Торубаров не ответил. Савельев бухнулся на свою кровать. А через несколько минут послышался его безмятежный храп.

«Счастливый человек», — позавидовал Николай. Монотонный храп Савельева действовал усыпляюще, и вскоре Николай тоже забылся.

Разбудил его веселый возглас Савельева.

— Вставайте, засони! — орал он. — Все царство проспите! Смотрите: благодать какая на улице.

Николай открыл глаза, и в них ударил яркий, горячий свет. Савельев потянул Колосова за руку, рывком поднял на ноги. Тихон уже стоял среди комнаты и тер кулачищами сонные глаза.

— Не теряйте времени — умывайтесь! — тормошил друзей Савельев. — У меня на сегодня планы.

— Какие еще планы? — пробурчал Тихон, недовольный, что его рано разбудили.

— Умывайся. У тебя еще сонная дурь не вылетела, не поймешь.

Через несколько минут друзья вернулись в комнату с полотенцами на плечах. Савельев придирчиво осмотрел Тихона, покачал головой:

— А видик-то, видик-то у тебя какой! Бабушку похоронил, что ли? — и сам же ответил: — Ладно, Тиша, молчу, как рыба. Ты тут ни при чем. Виноват твой желудок Гложет его смертная тоска по пяти порциям шницеля… Словом, айда в столовую.

Полчаса спустя, когда друзья плотно закусили, Савельев наконец обнародовал свои планы:

— До двенадцати ночи у нас свободное время, а посему: поехали на водную. Дурь смоем, а заодно разные скверные мыслишки.

Тихон согласился молча. Не стал возражать и Николай, хотя рассчитывал сегодня поработать в литейной над колодками. Он был рад побыть вместе с Тихоном и Евгением. «День большой — успею и покупаться и поработать», — подумал Николай.

Большинством голосов (при одном воздержавшемся) решили добираться до водной не на трамвае, а пешком через гору Косотур, отделявшую город от железнодорожной станции. Поднявшись на конусообразную вершину, покрытую сосняком, друзья остановились. Там, внизу, ползали по путям вагоны, а дальше вилась между гор серебряная змейка небольшой, но бурной речушки со странным названием Ай. Проследи взглядом за речушкой: она упирается в огромный, в несколько квадратных километров, пруд. Здесь Ай поневоле смирила свой буйный нрав. Стала тихой, спокойной. Пруд полоскался у подножия Косотура. За ним раскинулся старинный уральский город с разнокалиберными строениями. Рядом с розовеющими на солнце пятиэтажными корпусами чернели крохотные деревянные домики вековой давности.

— Трогаем дальше, — сказал Колосов. Савельев с сожалением вздохнул. Будь он один, с удовольствием постоял бы еще. Вот и водная станция: отгородили дощатым забором часть пруда, поставили посредине вышку, и водная станция готова. Друзья разделись в гардеробной и по шатким ступенькам поднялись на вышку. Савельев приблизился к краю площадки, глянул на купающихся внизу людей, даже дыхание захватило.

— Чего ты стал? Прыгай! — скомандовал Тихон.

— Не вижу в этом интереса, — презрительно фыркнул Савельев, опасливо пятясь от края. — Эка невидаль. Лететь сломя голову вниз. Меня больше в высоту манит. К звездам.

Савельев присел на пол и, возведя глаза к небу, с выдохом произнес:

Тихон преобразился, глаза загорелись восторгом: «Наконец-то есть где разгуляться!» Он пружинисто оттолкнулся, даже ходуном заходила вышка, и кинулся вниз. Секунду спустя, его тело с тяжелым всплеском врезалось в воду.

— Красиво! — восхитился Савельев. — Сразу видно — моряк.

А Колосов подумал: «Увидела бы Лида Краснеева — наверняка залюбовалась бы. Здесь он в своей стихии. Не то, что у тира».

— Вот черт! А я вниз боюсь взглянуть, — признался Савельев. — Как посмотрю — голова кружится.

— Эх ты, еще парнем называешься, — пошутил Николай. — Как тебя такого труса Люся любит?

— Попробуй сам. Покажи пример, — подзадорил Савельев.

Колосова охватил мальчишеский азарт. Он смело подошел к краю площадки, но остановился в нерешительности. Никогда не прыгал в воду с вышек. Внизу поблескивал квадрат воды. В нем барахтались купающиеся. Николая дрожь пробрала. Прыгни не так и на забор угодишь.

