— Тебе дали разрешение ходить в городской храм? — спросила одна из них, когда Аула пришла в первый раз.
Это была роскошного вида молодая женщина, совсем непохожая на местных суровых обитателей Лиерама. Лицо её озаряла совсем не местная добродушная улыбка. Она каким-то странным образом не подходила для этого здания, которое было меньше и куда суровее на вид снаружи изнутри, чем храм Владыки Неба в Оттари.
— Да, вот оно, — Аула протянула жрице свиток. Та развернула его и внимательно прочитала.
— Что ж… Разумеется, никому не запрещено посещать это священное место, но главная здесь не я, а жрец Теоман, воспитатель юных служителей высших Богов Света, Любви и Добра, которые создали и поддерживают наш мир. Пусть он скажет своё слово.
Главный жрец был совсем уже старым человеком, убеленным сединами и опиравшимся на длинную трость. Поднеся с глазам увеличительный кристалл, он прочитал текст и одобрительно кивнул.
— Эта девушка из женского пансиона, а не из семинарии, — прокряхтел он. — А я прошу показывать мне разрешения от директоров только если ученики хотят проходить здесь духовную практику. Пусть пансионка ходит сюда сколько хочет.
С этими словами он вернул документ Ауле и вернулся на своё привычное место за небольшой трибуной.
В первый раз семинариста, похожего на Этта Мора, в храме не было. Во второй раз тоже. Тогда Аула пришла к выводу, что храм он не посещает либо делает это в то время, когда никого там нет. Набравшись смелости, она спросила у служителей, не встречали ли они здесь молодого семинариста по имени Этт Мор.
— Этот Мор довольно странный субъект, и последнее время он чаще уединяется в нашей библиотеке, — ответил главный жрец. — Она находится в подвале прямо под нашими ногами. Если вам так угодно, приходите сюда завтра, я позову его.
Однако назавтра у Аулы были совсем другие планы — целый день занятий в пансионе с короткими передышками и вечером — торжественная встреча с Управителями всей сети пансионов Аманты, которые заезжали сюда один раз в два года. И к тому же Аула намеревалась встретиться с Эттом в таком месте, где никто больше не мог бы их видеть и слышать, и это было явно не помещение храма ни внешнее, ни внутреннее.
"Вот как! — с досадой подумала Аула. — Я прихожу сюда, чтобы встретить его здесь, а он прячется в подвале с книгами! О, высшие Силы…"
Вход в библиотеку находился, разумеется, в священной обители главного жреца, который пропускал семинаристов по своему особому разрешению, а значит, вход туда посторонним был заказан.
Аула поделилась своей неудачей с Миранией. Та призадумалась, но затем её осенило.
— У любого помещения есть не только парадный, но и тайный вход или выход, — шепнула она. — Попробуй найти его там с наружной стороны.
Так Аула в другой раз и сделала. Выбрав день, причём совершенно случайно, ни на что не рассчитывая и полагаясь лишь на своё интуитивное чутьё (что-то подсказало ей, что Этт Мор будет в библиотеке именно в тот день ближе к вечеру), она надела вместо форменной одежды одно из лучших платьев нежно-зелёного цвета, которое смастерила не так давно на занятиях по шитью, поверх надела ею же сплетённую из тёплой древесной шерсти накидку и отправилась в очередной раз за тем, за чем, собственно, и приехала в это место.
Она потратила почти час, чтобы найти вход в подвальное помещение храма сначала с уличной стороны, а затем со стороны двора, промерзла насквозь и сильно пожалела, что не надела шубку из вычесанного меха местного наполовину одомашненного среброхвоста — древесная шерсть плохо спасала от здешних морозов. Пару раз попав в кладовые и один раз получив нагоняй от сторожа, она стала искать осторожнее. Наконец, ей попалась совсем неприметная с виду дверь из толстого дерева с прибитым сверху листом из ледяного чёрного металла. Чуть выше головы на двери корявыми значками древнелеггерийской письменности было нацарапано: «Инканента», что означало «Входа нет». Решив проверить, действительно ли его нет, Аула дёрнула массивную ручку — дверь оказалась не заперта. Она оказалась в темноте, однако в дальнем конце неосвещённого коридора брезжил свет. Аула осторожно и тихо побрела дальше, цепляясь руками за выступы шероховатого камня, чтобы не упасть и не наделать шума.
