— Сдаётся, что наша юная эйди сама не знает, чего она хочет, — басистым голосом, покачав головой, заключила старшая из трёх директрис. — Но это, поверьте моему возрасту, опыту воспитания девушек и наблюдательности, проделки юности и ранней молодости. Тебе ведь восемнадцать с небольшим, не так ли?
— Да, госпожа Эрита, и я поступаю на второй год обучения.
— Так вот, девочка. Когда ты закончишь обучение в стенах этого священного пансиона, основанного великой образовательницей Наофин, тебе будет двадцать три. А тогда уже появятся серьёзность, ум и стремление создать дружную семью, как у большинства наших воспитанниц. Мы ведь учим не только наукам, но и тому, как лучше всего выбрать себе пару и стать хорошими жёнами. Твоя мать, Аула, училась в нашем пансионе и здесь познакомилась с замечательным парнем по имени Гио Трейга. И твои бабушки…
Эрита могла продолжать до бесконечности, но Аула, не обладавшая никогда достойным высокообразованной невесты терпением и тактом, не могла всё время её слушать. Она переключилась на собственные мысли, зацепившись за то, что ни одна из директрис этого пансиона не знала, что она не является родной дочерью Гио Трейга и Алерты Ахан. Они даже не замечали или не хотели замечать, что она ничуть не была похожа на своих приёмных сестёр. И уж, конечно, они не знали, что самый большой вклад в её домашнее воспитание внесла представительница другой, не человеческой, расы.
Усмехнувшись про себя, Аула внезапно покраснела до кончиков ушей и пальцев, сверкнула глазами и произнесла голосом, заставившим Эриту и двух других директрис едва ли не содрогнуться от непонятного чувства:
— В вашем городе нет того, кого бы я хотела видеть в стенах этого пансиона, но когда-то он жил в Оттари и однажды мы встретились.
— О-о! — раздался возглас другой директрисы, белокурой женщины со строгим лицом, которая была на пятнадцать лет моложе первой. — А давно ли это было?
— Четыре года назад, госпожа Танфин.
— Четыре года назад… Но тогда ты была ещё девочкой и мы не могли тебя знать. А сколько лет было тому мальчику?
— Семнадцать, госпожа Танфин.
— Семнадцать… что скажет нам госпожа Натиэль, которая заведует приглашениями кавалеров к нашим ученицам?
Сидевшая поодаль третья директриса, почти молодая женщина с густой гривой тёмно-рыжих волос, спадавщих ей на плечи и обрамлявших бледноватое лицо с очень выразительными и томными глазами цвета грозовых туч, меланхолично задумалась, затем подняла голову очень характерным для неё неожиданно быстрым движением и ответила мелодичным, приятным голосом:
— Увы, моя дорогая Танфин, я не обладаю ясновидением и не могу поэтому сейчас сказать, о ком здесь идёт речь. Может, наша прекрасная ученица нам это скажет?
— Я не могу назвать вам это имя, — снова вспыхивая внутри, но стараясь держать себя спокойной и благоразумной, ответила Аула. — Но я точно могу сказать, что он ни разу не бывал приглашён ни на одну вечеринку в ваш пансион.
Госпожа Натиэль вперила в неё тёмно-стальной взгляд прекрасных глаз, таких же огромных и выразительных, как у неё самой.
— Согласно нашему уставу, мы вольны приглашать в наш пансион юношей из всех сословий и когорт, за исключением городских часовых, заключённых в темницах и тех, кто заранее решает посвятить свою жизнь духовному служению и ради этого отказывается от связей с женщинами. К какой из этих когорт может принадлежать твой друг детства?
Стоя в самом центре просторного помещения директората, похожего больше на парадный зал либо на внутреннее помещение храма, где три хозяйки пансиона выглядели величественными жрицами, сидевшими за устланным тёмно-синим покрывалом полукруглым столом, Аула почувствовала себя так же глупо, как и дома, когда её тайну выставили напоказ, а Мелла над ней очень эффектно поиздевалась. Поэтому она ответила:
— Я не могу открыть вам эту тайну. Но я слышала, что этот человек живёт сейчас в Лиераме и получает там образование. А так как в Лиераме находится десятый пансион для девушек из основанных госпожой Наофин, я прошу вас послать им весть и перевести меня туда. Это правда… я встретила того "друга детства" всего один раз, но не могу его забыть и… мне нужно встретиться с ним снова. Я не знаю, почему он оказался там, но… но…
Неожиданные для всех, и для самой Аулы тоже, из её глаз потекли слёзы. Тогда три властительницы пансиона смягчились, и первой это сделала, конечно, младшая директриса.
