Восемнадцатый умел сражаться на истощение, но не при таком превосходстве врага.

Ксен развернул клинок противника, чтобы высвободить оружие, и, воспользовавшись вторым клинком, зазубренной спатой, отсек мятежнику кисть. Быстрый укол в грудь завершил дело, и Пламенный Удар бросился вперед, в кровавую мешанину тел.

Занду держался рядом. Ксен слышал, как он сражается, но не видел почти ничего, кроме фонтанирующей крови и лихорадочного мельтешения рукопашной. Очень скоро схватка превратилась в настоящий хаос, и мастерство уже не имело значения, поскольку бой велся только колющими или оглушающими ударами.

Ксену было все равно. Он знал, что перед ним лишь один путь — драться и убивать. Он делал выпады и рубил, одних убивая, других увеча, но всегда стремясь вперед, в надежде пробить строй врагов и получить шанс на выживание.

— Вулкан! — взревел Пламенный Удар и услышал голоса своих сородичей, отчаянно повторивших крик.

Он ощущал убийственный жар, туманящий воздух и насыщающий его кровью.

— Вулкан! — снова выкрикнул Ксен, ощущая внутри поднимающуюся волну ярости.

Огнеметчики уже присоединились к авангарду, и Варр поторапливал своих воинов, чтобы они не остались в ловушке.

— Как много, брат... — с трудом пробился через вокс голос Занду.

По крайней мере, он опять в строю. Ксен не мог даже отыскать его взглядом — слишком много легионеров в черно-зеленоватой броне стремились его убить. Но мог ответить:

— Наш легион никогда не считал противников... Вулкан!

Хор голосов снова ответил, но на этот раз их стало меньше. У Ксена болели все мускулы, и сердца бешено колотились в груди, но инерция атаки была почти утрачена, а прорыв, на который он надеялся, постепенно закрывался.

— Вулкан! — кричал он, но это был не вызов, не триумфальный клич, а вопль отчаяния.

Он надеялся, что мертвые услышат его мольбу. Что мертвые помогут.

Десантный корабль пронесся на небольшой высоте, обстреливая мятежников из тяжелых болтеров.

Очереди поразили задние ряды Сынов Гора. Тела, разорванные в клочья, взлетели над землей. С воем турбин корабль так же быстро поднялся за облака, уходя от залпа ракет, пущенных ему вдогонку.

Мятежники поспешили организовать противодействие неожиданной атаке с воздуха и разворачивали тяжелые орудия в сторону «Громового ястреба», уже заходящего на второй круг. Сыны Гора рассредоточились, но и это не помогло им избежать тяжелых потерь.

Обек поспешил воспользоваться смятением после обстрела с корабля и с устрашающей эффективностью добивал раненых. Как же переменчива судьба! Т'келл достаточно оправился для битвы и сражался с яростью, не соответствующей его марсианскому воспитанию. А когда пришлось пробираться сквозь ряды мертвых и умирающих, ярость охватила их обоих. Очень скоро пришлось не только добивать раненых, но и вступать в бой с уцелевшими мятежниками, и Обек так и не увидел, кто нанес удар, сваливший его с ног.

Ксен знал, что погибнет в этой чертовой дыре. Пустыня, зараженная радиацией, — не самое подходящее место для смерти воина, и эта несправедливость разъяряла еще сильнее. Петля мятежников затягивалась все туже, словно палач готовил жертву к финальному рывку. Кончик цепного меча зацепил наплечник, да так прочно, что сильно дернул плечо, ослабив его защиту.

«Вот оно. Проклятье, Занду. Это твоя слабость, твоя...»

Вспышки орудий затмили молнии. В спину мятежникам, разбрасывая тела и взрывая землю, понеслись снаряды. Ряды мятежников дрогнули, словно гигантский хищник, получивший удар и жаждущий отомстить.

Удавка ослабла; Ксен увидел перед собой свет. Расправившись с ближайшим Сыном Гора, он разорвал петлю и повел братьев за собой. Мятежники попятились под его неудержимым натиском. Десантный катер вернулся, за ним последовал второй корабль, и ряды неприятелей заметно поредели.

