– Я тебя люблю. – она в самом деле любила его, сама не зная отчего. Она гладила перья голубя, и ей сложно было наконец оставить его.

Олеор усмехнулся её наивности: положить дохлую птицу на камень и успокоиться. Он приобнял Ильду за плечи и повёл из парка.

– Я сама дойду здесь. – остановилась Ильда через десять минут.

– Как хочешь. Увидимся завтра в Белладонне?

– Да.

– Не переживай, главное, из-за птички. Она оживёт.

– Не сочиняй. Я не верю. Я отнесла его туда просто так.

Он помялся. Ильда смотрела на его красиво-очерченные губы – Олеор пытался сдержать улыбку.

– Ну хорошо. – сказал он. – Как хочешь. Я придумал это сделать, только чтоб ты успокоилась.

Небо плакало. Влажная зелень ярко выделялась на фоне серого неба и белых улиц. Чайной розой пахло ещё сильней, чем вчера, и ещё больше, чем вчера, обвалилось лепестков – они густо усыпали ступени у Белладонны, и люди топтали их. Люди топчут цветы, а их аромат лишь сильнее – парадокс.

– Ну как вчера? – шепчет Мари.

– Ничего. – отвечает Ильда.

Мари принялась за творожные эклеры. Кажется, ей стало неинтересно разговаривать дальше. Ильда заулыбалась.

– Да. – сказала она медленно, чтобы насладиться эффектом. – А ещё Олеор признался, что я ему нравлюсь. И мы чуть не поцеловались. И я плакала. А потом мы оставили у статуи Ангела-Хранителя труп и разошлись.

– Ильда! – заорала Мари, – Однажды я тоже оставлю у Ангела твой труп! Меня достала твоя привычка рассказывать увлекательную дичь, ничего не поясняя! Почему вы не поцеловались? Ты в самом деле плакала? Что за труп? Давай, давай! Отвечай же!

– Смотри-ка. Твой Ландо пришёл.

– И твой красавчик Олеор тоже.

Олеор отыскал Ильду глазами и подмигнул ей. Ей внезапно стало необъяснимо противно. Противно от всего Олеора: от его самоуверенной улыбки, от его тщательно уложенных рыже-золотых волос, от его дорогих часов на запястье, оттого, как он спокойно и элегантно держался, всем видом говоря: ты мне нравишься, и я тебе нравлюсь тоже, потому что я не могу не нравится. Ландо рассеянным взглядом проследил за тем, куда смотрит Олеор. Вскользь прошёлся его взгляд по их столику, по Ильде, по Мари – Ландо словно и не узнал их. Вернул свой рассеянный взгляд на саксофон и пригладил встрёпанные волосы.

– Спорим, – сказала Ильда, – С Ландо не пройдёт попытка флирта. Нужно что-то особенное, чтобы привлечь его внимание.

Мари сердито промолчала. Кажется, Ильда задела её самолюбие и уверенность в собственную неотразимость.

– Интересно, – продолжила Ильда, – Почему Олеор выбрал меня, а не тебя?

– Ах, отстань же! Он просто чувствовал, что он мне не нужен.

– А мне, значит, нужен. Спасибо. Мне очень приятно подбирать за тобой огрызки.

Мари расхохоталась.

– А шикарные от меня огрызки остаются, признайся!

Ильда понимала, на что намекает её подруга: все парни, с которыми когда-либо встречалась Ильда, были находками Мари. Мари находила себе парня, а друг или брат её избранника полагался Ильде. "Он нереальный красавчик," – говорила Мари, – "Из вас выйдет шикарная пара!" И в самом деле – всё как-то сходилось, и "выходила шикарная пара". И вот теперь Ильду ждала снова "шикарная пара" с Олеором. Не чудеса ли?

– У него волосы цвета саксофона, – сказала Мари, кивая на Олеора, – Природа создала его саксофонистом. Зря ты сердишься: если бы не Ландо рядом, я бы безумела от него. Он наверно и поёт чарующе.

– Да. Если он красив, да и к тому же поёт…не мужчина, а мечта! – Ильда с улыбкой покачала головой.

Мари взглянула на неё, пытаясь понять, сарказмирует она или нет, но так и не поняла. Впрочем, здесь всё равно спорить не о чем.

– Расскажи мне, кого вы вчера убили и почему не поцеловались.

– Ах да. Во-первых, я жутко замёрзла, и мы шли через Лебединый парк. Олеор…

– Девочки! Вы тут сидите, а в городе такое творится! – почти завопила Линда, срывая с шеи шарфик и усаживаясь за столик.

