Подумав хорошенько, Алерта вместе с Аулой решили всё-таки нанять воздушного извозчика на аппарате, похожем на тот, который доставлял их когда-то в храм на отдалённой окраине Оттари. Решение это было, на их взгляд, самым разумным.

Лиерам, как показалось Ауле на первый взгляд, вовсе не был таким маленьким и захолустным, как ей расписывали авингорцы с оттарийцами. Здесь не было, пожалуй, только многочисленных придорожных гостиниц и забегаловок, держать которые было бы совершенно невыгодно их владельцам. Однако отличие от привычной уже обстановки в Оттари было разительным. Лиерам был отдалённым и уединённым городом на самом, можно было сказать, краю света, и народ тут был под стать городу. Местные жители отнюдь не были весёлыми и приветливыми, своими манерами и наружностью смахивали больше на дикарей, а их жилища выглядели довольно мрачно и неприютно. Мало того, в городе было много диких деревьев и кустарников, поэтому в некоторых его частях было сложно понять, что это было — город или селение в лесу. Вдобавок тут было гораздо холоднее, чем в юго-западной части территории Аманты, и Аула, зябко поёжившись, завернулась в тёплый плащ.

Пансион, где предстояло теперь ей обучаться, тоже был заметно отличен от уютного замка в Оттари. Это также был замок конусообразной формы с тремя башнями, но выстроенный больше из тёмно-серого камня и тяжёлого северного дерева, чем из стеклокамня или бело-розового гранита, который был основным строительным материалом для городских зданий и сооружений на юге и юго-западе. Если в Оттари в здании пансиона можно было, не зная заранее, предположить дом добрых радостных фей, то здесь — скорее суровых непреклонных характером ведьм, ведущих довольно аскетический образ жизни. Аула поёжилась снова, однако нашла в себе мужество заглянуть в эту непривычную для неё обитель.

Внутри обширного замка было довольно прохладно. Вдоль длинной ковровой дорожки тёмно-зелёного цвета с обеих сторон её встретили выстроившиеся в ряд молодые девушки в одинаковых сине-зелёных форменных одеяниях и с остриженными до плеч волосами. Они дружно поприветствовали новенькую, подняв правые руки. В самом дальнем конце парадного зала её встретили три женщины в длинных строгих одеждах, похожих на плащи. Главная из них, имя которой было Серрель, была ещё молодой, высокой и очень красивой женщиной с бледно-матовой кожей, нежно-серебристыми глазами и чёрными волосами, настоящим цветком в этом захолустье. Вопреки тревожным ожиданиям Аулы, они оказались доброжелательными и сперва пригласили её отпить с ними местного согревающего напитка и отведать их стряпню из зёрен северной лауды с питательными орехами кнаррового дерева.

Несмотря на внешне приветливое обхождение и доброжелательность директрис, учительниц и самих девушек, порядки здесь действительно отличались от тех, которые были заведены в пансионе города Оттари. Все девушки здесь носили короткие волосы, поэтому участь стрижки постигла и прекрасные длинные волосы нашей героини. Кроме того, они все были обязаны носить форму. Всё это предназначалось для того, чтобы ученицы обращали как можно больше внимание на себя или друг друга, а на то, чтобы познавать истины наук и искусств, которыми должна владеть каждая будущая взрослая жительница Королевства. Еда тоже была простой скромной, хотя и не скудной. В этом учебном заведении, как и предупреждали заранее, не было шумных вечеринок и веселий и вообще той свободы, которую могли себе запросо позволить воспитанницы заведения госпожи Эриты и её подруг. Однако, согласно давней традиции, здесь всё же проводились занятия танцами и время от времени устраивались вечера, на которые приглашали местных кавалеров. Их тут было гораздо меньше, чем в Оттари, и за всё время Аула ни единого разу не видела ни одного из них, хоть чем-то напоминавшего собою бывшего ученика жреца Ассируса.