В пустом круглом помещении библиотеки, хорошо освещённом несколькими лампами, наполненными медленно горящей и дающей много света горной смолой, было тепло и совсем тихо. Вдоль тёмных шершавых стен на полках, повторявших их форму, рядами стояли книги. Их было не так много, как ожидала увидеть Аула, с детства посетившая много разных библиотек, однако достаточно, чтобы здесь можно было просвещаться в разных областях духовных знаний, изучать историю религий и постигать сокровенные тайны амантийского жречества, распространённого на большей части континента Эллиоры. Однако одна деталь привлекла особое внимание посетительницы, и это были отнюдь не книги.
В левой от себя половине помещения она заметила стол, за которым среди стопок книг, каких-то непонятных приборов и нескольких зажжённых спиральных свечей, сидел молодой человек, внешне напоминавший, как ей показалось, бывшего ученика Ассируса. По крайней мере, у него были очень похожие волнистые волосы тёмного цвета и весьма схожие черты лица. Углубившись целиком в изучение текста на страницах толстенного фолианта, он время от времени отвлекался на какой-то прибор с вделанной в него хрустальной чашей, в которой барахталось что-то живое. Оно то замирало, то вновь шевелилось и издавало какие-то звуки, когда исследователь смотрел на существо в чаше, и так продолжалось до тех пор, пока тварь, оказавшаяся обыкновенным восьминогим и восьмикрылым пароктусом, с испугу не выпрыгнула из воды на каменный пол и, подпрыгивая, не нырнула в какую-то щель между полом и стеной. Это произошло, когда незадачливый экспериментатор слишком громко, шипящим голосом произнёс какое-то непонятное для слуха Аулы слово «ассафирас».
Сунув указательный палец левой руки в рот (это был привычный с раннего детства жест, который часто помогал справиться с сильным волнением или испугом путем погружения в процесс напряжённого мышления), Аула созерцала это зрелище и пыталась понять, кто же находится в храмовой библиотеке в самом деле и чем, собственно, занимается. Когда же загадочный посетитель библиотеки встал с места и поискал взглядом пропавшего пароктуса, а затем, махнув рукой, вернулся обратно на своё место, она с ясностью молнии узнала в нём своего давнего знакомого, но не того ещё не совсем развившегося физически юнца, какого она видела четыре года назад, а более высокого, достаточно возмужавшего, статного красавца. Он был строен, как молодой килот, однако, как ей показалось, силён, как настоящий воин. Очевидно, подумала Аула, местные семинаристы много времени и сил посвящают не только умственному и духовному просвещению, но и физическому развитию, практикуют единоборства и участвуют в состязаниях наравне со студентами из столичного Арохена, Оттари и других больших городов. Одно только смущало и пугало её — чем таким странным мог заниматься Этт Мор в библиотеке под стенами самого священного места в городе? То, что она сейчас увидела, больше всего напоминало ей колдовство, наподобие того, что она когда-то слышала от пожилых авингорцев или читала во время обучения в школе для детей.
То, что он мог тайно от всех заниматься колдовством, обучаясь при этом в учебном заведении для будущих служителей Верховных Сил Мироздания, никак не могло уложиться в её голове. Хотя то, что будучи ещё в семнадцатилетнем возрасте, он что-то сделал с ней странное. Однако то событие имело исключительно положительный итог: он помог ей увидеть, что происходило в далёком от них месте, и спасти двоих замечательных существ, на которых пало грозное проклятие опрометчивых старейшин племени драконид с Голубых гор. Она никогда не знала, что делать с не совсем понятной для неё силой, которая жила внутри её души, временами распирала её и мучила, не находя выхода, вызывала непонятные озарения и прозрения и ещё в десятилетнем возрасте побудила её внезапно осознать себя дочерью самой Богини Небесного Ока. Этт помог ей собраться и направить эту энергию в нужное русло. И тогда, признавалась сама себе Аула, ей впервые в жизни стало легко, потому что её внутренняя сила, не принадлежавшая ей как человеческому существу, нашла свой выход в добром деле. Значит, сила Этта, которая была другой и была связана с его человеческим существом, оказалась ей полезна. А если он смог это сделать, будучи ещё почти мальчишкой, то теперь наверняка он способен на гораздо большее.
