (около 1 тыс. человек; 7 знамен) 7 сентября атаковала Маяцкий. Татары зажгли защищавшие город деревянные надолбы, от них занялся посад, где располагались «дворы черкаских слобод»[558].
Чтобы предотвратить дальнейшие татарские нападения, в сентябре по указам из Москвы и Белгорода значительным силам харьковских казаков было приказано расположиться за чертой «в престойных местех, откуды чаеть» нападения «неприятельских людей» («а сотников с малыми людми [чтоб] не ставили», — приказывал харьковскому полковнику Б. П. Шереметев). 19 октября Шереметев получил грамоту Г. Донца, сообщавшего, что он «с полком своим стоит за чертою у новопостроенного сторожевого городка у Кгеркгелева (Гергелева. — Авт.) рогу против городов Змиева, Соколова и Мерефы». Сын его, Константин Донец, также стоял «за чертою за Изюмом над речкою Каменкою». У Г. Донца было 2022 казака, у его сына — 560 человек[559].
Татар это, впрочем, не особенно останавливало. 27 сентября отряд ордынцев в 400 человек пришел «с крымской стороны против Бишкина через Донец на броду» и отогнал лошадей. 30 сентября, как сообщал змиевский воевода С. Дурново, «пришли под Змеев воинские люди татарове многие орды и многих людей змеевцов на поле порубили и в полон поимали, а иных многих ранили». Татары стояли «на Змеевском поле по сю сторону валу и змеевского сотника с казаки на Змеевском поле осадили и наказного змиевского сотника убили до смерти и многих казаков порубили»[560]. Другая часть орды пошла под Соколов.
Как видно, в июле — сентябре Крым вовсе не был так пассивен, как это декларировал наказ главнокомандующему Голицыну несколько месяцев спустя. Отписки и Шереметева, и воевод слободских городов именовали нападавших вовсе не «малыми загонными людьми», а «многими воинскими людьми» и «многой ордой». Нападения были систематическими, осуществлялись достаточно крупными отрядами — от нескольких сотен до нескольких тысяч человек. Целью их был не только банальный грабеж и увод пленных, но и разрушение укреплений перекрывавшей Муравский шлях Изюмской черты. К нападениям, судя по всему, были активно подключены подвластные и союзные хану войска из азовского региона. Расположенные по новопостроенной черте слободские города приняли весь основной удар нападавших на себя (Савинский, Бишкин и Андреевы Лозы, судя по всему, были полностью разорены), не дождавшись помощи ни от других войск Белгородского разряда Б. П. Шереметева, ни от Мазепы и Неплюева. Последние, получая известия о татарских рейдах на слободские города и Изюмскую черту относительно своевременно, отнюдь не спешили перекрывать нападавшим пути отхода или атаковать их с тыла, хотя располагали достаточно внушительными силами — около 45 тыс. человек. Причина этого, как представляется, заключалась в том, что Мазепа и Неплюев не желали провоцировать татарскую атаку на строившийся Новобогородицк (гетман, как было показано выше, боялся, что подстрекателями к такому нападению могут выступить запорожцы). С этой точки зрения подвергшийся неоднократным нападениям западный фланг Изюмской черты сыграл роль формирования, отвлекавшего и связывавшего активность противника, пока русские ратные люди и малороссийские казаки спешно заканчивали строительство крепости в устье Самары.
Даже после ухода основных сил Мазепы и Шереметева ситуация в Новобогородицке оставалась относительно спокойной. 20 сентября в своей отписке в Москву Косагов пересказал сведения от прибывших к нему запорожцев, которые сообщили, что казаки, бывшие на Великом Лугу, видели крупный отряд ордынцев, пошедший «в верх Днепром по обе стороны». 19 сентября недалеко от Новобогородицка татары захватили нескольких малороссийских сердюков, а у Песчаного брода на р. Самаре напали на ватажников, которые шли «по соль на Берды», отбив у них 10 лошадей и хлопца. Косагов, отобрав 100 рейтар, «у которых лошеди нарочиты», послал их за Самару на разведку. Они возвратились в тот же день, 19 сентября, и сообщили, что проехали от Песчаного брода верст 20 и никого не встретили, но видели, что «шлях де татарской пошел к Мурамскому шляху в верху по речке Татарке»[561]. В ответ Косагову 5 октября была послана грамота с указом жить «с великим береженьем и осторожностью» и ратных людей из крепости отпускать «с великим опасением», особенно вверх по Самаре и за Самару «на крымскую сторону»[562]. В сентябре 1688 г. Косагов писал в Запорожскую Сечь в надежде на поддержку тамошних казаков в случае возможного нападения, однако те, недовольные строительством крепости, от сотрудничества отказались, сообщив лишь, что, по их сведениям, белгородские татары пошли «против цесаря и короля полского»[563].