К тому же временами по ночам, проведённым здесь, её стали одолевать кошмары, природа которых была пока ей непонятна. Заключались они в том, что иногда она видела во сне женщину, закутанную в плащ чёрного цвета, с очень бледным лицом, которая приходила к ней и пыталась для чего-то проникнуть в её душу и сердце, как демон, пытаясь схватить её и накрепко связать невидимыми путами. Но каждый раз Аула находила в себе силы и мужество разорвать и сжечь эти путы, прогнать демона или связать его самого, хотя и просыпалась после таких сновидений в холодном поту, благодаря высшие силы, что это был всего лишь неприятный сон.

Ходить в храм, который располагался почти в центре города, среди обитателей этого мрачноватого пансиона заведено не было, ученицы и преподаватели совершали религиозные ритуалы в небольшом зале, обставленном наподобие внутреннего помещения храма. Но ходили туда не все ученицы, а только те, которые исповедовали амантийскую веру в Силу и Закон Владыки Мира и трёх Его Дочерей. Но таких, кто её исповедовал, было большинство. Для совершения ритуалов служения из центрального храма приглашались опытные жрицы, которые занимались духовным просвещением девушек.

По установленным здесь порядкам, ученицам запрещалось самовольно покидать двор замка, а ночью — само здание. Преподаватели и директорат ссылались на разные опасности — от случайно забредавших в город диких зверей и напившихся местных работяг до разной нечисти, с которой девушки могли не справиться. Все эти байки могли напугать кого угодно и заставить прятаться за шестью стенами замка, но только не Аулу Ора, которая всё время чувствовала в себе силы, способные отпугнуть какую угодно опасность.

Путём тайных перешёптываний и обменов вестями, которые разносили неуловимые юркие перкотты (чакауты в этих краях не водились, зато в Оттари не было этих существ, которые в холодное время года не спали, а продолжали жить полной жизнью в тёплых помещениях), Аула узнала от своих новых подруг, что тот, кого она так желает увидеть в стенах этого заведения, является студентом высшей семинарии, которая располагается ближе к восточной окраине города. Из узких проёмов застеклённых восточных окон было видно это величественное и кажущееся неприступным здание. Как поведали девушки, которых звали Эотта и Мирания, там учились не только юноши, решившие стать образованными жрецами и монахами, но и девушки, выбравшие для себя тот же путь. Аула едва не поперхнулась ореховой мешанкой, подумав, каким страшным безумием было бы теперь просить здешних директрис перевести её учиться в семинарию. Ей никому не хотелось это передавать, однако маленькие чёрненькие перкотты кружили почти над самой её головой и самовольно доставили сведения Мирании и Эотте. Подруги прыснули от смеха, что было не очень приличным в этом пансионе, и едва не уронили головы в плошки с едой, а Аула, рассердившись, погрозила перкоттам кулачком.

Уже позже Мирания догнала её в полутёмном коридоре, ведущем из столовой в учебное крыло, и сообщили уже без перкоттов:

— Если ты вправду хочешь увидеть своего монаха, ты можешь отпроситься у директрис и сходить в храм. Они там часто проходят практику дважды в декаду, но не говори, для чего ты туда пойдёшь, просто скажи, что тебе нужно сходить именно в храм.

— Искренне благодарю тебя, Мирания.

Аула порывисто обняла её, отчего та несколько опешила: манеры и озорной характер этой южанки не раз вводили в недоумение не только её, но и других девушек, а также многих преподавателей.

Разрешение госпожи Серрель на посещение храма в дневное время, свободное от занятий и положенных внеучебных мероприятий, было передано Ауле спустя несколько суток в виде официального бумажного свиточка, перетянутого зелёной лентой. Этот свиточек она тайно от всех показала подругам, которые чуть не умерли от зависти — им таких привилегий за всё время ещё ни разу не давали.

Чтобы добраться до храма, много усилий не требовалось. Неудобством были лишь косые, подозрительные взгляды горожан, провожавшие студентку каждый раз, когда она проходила через людные места до заветного места. Очевидно, в Лиераме не очень любили приезжих. Странные взгляды в свой адрес она получала даже в храме и даже от тех жриц, которых уже не раз видела в здании пансиона.