Литмир - Электронная Библиотека

— Можете до вечера архив у себя в сестринской припрятать? А вечером его заберут? — сострив умоляющую рожицу, попросил я. — А я в долгу не останусь.

Василиса подняла на меня глаза, обсмотрела с ног о головы. На её лице черным по белому проступало: что с тебя взять-то, студентик, кроме проблем на мою голову?

— Ладно, давай сюда. Спрячу я твое наследство, — медсестра кивнула в сторону стойки, на которой лежали какие-то медицинские бумаги.

— А можно прямо сейчас. Пожалуйста! — взмолился я, на полную включая не только очарование, но и подключая кошачьи умоляющие глазки.

Однако, внешность красавчика тоже можно использовать в своих целях. Походу пьесы, я привыкаю пользоваться новыми возможностями собственного тела.

— А ты нахал, — Василиса вскинула голову, хмыкнула, выждала минуту и поднялась со стула. — Давай сюда, спрячу я твое богатство.

— Спасибо, Василиса Тимофеевна! Вы там меня выручили! Позвольте, я донесу до сестринской.

— Неси, — с видом королевы согласилась медсестра, и мы двинулись прятать мой архив. — Но запомни: еще раз сбежишь до выписки — пеняй на себя! Уяснил? — мило прошипела старшая смены, задержавшись на пороге комнаты.

— Уяснил. Больше не буду. А когда меня выпишут? Я же здоров! — я решил ускорить события со своим выходом из больнички.

— А вот это решает доктор! Давай сюда. Смене я передам, что это твое. Все марш в палату, готовься к уколам! — дверь захлопнулась перед моим носом.

— Спасибо, — громко поблагодарил я дверное полотно, так чтобы медсестра услышала, и потопал восвояси.

В наших больничных апартаментах было тихо. При моем появлении сосед скривился, тут же отвернулся к стене, укрылся одеялом с головой и замер, усиленно делая вид, что он спит. Я рухнул на койку и уставился в потолок. Еще один день торчать в больнице, не имея возможности даже изучить полученные бумаги? Да я точно чокнусь! Бездействие для меня — самое худшее, что может произойти.

За окном оживились птицы, начинался новый рабочий день. По палатам пошли медсестры, начиная процедуры. Скоро загремит каталка с завтраком. Тоска зеленая чем бы заняться?

Помаявшись еще с час, бессмысленно валяясь на постели и пытаясь связать в единую картину все имеющиеся у меня узелки, я дождался утренних процедур, принял все лекарства которые положены и отправился на поиски своего лечащего доктора. Желание отпроситься на весь день и торжественно пообещать вернуться на ночевку в отделение крепло с каждой минутой.

Доктора я не нашел, пробегающая мимо незнакомая медсестра подсказала, что все врачи на утренней планерке. Оставалось только ждать, пиная балду.

В коридоре появились первые любители утренних процедур. Я вернулся в палату, ругая себя за то, что отдал папку на хранение, сейчас бы сидел себе, изучал остальные бумаги. Но утром у девчонок много работы, подходить и снова беспокоить я не рискнул, чтобы не портить отношения. Оставалось только одно: дождаться затишья и выпросить бумаги обратно.

Я снова завалился на кровать, пытаясь вспомнить, что знаю, и продумать дальнейший план действий. Получалась странная картина, больше похожая на приключенческий роман, чем на реальную историю. Но, исходя из собственного богатого опыта, я четко осознавал: порой жизнь преподносит такие сюрпризы, что любой исторический, любовный и любой другой развлекательный формат покажутся серыми и бездарными. Взять хотя бы мою историю…

Думай, Леха, думай. Если Лена все правильно поняла, то умерший Лесаков Федор Васильевич является одним из потомков отлученного от рола Лесли.

Вопрос: причем здесь Степан Лесовой? По фактам и логике, на карте должна быть фамилия Лесаков, раз архивариус Лесаков — потомок, хранитель городских тайн и какой-то родственник моего Алексея. Не зря же он настаивал на том, что я наследник, отдал мне ключи, да еще и соседку предупредил о моем возможном появление.

Тогда какую роль во всем этом бедламе играет мой настоящий отец? И почему доктор дядя Коля Блохинцев исследует биографию моей семьи? Точнее, родословную. Что он пытается там отыскать, какие следы?

