— Тогда получается, что именно двойная кормежка сделала меня щекастым? — Мир трется носом о мою шею и улыбается сестре, я же сижу, как на иголках, ведь чувствую, как руки мужчины позволяют себе слишком много.

— Ну, что ты, милый мой, просто у кого-то был богатырский аппетит, а от компотика детки вширь не растут.

Алиса спрятала бутылочку в карман халата, с нежностью укутала Нику одеялком и как-то по-особенному романтично вздохнула.

— Она такая прелестная, и совершенно на тебя не похожа, видимо в отца пошла?

Я и так была на взводе, а теперь окончательно превратилась в истукана, продолжая лишь хлопать глазами и пытаться выдавить из себя хотя бы слово.

— Лис, все малыши изначально толком ни на кого не похожи, — Мир тоже напрягся, но смог вести и дальше непринужденную беседу.

— Вот не верю, ты сразу был похож на своего отца, даже доктор, который принимал роды у Иры, сказал, что под копирку сделан, тест ДНК не нужно делать. Мы можем вместе наши семейные фото сегодня просмотреть. Точно, идея, Лиза, вот увидишь, каким милым карапузом был наш Мироша. А теперь не провожайте, побегу к муженьку под теплый бочок.

Только что была рядом, а в следующую секунду исчезла. Алиса довольно ловко передвигалась на своем сроке, не лишенная грациозности. В такие моменты вспоминаю себя: живот был большой, постоянно ныла спина. Впрочем, не удивительно, зимой ходить непросто, особенно в одиночку, ноги все время в напряжении.

— Расслабься, — слышу, как бы из далека, а на спине чувствую горячую ладонь Мира.

Чтобы тут же прекратить такую близость, пытаюсь соскочить на ноги, но цепкие руки Мира не дают этого сделать. Он ловко бросает меня на кровать, как-то слишком пристально всматривается мне в глаз, нависая надо мной.

У меня пальчики на ногах стали холодными и сжались от того, что как-то неловко и совершенно все неожиданно в последние дни. Столько мужского внимание Мир никогда мне не уделял, а теперь этого внимания просто в избытке, а я не готова. Я на распутье, хотя понимаю, что он, как никто другой, — сильная опора.

— Давай-ка лучше ещё поспим, — пытаюсь оттолкнуть парня на его половину кровати, сама же собираюсь с духом, чтобы не смущаться и не обращать внимание на то, что моя ночнушка задралась к талии, а халат распахнулся на две половины.

— Мне кажется, что сейчас не до сна.

Слова сквозят укором, Мир еще поздно ночью, удобнее расположившись в кровати, ждал чего-то горяченького, не понимая одного: я не готова. Ни психологически, ни физически, ни морально. События так быстро сменяют друг друга, что в пору голове взорваться. Молчу уже о том, что я сейчас нахожусь в семейном гнезде человека, который невидимыми нитями связан со мной.

— Я видел, как ты напряглась, увидев Николая.

Мирон свалился набок и прикрыл ладонями лицо, растирая кожу яростно и с каким-то надрывом.

— Я не ожидала увидеть в коридоре столько людей, — пытаюсь равнодушно пожать плечами и поправить халат, а потом натянуть одеяло повыше.

— Черт, черт! Если бы я только мог предвидеть такой поворот, то никогда бы тебя не привел на этот праздник.

И тут я впервые слишком пожалела, что открылась Мирону. Теперь эта новость просто убивает парня и не дает ему дышать свободно. Мне безумно жаль, что я не смогла сохранить свою тайну, ведь, по сути, никому от этого не стало легче. Да и не факт, что позже бы эта встреча не состоялась, и подобный сценарий не разыгрался в других стенах, но с теми же последствиями.

— Хватит! Достаточно накручивать себя, — едва не рычу на Мира, повернув голову к нему.

Я разозлилась, не на шутку, и он это понял, потому что по-мальчишечьи поджал губы и повернулся на живот, лицом уткнувшись в подушку. Слышу, что сопит как паровоз, видимо хочет что-то еще пробормотать в ответ, но не решается. Говорун он еще тот, но если его не остановить — уши вянут.

Минут пять между нами нависает неприятная пауза, подобного никогда не было за поседение месяцы. Кто бы мог подумать, что такая ситуация впервые заставит нас спорить и дуться друг на друга.