Ксен продолжал бой. Он отсек руку одному бунтарю и проколол насквозь туловище второго. Он стремился вперед, не обращая внимания на раненых. Жажда убийства отошла на задний план, важно было только выжить.

«С самого начала войны мы только и делали, что выживали».

Занду догнал его, когда вокруг уцелевших Змиев образовалось немного свободного пространства. Вытянув палец вверх, он указал на десантные катера:

— Подавай сигнал к отступлению. Мы эвакуируемся на «Громовых ястребах».

Ксен прикусил язык и выполнил приказ.

Варр замыкал отступление и поддерживал стену пламени, держа на расстоянии дезорганизованных мятежников.

У самых кораблей, уже оказавшихся под обстрелом, Ксен заметил, что Занду за кем-то вернулся. Сержант тащил за ногу потерявшего сознание Т'келла и одновременно вел беспорядочную стрельбу по преследователям.

Магистра кузни благополучно втащили на борт.

— А Носитель Огня? — спросил Ксен.

Занду покачал головой.

— Убит?

Ксен не мог в это поверить.

— Я не знаю.

При отступлении сержант увидел только Т'келла, но не брата-капитана Обека.

Ксен, задержавшийся под прикрытием открытого трапа «Громового ястреба», хотел вернуться, но Занду остановил его:

— Он пропал, брат. Если мы вернемся, то погибнем.

— Значит, погибнем. Он же наш капитан.

Пламенный Удар опустил взгляд на ладонь сержанта, прижатую к груди, потом снова посмотрел ему в лицо и медленно, размеренно повторил:

— Он наш капитан.

— Сегодня и так погибло слишком много наших воинов.

Ксен отступился, и Занду отошел.

Варр со своим отделением почти добрался до кораблей. Струи прометия заметно ослабели, что указывало на истощение заряда в огнеметах. Из десяти легионеров остались только шесть. Двое из них тащили третьего, а тот продолжал поливать противников огнем, пока его не подняли в катер.

Занду отдал приказ, и десантные катера начали подниматься.

Входной люк закрылся, и в отсеке стало почти темно. Ксен уставился в гладкую бесчувственную стену отсека.

— Если он жив, мы за ним вернемся.

Сержант кивнул, сжав кулаки от гнева и ощущения бессилия. Во рту чувствовался привкус крови, и он решил, что прокусил язык. Но затем струйка крови из носа запачкала лицевой щиток шлема, и Занду понял, что ошибся.

В ретинальных линзах мельтешили помехи. Они присутствовали и во время боя, и до его начала. Показатель целостности брони вспыхнул зеленью, но быстро покраснел, да так и остался.

Обек очнулся. В полумраке своей камеры он постарался увидеть все, что только возможно. Комната была довольно маленькой. И, судя по духоте и искусственному освещению, находилась под землей. Голые стены состояли из неизвестного металла. Он инстинктивно потянулся к шлему, но не обнаружил его.

— Можешь не беспокоиться, — раздался голос из темноты. Говорящий, тоже без шлема, вышел из темноты, и в тусклом свете люмен-полосы проявилось морщинистое лицо с хтонийскими татуировками. — Эта комната очищена от радиации, так что броня тебе не понадобится.

На его броне виднелись отметины, но не ритуальные шрамы вроде тех, что носили Саламандры, а полученные в боях. На выцветшем черно-зеленом фоне легионной окраски сияли яркие серебристые точки. Метки, свидетельствующие о смерти противников.

— И сколько из них означают моих братьев? — спросил Обек, неожиданно осознавший, что связан.

Сын Гора опустил взгляд на метки, привлекшие внимание Змия:

— Немало.

В его ответе не было заметно ни злобы, ни издевательства, скорее намек на досаду.

— А сколько заколоты или застрелены в спину?

Их взгляды встретились, и холод в глазах легионера подсказал Обеку, что тот давно избавился от гордыни и сожалений. Разозлить его было невозможно.

— Меньше.

— Что тебе от меня надо? Зачем меня сюда притащили?