Впрочем, какой смысл даже рассуждать на эту тему? Мои способности довольно хороши, но только для контактного боя, а ресурсов или команды, которой я могла бы доверять, нет. Ну не в Стражи же идти с этим? Остается только развивать сопротивление и чинить костюм, готовясь к новому выходу. А пока стоит дождаться нужного часа и заскочить к Эми на чашечку чая. Или там будет кофе? Неважно. Раз она согласилась поговорить, то я не имею права опоздать или разочаровать её, и так есть мысль, что она согласилась лишь потому, что Слава ко мне хорошо относится. И это же заставляло задуматься о главной проблеме и одновременно с этим силе Панацеи.
Абсолютный Биокинез внушал благоговейный ужас своим потенциалом и возможностями уже с первого уровня, но раньше я не понимала, что нельзя недооценивать кейпов и что практически любую способность можно обратить в оружие. С силой же Панацеи даже извращаться над силой не надо, всё уже лежит на поверхности. Вылечить абсолютно любую болезнь в мире? Раз плюнуть. Модифицировать человека, создав из него настоящего суперсолдата? Без проблем. Окружить себя верными, до гробовой доски любящими людьми, ведь биокинез и мозги тоже делает? Нет ничего невозможного. Создать клетки, что будут пожирать раковые опухоли, выстраивая на их месте здоровые ткани? Наконец-то достойный вызов. И что ещё больше пугало, так это то, что стоило только подумать о каком-то новом, нестандартном применении Биокинеза, и у меня руки буквально чесались попробовать воплотить это в реальность, а мозг придумывал всё новые и новые способы помочь родному городу, используя силы Панацеи и немного мозгов. К счастью, не в буквальном смысле. И это же заставляло искренне восхищаться волей Эми, что вот уже который год использует собственные силы лишь на самом минимуме. Однако это же заставляло переживать за её психическое здоровье. Какова вероятность, что из-за своей глубочайшей депрессии или внешних факторов в один отнюдь не прекрасный момент она сорвётся, и тогда мир познает уже не величайшего целителя мира, а ужас, по сравнению с которым Нилбог, Бойня № 9 и любой другой злодей-угроза покажутся просто дворовыми хулиганами?..
И, к сожалению, это были не просто досужие домыслы, а более чем непосредственная угроза, живущая со мной в одном городе. И, опять же, к сожалению, но простые решения — это не наш метод. На СКП или мать Панацеи я, опять же, тоже не рассчитывала. Первые за всё время ничего путного для города так и не сделали, а если я сообщу подобную новость, мне мало того, что не поверят, так ещё и зададут кучу вполне закономерных вопросов. Особенно учитывая, что Эми уже который год держится. Так что надо бороться именно с первопричиной проблем, а не с их следствием. А Панацея с Абсолютным Биокинезом, находящаяся в депрессии, — это та еще проблема. На Кэрол Даллон, она же Брандиш, надежды тоже немного, ибо допустить или, того хуже, довести свою дочь до такого состояния — на это определённо талант нужен. Или острое расстройство психики с обострёнными суицидальными наклонностями, не иначе. Иными словами, надо спасать Панацею для всего мира, пока не пришлось спасать весь мир, но уже от Панацеи. Угу. Нелюдимый затравленный подросток с косноязычием пытается спасти героя мирового уровня от становления злодеем такого же мирового уровня, при этом пытаясь не показать, что он об этом знает… Остановите планету, я сойду. Можно даже буквально. Узнаю родной Броктон-Бей: здесь проблемы сидят на проблемах и проблемами же погоняют, направляя весь город в бездну. Но никто и не говорил, что эта задача будет простой.
Через пару часов я сидела в небольшой кафешке (куда мы перебрались из больницы) на Набережной, той самой, которую однажды показала мне Слава, заявляя, что тут делают просто прекрасный кофе и кормят вкусными пирожными. Вообще, у Славы таких заведений штук восемь во всему городу находится, и каждый раз она умудряется заговорить о новом месте, где можно попробовать что-то вкусненькое. Но это место отлично подходит для разговора с Эми. Она и сама нередко тут бывает, опять же, по заверениям своей сестры. Выглядела Панацея не лучшим образом: было видно, что она очень устала, практически истощена, под глазами были довольно заметные синяки, появившиеся от недосыпа и постоянного напряжения за работой. И именно это стало главной причиной, почему мы остановились здесь. Ну как остановились, скорее это я временно засунула свою неуверенность куда подальше и потащила Эми сюда.
