Во мне боролся страх и боязнь заболеть с остатками гордыни, с тем, что я сильная и сама решу свои проблемы. Но как показывают события последних дней моей жизни, молоденькую девушку ничего хорошего не ждет, если эта самая девушка не включит мозги и не позаботится о себе самостоятельно. Неизвестно в какую именно западню сегодня уже я могла попасть. И смогла бы вообще свободно передвигаться и иметь возможность сопротивляться тому хаосу, который создал мой папаша.

Я сидела в ванной и долго не могла унять слезы, которые просто градом катились из глаз, когда вспоминала разговор после ресторана. Отец был на седьмом небе от счастья, ведь Петр Ильич, говоря молодежным словом «запал» на крошку Лизу и был готов помочь отцу с бизнесом, решить проблемы и влить внушительную сумму для развития. Я до последнего не могла поверить в то, что меня просто продали.

Знала бы мама, что случилось с её дочкой, сошла бы с ума. Моя хорошая, милая, нежная мама всегда мечтала о том, что я когда-то выйду замуж за хорошего мужчину, что никогда не совершу ошибок, которые совершила она. Но не получилось, не дожила. И в память о маме мне нужно было что-то делать, а не стать разменной монетой в играх отца. Я давно привыкла рассчитывать на себя, и не зря меня мама учила быть всегда на чеку и иметь пути к отступлению.

Моё плаванье в ванной было прервано нагло и сумбурно. Я не сразу сообразила, что случилось, лишь хватала ртом воздух, когда мужчина сильными ручищами выловил меня из ароматной воды и куда-то утащил. Неужели я в нём ошиблась и теперь из огня да в полымя попаду. Смогла сбежать от одного мужчины, а попала в лапы к другому.

Во мне точно уже нет никакой загадки, он видел меня уже в сотый раз обнаженной, как не смешно это звучит. Я пытаюсь прикрыться, а в то время меня вычитывают, как девчонку за то, что я не собиралась совершать. Да неужели я действительно всем своим видом просто кричу о том, что мне опостылела жизнь? Николай рычит, а я изначально обращаю внимание на то, как он эмоционален, как пытается меня вразумить. Черт, так еще ни разу в жизни меня не вычитывали и не убеждали, что нужно жить. Смотрю на него и понимаю, что он — настоящий.

Что-то есть в этом мужчине, и я не о его шикарной внешности, умении держаться, силе. У него есть человечность, хотя, судя по всему, он её редко проявляет, прячется за маской холодного расчета. И если он кого-то любит, то это преданная любовь. Обычно такие личности вырастают в тех семьях, где есть с кого брать пример. Я могу ошибаться, но что-то подсказывает, что он именно такой, каким я его себе представляю.

Эта надуманная Николаем ситуация выводит меня из равновесия, выводит его, я злюсь, позволяю плохим словам слетать с моих губ. И вновь его железная выдержка притушивает огонь, а я остаюсь наедине со своими вспышками гнева. Корю себя за глупое поведение, напоминаю, что эта помощь нужна, прежде всего, мне, и непозволительно дальше испытывать терпение постороннего человека.

Кажется тотальная непруха продолжает преследовать меня по пятам, и этой невезучестью я, похоже, заразила Николая. Наше столкновение в коридоре и его пролитый чай накаляют наши нервы. «Я не пью серьёзный алкоголь», — могла сказать я с утра, но теперь скажу уверенно: мне нужна доза чего-то покрепче, чтобы забыться и просто не думать ни о чем, мой мозг просто кричит о том, что ему нужна перезагрузка.

— Сильно припекло?

Голос мужчины с ноткой иронии, да и взгляд не менее насмешливый. Смотрю ему в лицо, присев на стул и коснувшись стакана с коньяком.

— Очень.

— Эй, эй, потише, кто же так пьёт? — широкая ладонь мгновенно мелькает перед моим носом и отбирает стакан с недопитым алкоголем.

— Буянить не буду, — фыркаю в ответ и пытаюсь отобрать стакан, но его пальцы крепко держат его.

— Кто тебя знает, — едва заметный оскал появляется на лице Николая, а я опять понимаю, что рассматриваю мужчину не как своего спасителя, а именно как мужчину, который заставляет невольно вызывать во мне грешные мысли.