– Ты перебила Ильду, пускай сначала она дорасскажет.

– Ой-ой! Да что она может рассказать? Вот что я расскажу!.. Я, считайте, чуть не первая узнала, можно сказать, с места происшествия! – Линда казалась чересчур возбуждённой. Укладывая зонтик, она сделала кучу лишних и резких движений, её руки тряслись, – Там, в Лебедином парке, столько народу собралось, столько народу, я думаю: дай погляжу! Ой, мама моя дорогая, честно: лучше бы и не глядела! Лучше б не глядела и в жизнь подобное не узнала! Мне наверно до самой смерти снится будет! И страшно… Тут, рядом произошло, и любой бы там мог оказаться!

– Что произошло? Не тяни!

– Под статуей Ангела-Хранителя нашли труп девушки! Она молоденькая-молоденькая, лет 17-18, не больше! Хорошенькая такая: блондиночка! Жить бы и жить ещё! Страшно-то как! Рёбра вывернуты, одежда разорвана! И кровь, кровь, размазана только, расплылось от дождя! Горло передавлено! С ума сойти, как её убивать надо было! Говорят, будто не ножом, ничем, а руками будто! Руками кто-то рвал! Как? Представить не могу, и все тоже не понимают: руками разорвать горло – это ж оборотнем надо быть, чтоб голыми руками рвать мясо и… Этой ночью убита, а нашли, вот… Сейчас только.

– Значит, ты говоришь: труп. У Ангела-Хранителя. Убита ночью. – медленно повторила Мари.

– Да.

– Я…я не понимаю… – Мари, спокойная, но тем более её лицо предвещало угрозу, повернулась к Ильде. Ильда побледнела. Она сделала несколько судорожных движений, не зная, за что взяться, сглотнула, переводя взгляд с Мари на Линду.

– Ильда. – повторила Мари. – Я не понимаю.

– Это совпадение!.. Боже! Мы…я другое имела ввиду, когда говорила о трупе! Мы оставили там умирающего голубя и…и всё! Я не знаю ничего об этом, и Олеор может подтвердить! Мы прошли через парк, и я пошла домой, а он вернулся… – Ильда осеклась. "А если это он?" – промелькнуло в голове.

– Вы мне объясните, о чём вы? – спросила Линда.

– Мари, ты веришь мне?

– Я…я не знаю. Зачем бы вам… Да! Пожалуй, верю! Это всё странно, но ты бы не стала спокойненько рассказывать мне про труп, если бы знала про убитую девушку. Зря только сразу не пояснила про голубя.

– Мари, – шёпотом сказала Ильда, – А Олеор не мог сделать это на обратном пути?

– Нет. Зачем ему.

– Если он маньяк?

– Нет, знаешь что: зачем ему наедине с тобой идти по парку и не трогать тебя, а потом возвращаться и убивать девушку?

– Давай проверим всё-таки.

– Как?

– Пригласим его гулять, а сами поведём через парк и посмотрим, как он отреагирует.

– Не думаю, что сработает.

– Ну хоть что-то.

– Ладно. Давай.

– Что? – нетерпеливо спросила Линда. – Вы что собрались делать? Вы меня с собой возьмёте?

– Нет, Линда, извини.

– Я тогда, пожалуй, домой пойду. Мне теперь страшно по вечерам ходить.

Они обнялись и распрощались.

Едва саксофонисты кончили играть, Мари и Ильда подошли к ним и пригласили пройтись.

– Под дождём? Ммм… – улыбнулся Олеор, прикасаясь подушечками пальцев к щеке Ильды.

– А чем тебе дождь не нравится? – сказал Ландо, – Дождь хорошая штука – особенно после игры на саксофоне. Мне жарко. Я хочу под дождь.

– У меня нет зонта. Не люблю мокнуть.

Ильда раздосадованно закусила губу.

– Если тебе очень хочется, пошли. – сказал Олеор, привыкший к капризам девушек. – Только потом не ной, что замёрзла.

Они вышли из Белладонны и вчетвером побрели по бело-вымощенному Береговому бульвару вдоль серой пелены: мутной смеси из неба, дождя и моря, слившихся в один сонный и мокрый комок.

– Может купим зонт? – спросил Олеор.

– Не надо. Лишнее. – пробормотала Ильда, поднимая лицо и раскрывая губы навстречу небу и дождю. Влажные пряди волос изогнутыми стрелами липли к щекам. В её тёмных, будто уставших и скучающих глазах блестело что-то оживлённое: неосознанное желание неожиданных страстей.