— Что ж… я согласна отправить весточку госпоже Серрель, если мне это позволит сделать госпожа Эрита.
Старшая директриса встала и слегка наклонилась над столом перед большим листом розоватой неразмокаемой бумаги, на которой всё это время делала какие-то пометки.
— Я вижу, что вынуждена попуститься некоторыми нашими правилами и уставами. Не найдя действительно серьёзной причины для перевода нашей ученицы Аулы Ора в другой город нашего Королевства, я пойду на риск и запишу "Причины личного характера". Директриса пансиона в Лиераме никогда не узнает, зачем на самом деле мы переводим туда нашу девушку. Но учти, дорогая, — сказала она затем, обращаясь непосредственно к Ауле, — путь до Лиерама далёк, это вовсе не такое уютное место, которое ты вознамерилась самовольно покинуть, и порядки в том пансионе совсем другие. Я училась там когда-то сама и знаю, что это такое.
— Да, — подхватила её речь госпожа Танфин. — Мы можем дать тебе время подумать, прежде чем подпишем этот документ.
Но Аула была непреклонна.
— Подписывайте. Я не стану раздумывать долго, если уже приняла решение.
Документ был подписан, весть отправлена, и через десять дней Аула получила обратную весть. Проснувшись утром в уютной комнатке для учениц (в каждой такой комнатке ночевали четыре девушки), она увидела на тумбе у изголовья своей пуховой лежанки бумажный свиточек, перетянутый ярко-зелёной ленточкой. Развернув его, она прочитала написанное ровным убористым почерком и едва не запрыгала от радости: госпожа Серрель и две её напарницы, Ровена и Дебра, любезно приглашала молодую девушку на обучение в свой пансион, который щедро раскрывал свои двери всякой желающей девице. И в той же записке красовалось напоминание, что в Лиерамский пансион сто три года тому назад поступила учиться сама принцесса Ана, впоследствии прославившаяся как одна из самых мудрых правительниц Аманты.
Аула была так возбуждена, что с особым энтузиазмом совершила утреннее омовение, вычистила рот и съела за утренней трапезой целых пять сладких булочек, запив тремя бокалами нектара, что обычно бывало редко. Подруги позавидовали её аппетиту, но не особо поняли, почему она так же резво стала собирать вещи, чтобы отправиться домой.
У дверей пансиона её встретил Дэбо, вызванный ею из Авингора с помощью живой почты. Чакауты засыпали только зимой, когда им становилось слишком холодно летать и они цепенели, забиваясь в разные щели и углубления, но сейчас было ещё тепло и всё живое в природе всё ещё продолжало порхать и петь, хотя уже не так весело, как летом. Опавшие листья, золотистые, тёмно-лиловые и фиолетовые, уже покрывали дорожки, по которым пока ещё неспешно покатилась коляска, запряжённая двумя стройными чёрными меронгами (разбогатев, семейство Гио и Алерты теперь вполне могло себе позволить заказывать более дорогих четвероногих перевозчиков, чем раньше). Сам извозчик тоже, судя по внешнему виду, стал зарабатывать больше: на нём теперь красовалась совсем новая дрипоновая куртка кроваво-красного цвета и чёрные штаны из того же материала, выгодно подчёркивавшие длинные стройные ноги. Гнал он по-прежнему лихо, однако всё же щадил благородных животных, которые и так летели стрелой по прямой дороге до селения на холмах.
Родные, в особенности Гио с Алертой, без особой радости восприняли новости от Аулы, однако не могли пойти против её непоколебимого решения. Отправить её на самый северо-восточный край Королевства в повозке вместе с Дэбо они считали безумием. Путь до Лиерама был труден и лежал, большей частью, через болотистые низины, обширные пустоши и бесплодные плоскогорья. Особой "достопримечательностью" там были вулканические нагорья почти посредине пути, пребывание на которых хотя бы одни сутки грозило смертельной опасностью. Сам Лиерам и прилежащие к нему селения располагались на низкохолмистой равнине у подножия лесистых гор. Местность эта была гораздо спокойнее и вулканы встречались только ещё дальше к северу и востоку, ближе к морским побережьям.