— Что, герой, кишка тонка? — дразнил Евгений. — Спорю на литр водки — ни за что не прыгнуть.

На вышку снова поднялся Тихон. Савельев подмигнул ему:

— На литр спорим. Не прыгнуть Кольке. Будь свидетелем. Ну?

Колосов решительно принял вызов.

— Идет! Готовь деньги!

И, набрав в себя воздуха, ринулся вниз.

Вслед за ним прыгнул Торубаров.

Николай плюхнулся плашмя, вынырнул сразу. В правом боку перехватило дыхание, сковало ноги и потянуло ко дну.

«Тону!» — испугался он, но тут же почувствовал на себе сильную руку Торубарова. Потом они сидели рядом с Тихоном на скользких подмостках. В боку что-то ныло, но уже не сильно.

«Все-таки прыгнул, — радовался про себя Николай. — Лишь бы Тихон не смеялся. А впрочем, прыгнуть-то прыгнул, но не очень удачно: чурбаном».

Тихон осмотрел Николая со всех сторон и неожиданно похвалил:

— Молодец, солдат, не сдрейфил! — И признался: — А меня на корабле братва первый раз за ноги с палубы скинула. Сам никак не мог решиться.

К ним спустился Савельев.

— Что, звездочет? Своим ходом с вышки притопал? — встретил его Тихон. — Плачут твои денежки.

— А что? Я готов! — бойко отозвался Евгений, хотя в голосе чувствовалось сожаление.

Николай вдруг заупрямился.

— Ладно. В другой раз купишь. Сейчас домой надо.

Колосова уговаривали остаться, но он настоял на своем.

— Опять в литейную, — вздохнул Савельев, глядя вслед удаляющемуся товарищу. — Прямо пропадает там. Колодки какие-то мастерит. Чего они ему дались? Не понимаю.

Тихон сердито проговорил:

— Тут понимать нечего. Колька — человек работящий.

Обратно Николай возвращался на трамвае. Не заходя в общежитие, направился в душевую, переоделся в спецовку и, захватив мешок с абразивами, заспешил в литейную. Там от шума вагранок ничего нельзя было услышать. Чтобы как-нибудь объясниться, люди кричали друг другу в самое ухо. Со стороны казалось, что они не имеют голосов, а шевелят одними губами. Николай разыскал знакомого вагранщика, тот, увидев Колосова, обрадовался.

— Пришел? — прокричал он Николаю в ухо. — Давай тут шуруй за меня. Ты уже специалист. А я пойду отдохну немного. Спина разболелась.

Несколько часов Николай разливал жидкий горячий чугун по формам. Литейщик так и не приходил. Николая злила его наглость. За себя заставил работать. Но делать нечего — иного выхода нет. Прогонит — негде будет производить опыты.

Наконец литейщик появился. Пришлось еще ждать, пока расплавится новая закладка чугуна.

Лишь под вечер, дождавшись плавки, Колосов сумел произвести заливку колодок с абразивами. Ждал удачи. Однако кусочки наждака плавились, растворялись в чугуне. Но появилась и надежда. Колосов замер, не веря своим глазам. Абразив сохранил форму, в то время, как чугун уже принял малиновую окраску. Подождав еще с полчаса, снял с колодки форму, обстукал ее молотком. Стоило молотку коснуться абразива, как тот рассыпался в порошок, а в колодке образовалась дыра. Николай вытер потный лоб и, поблагодарив литейщика, побрел к выходу.

В общежитие пришел усталым. Неудача не огорчила и на этот раз. Сегодня уверовал в то, что колодки будут отлиты обязательно.

Тихон сидел на диване и читал. Когда появился Колосов, положил книгу на стол.

— Как дела, солдат? Снова неудача?

— Неудача, — вздохнул Николай.

Тихон проследил, как Николай уселся на кровать, и поинтересовался:

— А выйдет у тебя с колодками? Может, это ерунда? Бросить затею к чертовой бабушке и все? А?

— Выйдет! — заверил Колосов и насторожился: — Тебе-то какое деле?

— Какое? Да никакого. По мне вкалывай до седьмого пота. Ребята поговаривают: тронулся парень, что ли?

— Пусть говорят, — и лег поперек койки на спину, уставился в потолок. Тихон подошел к нему.