Вскоре стали приходить друзья Игоря или те, кто считал себя таковыми, знакомые, дальние родственники. И как они узнали о случившемся, если она никому не звонила? Наверное, снова Гордей постарался. Впрочем, в местных новостях неоднократно говорили об аварии на дороге. Могли и там услышать. В числе присутствующих она заметила и Макса Гордеева. Расстроенным он не выглядел. А когда они встретились взглядом, его тонкие губы сложились в почти неуловимой насмешке. На душе стало так гадко от воспоминания, связанного с ним. И она быстро опустила глаза.
Процедура прощания затянулась надолго. Ноги гудели. К Ульяне подходили совершенно незнакомые люди, выражали соболезнование. Не было ни одного знакомого лица, если не считать того мерзавца. Он без зазрения совести тоже приблизился и даже взял ее за руку якобы в знак утешения.
– Держись, Улечка! – Макс обратился к ней так, словно они хорошо знакомы. – Я знаю, как сильно ты любила Игоря. Если могу чем-то помочь, обращайся, не стесняйся!
Голос его звучал печально и участливо, а глаза насмехались внаглую. Она это не только видела, но и чувствовала. Гордеев не хуже Игоря умел унижать, говоря добрые слова. Его прикосновение было противно, но вокруг находились люди, и Ульяна не посмела отдернуть руку, ведь внешне он вел себя учтиво.
На кладбище ехала в катафалке. Рядом сидела семейная пара. Мужчина приходился двоюродным братом мужу сестры Анастасии Сергеевны, мамы Игоря. Они единственные из числа родственников проживали в городе. Видимо, по этой причине больше никто не явился. Сама тетя с супругом обитает в Венгрии в городе Хевизе. Занимаются своим домом и участком, конечно же, посещают термальное озеро и редко выбираются куда-либо еще. Здесь же, в машине, находился Гордей Сумбурский и Ирина Волкова, главный бухгалтер ресторана, тридцати двух лет.
Двигались медленно. Ульяне хотелось, чтобы этот бесконечный день поскорей закончился, и она оказалась дома. Чтобы хоть как-то себя занять и не думать о том, что около нее лежит труп мужа, она стала осторожно рассматривать окружающих. Мужчина явно страдал от жары, постоянно вытирал лоб платком. Не удивительно при его полноте. Панова даже думать о людях старалась вежливо, чтобы это не было для них оскорбительно. У других наверняка нашелся бы целый арсенал более резких выражений относительно его внешнего вида. Темный костюм вроде подобран по размеру, но все равно сковывал, поэтому, не дожидаясь посадки, он давно расстегнул пуговицы на пиджаке.
Жена выглядела гораздо эффектнее мужа. Сам собой напрашивался вопрос: что она в нем нашла. Но Ульяне он даже в голову не пришел. Она просто наблюдала. Глянцевый налет отсутствовал, но женщина, несомненно, тщательно следит за собой. Странно, что на ней надет брючный костюм очень похожий на тот, в котором пришел муж. Или это просто показалось? Но на стройной фигуре он сидел безупречно.
Управляющий и главный бухгалтер в замкнутом пространстве смотрелись похожими, как брат и сестра. Оба высокие, даже в таком положении это бросалось в глаза, худощавые, светловолосые и кареглазые, примерно одного возраста. Гордей неоднократно ободряюще поглядывал на Ульяну, но ей виделась в этом какая-то фальшь. Возможно, все дело в ее пресловутой мнительности. Ирина, напротив, избегала зрительного контакта, будто даже визуальное прикосновение ей неприятно.
– Что она на меня так уставилась в катафалке? – возмущалась Волкова перед Сумбурским после возвращения с кладбища в ресторан.
– Не обращай внимания, – махнул он рукой. – Сейчас нам нужно быть с ней более чем обходительными. Так что держи себя в руках.
– Она меня раздражает.
– Меня тоже. Представляешь, я перед ней распинаюсь эти дни, все организовал, а она даже ни разу мне спасибо не сказала. Привыкла жить на всем готовом, вот и воспринимает, как должное.
– Вряд ли ей сладко жилось с нашим хозяином, гореть ему в аду!
– Наверняка, но с такими, как она, по-другому нельзя. На лице написано: дура набитая. Но нам это только на руку. А пока терпи и проявляй вежливость.