В палату бочком протиснулся сосед, кинул на меня странный взгляд и спрятался на своей койке. Что-то в его поведение цепануло меня, но я так и не понял, что конкретно в поведение соседа вызвало во мне беспокойство?

Медсестрам пожаловался на утренний инцидент или врачу — это вряд ли, уже пришли бы выяснять. Хотя этому разукрашенному чужими кулаками запойному красавчику девушки вряд ли поверят. Его слово против моего, пусть я моложе, да только репутация у студента не подмочена ничем. Если не считать самовольного ухода из больницы.

В закрытые двери кто-то вежливо постучал. Я удивился, но крикнул: «Войдите!», глянул на соседа и напрягся, ожидая какой-то подвох. На пороге появился молодой мужчина с черной потрепанной папкой в руках. Даже если бы он пришел по гражданке, а не в форме милиционера, именно этот предмет выдавал бы его с головой. Это как визитная карточка полицейских, которая не изменилась со времен советской милиции. Я поднялся и сел на кровати, чувствуя, что товарищ пришел по мою душу.

Гость осмотрел палату, задержал взгляд на соседе, отчего тот заерзал, тут же встал, начал суетливо заправлять койку, затем уселся на край постели, сложив руки между колен.

— Добрый день, товарищи. Следователь милиции старший лейтенант Кожедубов Михаил Викторович. Кто здесь… — парень на секунду замялся, затем раскрыл папку и зачитал по бумажке.— Лесаков Алексей Степанович?

— Лесаков — это я, — откликнулся, поднимаясь с кровати, но при этом в упор смотрел на своего однопалаточника.

Мужик криво ухмыльнулся, но явно был разочарован. Что-то здесь не то, будем делать посмотреть. Милиционер двинулся в мою сторону, на ходу доставая удостоверение, махнул красными корочками, раскрыл и зачем-то представился еще раз:

— Следователь милиции старший лейтенант Кожедубов Михаил Викторович.

— Лесаков Алексей Степанович, — повторил я в свою очередь, мало ли вдруг не расслышал. Присаживайтесь, — предложил я указывая на свободную кровать.

— Спасибо, — на лице молодого следователя мелькнуло удивление.

Страх и настороженность перед людьми в форме у советского человека заложен на уровне генетики, как бы мы не хорохорились. Эта фобия передается нам на клеточном уровне с кровью родителей. А тут какой-то парнишка двадцати лет от роду, к которому заявился милиционер, ведет себя совершенно спокойно, да еще и приглашает присесть. Подозрительно? А как же.

Но после приключений в подземельях, пожара, утренней истории с вором-алкашом и всего остального, что случилось со мной в этой новой жизни за несколько дней, я устал. Устал притворяться не собой, а юным студентом, прятать за вежливой улыбкой подозрительность и приобретенный цинизм, терпеть указания тех, кто старше по возрасту, потому что они априори лучше всё знают за меня. Надоело делать то, что велят и куда втягивают.

После разговора с соседом, когда я позволил себе снова быть собой, все вдруг как-то сразу встало на свои места. Да, это тело еще нескоро повзрослеет, но кто сказал, что я должен жить по навязанным этой действительностью правилам? Это игра в одни ворота, и пока голы забивают исключительно мне. А значит, пришла пора перенести игру на поле противника. Хорошо бы еще выяснить, кто он, этот таинственный товарищ.

Милиционер присел на край незаправленной кровати, поморщился, но подниматься и идти за стулом не стал. А я не счел нужным проявлять инициативу и обеспечивать органы правопорядка удобствами.

Пару минут мы играли в гляделки и в молчанку, пока старлей не понял: спрашивать сам я ничего не буду. Ему нужно вот пусть он и задает вопросы. Мало ли, по какой причине он сюда прителёпал. Может и вовсе не из-за пожара, как я предполагал.

— Алексей…

— Степанович, — подсказал я.

— Алексей Степанович, где Вы были вчера примерно с пятнадцати часов до восемнадцати часов? — строго начал следак.

Но ответить я не успел. В дверях больничной палаты появились двое из ларца одинаковых с лица. Интересно, а это еще кто такие? Следователь сидел спиной к двери и не видел новых гостей. Зато сосед как-то сразу подтянулся, выпрямился и сел еще ровнее, чем до этого.

16
{"b":"814027","o":1}