— Эй, хватит дуться, либо же скоро лопнешь, — тычу ему локтем под ребра и улыбаюсь, вижу, что одним глазом наблюдает и молчит дальше. — Вредина ты, Мирон, тебе давно это говорили?

Я поздно осознаю, что сама подползаю к мужчине и лбом упираюсь в его предплечье, словно бодая.

— Давай мириться и не накручивать себя. Ты обещал поддержку и заботу, — кусаю Мира его же словами, веду нечестную игру, но что поделать: как умею, верчусь.

— Первая начинай, — приподнимает голову и смотрит не отрываясь.

У него безумно красивые глаза, синие, почти такие же, как у меня, только грустные. Ему не к лицу грусть, отчаяние, хорошие люди не должны отчаиваться и впадать в уныние. Впервые внутри меня возникает странный порыв: я неловко, несмело касаюсь губами его губ и едва не задыхаюсь от того, как рьяно Мир отвечает на поцелуй, словно предвидел его.

— Ты же понимаешь, что здесь мы этим заниматься не будем, — шепчу ему в губы, а потом кусаю Мира за ухо, чтобы отрезвить.

Николай

Ещё издалека слышу шум голосов, но присоединиться к огромной семейной тусовке я не спешу, потому что слушаю последние новости давнего знакомого. Связаться пораньше у меня с ним не получилось. Я и сам не заметил, как провалился в глубокий сон, из которого меня вывел настойчивый звонок от Марины. Настроение и так было паршивым, но с первой фразой моей несносной женщины оно отчаянно помахало мне рукой. Она что-то пыталась доказать, я же сонно смотрел на часы и не мог поверить в то, что почти одиннадцать дня.

— Я приеду? — Резануло по ушам.

— Не думаю, что готов повторить вчерашний опыт, — отвечаю прохладно и понимаю, что Марина резко замолчала, странная пауза длилась не меньше тридцати секунд.

— Она что ночевала у вас?

— Прекрати истерику, — едва не рычу сквозь зубы и соскакиваю с кровати, пытаясь погасить в себе волну гнева, параллельно хватая джинсы с полки шкафа. — Надеюсь, ты не забыла, что она — девушка Мирона.

— Знаю я таких девушек, да у нее на лице написано — потаскуха.

У этих женщин отлично развито чутьё на подобные дела, но соглашаться с этим вслух я не намерен.

— Дома поговорим, — уже едва-едва спокойно выдавливаю из себя слова.

— Значит вот так? Ну, знай, Самойлов, ты пожалеешь, что именно так поступил со мной.

— Я поступаю так именно потому, что ты, как оказалось, не умеешь держать себя в руках.

В трубке телефона слышу гудки и понимаю, что был несправедлив с Мариной, которая чисто по-человечески пытается защитить своё счастье. Впервые между нами подобные разногласия, но я сейчас не в том положении, чтобы сломя голову бежать к ней и пытаться что-то объяснить. Нет, пока у меня есть время, постараюсь больше разузнать о Лизе и её мотивах. Лишь только после освежающих утренних процедур я отыскал в телефонной книге нужный мне номер и нажал кнопку соединения.

— А вот здесь мы все втроем, смотри какие смешные с Колей в надувных кругах, Ира постоянно нас катала по воде, пока мы визжали, как ненормальные, — звонко смеется Алиса и пальчиком тычет в огромный семейный альбом, который много лет наполняла мама.

Таких альбомов в нашей семье три. Первый полностью посвящен романтическим отношениям родителей и пышной свадьбе, а второй — нам, их детям. Тот что третий по счету — внукам. И именно последний альбом, словно кровоточащий мозоль на ноге, каждый раз, когда мама с тоской в глазах, сидя у камина, в мои редкие моменты появления в семейном кругу, листает огромные страницы и тяжко вздыхает.

Не сразу вышел из-за угла, притормозил и издалека попытался оценить обстановку. Ну вот, что и требовалось доказать: мама сидела в кресле у кофейного столика именно с бордовым альбомом и, по слегка опущенным плечам, я понял, что она расстроена. На огромном диване расположилась Алиса, держа на коленях синий альбом, её шустрый палец бегал по странице, указывая на участников снимка. Она не замолкала ни на секунду, Лиза же выглядела какой-то озадаченной, вроде бы улыбалась, но внимание было рассредоточенным.