На кладбище и в ресторане Ульяна чувствовала себя еще более неуютно, чем вначале. Как жена усопшего, она была на виду у всех, по умолчанию ее персона считалась центральной на мероприятии, но эта главная фигура ощущала себя лишней и никому не нужной. Когда Игоря закапывали, еще не верилось, что все происходит на самом деле. Она так и не успела это осознать. На какой-то момент даже снова стало страшно, что вот она вернется домой, а он там, ждет ее и держит наготове очередное издевательство.
А в ресторане, после того, как покойного несколько раз помянули, всю скорбь на лицах большинства присутствующих сменили хмельные улыбки. Если бы у нее была настоящая семья, Ульяну бы это оскорбило, но сейчас ей просто хотелось одиночества. Наверное, как вдове, ей полагается уйти после всех? Рассудив таким образом, она терпеливо ждала окончания.
Но когда присутствующие начали расходиться к ней подошел Гордей.
– Я вижу, что вы очень устали. Если хотите, вызову для вас такси?
– Да, спасибо! – его неожиданное предложение было настолько кстати, что она не смогла скрыть своей радости и выглядела наивно.
– Сейчас все сделаю, – улыбнулся он в ответ.
Лукавый огонек в его глазах напомнил о том, что следовало вести себя более сдержанно и не выражать эмоции столь открыто. По дороге к подруге Ульяна разволновалась, как там Рита. Во время похорон она периодически с тревогой вспоминала о дочке, но мысль о том, что она вместе с Женей немного успокаивала. Отваге можно доверять на все сто процентов. Девочке даже не очень хотелось покидать квартиру тети, все-таки забрать ее оказалось легче, чем доставить сюда.
Глава 9
Ульяна так устала после похорон, что проспала до десяти часов утра. У нее всегда был тревожный сон человека, ожидающего нападения в любой момент. Кроме того, Игорь нередко будил ее, возвращаясь среди ночи. Даже если не трогал, ее покой волновал его в последнюю очередь.
Проснувшись, женщина не сразу открыла глаза – слушала тишину. Она отозвалась легким дуновением летнего ветра в приоткрытое окно и чириканьем воробьев. Ей хотелось прочувствовать каждый нюанс. Даже еле уловимое жужжание мухи за стеклом дарило радость. На лице появилась улыбка. Наконец, появилось ощущение безопасности, и пришло осознание свободы.
Она потянулась, не спеша поднялась, умылась, переоделась в домашний халатик сиреневого цвета и остановилась посреди комнаты в легком раздумье. Скрипку Ульяна уже и не помнила, когда последний раз брала в руки, но за ее состоянием следила. А тут открыла футляр, достала инструмент, нанесла канифоль на смычок, и полилась музыка. Каждая нота отзывалась в душе. Выдающиеся задатки, о которых так часто прежде говорил Аркадий Яковлевич, наверное, ушли безвозвратно. Слишком много времени упущено. Но играла она с небывалым вдохновением.
– Мам, я и забыла, что ты у меня скрипачка, – вбежала в ее комнату Рита. – Думала, откуда музыка, второй ведь телевизор в гостиной.
– Захотелось поиграть, – улыбнулась Ульяна.
– Красиво! – похвалила дочь. – Вспомнила! Я слышала эту мелодию в мультфильме про Щелкунчика.
– Да, она там звучала, когда героиня танцевала с метлой, – кивнула Ульяна. – Но это «Русский танец» из балета «Лебединое озеро». А композитор – Петр Ильич Чайковский.
– Можно мне попробовать? – девочка показала глазами на инструмент.
– Конечно!
– Тяжелая.
– Это с непривычки, да и не на ребенка она рассчитана.
Рита провела несколько раз смычком по струнам, но звуки, которые ей удалось извлечь, нельзя было назвать музыкой.
– Давай вместе, – предложила мама.
– Угу, – согласилась дочка.
Ульяна встала позади, тоже взялась за смычок (ее кисть находилась сверху) и появилась знакомая мелодия. Синхронно действовать не очень удавалось, так как девочка была напряжена от усердия, торопилась и выбивалась из ритма, но и в том, что они услышали, можно вполне распознать «Колыбельную медведицы» из мультфильма «Умка».