— Не проверишь, не узнаешь, — мудро изрекаю я и ехидно смеюсь с себя же, ловко отжимая стакан у Николая.

— Уже узнал, ты не похожа на кроткую особу, которая будет тихонько сидеть в уголке и ждать своего часа.

Николай расслабляется, откинувшись удобнее на стуле, сжимая стакан в ладони, но мне до сих пор приходится останавливать свои глаза, чтобы те не смели изучающее опускаться по обнажённой груди всё ниже и ниже. Я прекрасно понимаю, что мужчину не смущает его внешний вид, он почти в родных стенах, ведет себя так, как ему комфортно. И кто виноват в том, что внутри меня разыгрались дикие страсти и одна мысль, жужжащая в голове словно надоедливая муха: я хочу, чтобы именно он был первым.

И эти мысли штурмуют мою голову не из-за моей распущенности или желание лишь бы с кем. Всё намного сложнее, ведь не просто так Петр Ильич оценивающе изучал меня при встрече, а у отца выспрашивал о моей личной жизни. Как же я жалею, что до сих пор ни с кем не переспала, может быть тогда у отца не было бы гнусных мыслей подсунуть паиньку-дочь мужику, желавшему позабавиться с неопытной девчонкой. Я сомневаюсь, что разговор и уговор сводился к чему-то глобальному, например, браку. Когда все подружки хвастались парнями, я лишь улыбалась и пожимала плечами, ведь учеба была для меня прежде всего. Получается, что все напрасно.

— Мы давно вышли из пещер, если ты не заметил, — выпиваю остатки коньяка, чувствую жжение в губе, а потом кручу пустой стакан в руке, вновь обращая внимание на бутылку с алкоголем.

— Из пещеры, — хмыкает в ответ, а я не вижу ничего смешного, вроде бы двадцать первое столетие, должно все быть по уму и здравому смыслу, но понимаю, что это только мое желание.

Никакие пещерные устои никуда не делись, многие мужчины до сих пор не акклиматизировались в современности, и их гены пещерного человека напоминают о себе. Их мало интересует то, что самка не готова пасть к его ногам, много похоти и гордыни. А еще веры в то, что всесильные. Таких мужиков бесят женщины, знающие себе цену. Мне страшно представить, что сейчас творится в доме отца, как он вчера оправдывался перед Бариновым за то, что я куда-то исчезла и вечером в ресторан с ним не пойду. Это хорошо, что на выходные у меня получилось отмазаться от шашлыков, ведь попасть на территорию врага — верная гибель.

— Ты бы лучше закусывала, а не пыталась залить себя алкоголем, — голос Николая неожиданно повышается, я поднимаю голову, а моя рука застывает на полпути к бутылке.

— Ты же не перестанешь зудеть, правда? — прищуриваюсь, грустнею, совсем не до улыбок и расслабления, в одиночку было бы пить легче, и я дура, что позже не пробралась на кухню и не умыкнула бутылку в спальню.

— Я бы мог сказать, что мне всё равно, но, увы, не могу, потому что из-за твоей беспечности могут быть разные последствия, а пьяная женщина не всегда красивое зрелище.

Я вытаращила на него глаза и едва не икнула от неожиданности, услышав формулировку взрослого мужчины. Черт, он прав как никогда, а я совсем сумасшедшая получается. Тянусь рукой к куску курятины и хватаю её на ощупь, не прерывая зрительного контакта с Николаем, вижу, как край его рта немного дернулся. Неужели пытался улыбнуться? Он слишком суров, это видно по его неглубокой складке между бровей, видимо, этот мужчина часто сосредоточен и напряжен.

Курица просто таяла во рту, я не думала, что еда может быть такой вкусной, или же это я действительно проголодалась, но не поняла этого, пока не распробовала что-то вкуснее сыра.

— Ммм, — выдохнула протяжно и облизала пальцы, поздно осознав, что веду себя словно дикарка, моментально посмотрела на мужчину и подавила смех, его глаза улыбались, я в этом уверенна на все сто.

— Аппетит приходит во время еды? — его голос был очень хриплым, а глаза как-то странно заблестели, хотя до сих пор он сидел так, как и прежде.