Каждый раз, когда смотрю на неё, сердце начинает кровью обливаться. И сколько раз я уже жалела о том, что не могу просто скопировать её способность и использовать её на ней же, приведя её здоровье в порядок. Думаю, это сильно облегчило бы ей жизнь. Впрочем, возможно когда-то я смогу заполучить исцеляющие способности, с которыми смогу исправить самочувствие Эми. Или же найду способ снять очередное ограничение в виде Эффекта Мантона.
— А ты много ешь, — заметила лучшая мировая целительница, лениво ковыряясь в пиале с мороженным, пока я доедала уже вторую большую порцию местного главного блюда и едва ли собиралась останавливаться. Резкое улучшение организма и его перестройка сказались на метаболизме, и теперь я чувствую, как еда во мне словно попадает в черную дыру, а не в желудок. Так что, сделав новый заказ, мы дождались, пока официантка удалится, после чего уже Эми посмотрела на меня усталым взглядом. — Впрочем, с твоим метаболизмом ничего удивительного. Я бы могла это поправить, но ресурсы для организма не берутся из ниоткуда, а они идут в первую очередь на перестройку тела. — Вновь доказала свою силу и прозорливость Эми. Кроме лечения, заметить странное (с её точки зрения) поведение организма и проследить, что и для чего, и это за короткое время. Сомневаюсь, что без опыта смогла бы столь точно разобраться в происходящем, даже обладая нужными силами.
— Итак, о чем ты хотела со мной поговорить? — тем временем спросила она.
— О тебе, о силах, — начала я, но увидела несколько скептический взгляд Панацеи. — Я понимаю, что, возможно, ты знаешь о способностях побольше некоторых, просто… Как Козырь, способный на некоторое время перенимать чужие способности, я также получаю и понимание этих способностей.
— К чему ты ведёшь? Прошу, давай ближе к делу — у меня ещё очень много работы в госпитале.
— Она никогда не кончается, эта работа, верно? — чуть усмехнулась я, но не зло, скорее констатируя факт и понимая то, какую ответственность возложила на себя моя собеседница. — Я не хочу тебя как-то обидеть или принижать твои заслуги… Откровенно говоря, из всех знакомых мне героев, как я теперь понимаю, ты больше всех их вместе взятых заслуживаешь этого звания. Ты спасаешь тысячи жизней и будь возможность, уверена, спасла бы ещё больше.
— Ты думаешь, я какая-то фанатичка, которая только и думает о том, как бы спасти всех и вся? — подняла бровь Эми.
— Нет. Уверена, тебе уже осточертели все больные, все эти люди, которым ты помогаешь. Ты совершаешь великое и благое дело, но сама ты от этого ничего не получаешь. Я даже не про материальное говорю, вроде денег, а про моральное удовлетворение. Может, когда-то, но точно не сейчас. Скорее, ты пашешь, как загнанная лошадь, которую все гонят и гонят вперёд.
— Я снова возвращаюсь к своему вопросу: к чему ты это говоришь?
— Эми… Ты и твоя сестра единственные за последние несколько лет, кого я могу назвать если не подругами, то хотя бы близкими и дорогими мне знакомыми. Потому… — выставила я вперёд руку ладонью вверх, — возьми, пожалуйста, мою руку. Я хочу, чтобы ты знала, что всё, что я буду говорить тебе дальше, чистая правда. — Эми несколько секунд не двигалась, только переводила взгляд с моего лица на ладонь и обратно.
— Оригинально, — сказала она, но всё же коснулась меня. — И что ты хочешь мне сказать?
— Когда я потеряла мать, мой отец полностью погрузился в работу. Не появлялся дома сутками, только и делая, что работая. Это изводило его, выжигало в нем то, что делало его самим собой, превращая словно в какого-то робота. И неоднократно он был на грани того, чтобы сорваться и просто съехать с катушек. Я видела это, хотя и не понимала, что происходит. А даже если и понимала, то эгоистично не обращала внимания на это. И, познакомившись с тобой, я вижу, что ты уже долгое время, может месяцы, может годы, находишься в том же состоянии. На самой грани.
