Знаменитый Стивен Сигал, звезда Голливуда, а еще и музыкант, сэнсэй, подпоясанный черными поясами нескольких восточных единоборств, однажды дал гениально простой ответ смущенному интервьюеру, желавшему разузнать, но боявшемуся обидеть такого грозного собеседника.

– Моя национальность? Бурят!

– М-м… извините, Стивен, а кто, что такое: бурят?

– Бурят – это русский монгол!

Чеканно… Прямо, точно, мощно, кратко. Как его, Стивена, карате-удар с выдохом: «Кья!»

Так бы и со всеми терминами разобраться. Когда не терпится скорее шагнуть в глубь Евразии, тысячелетней Истории, а тут цепляются, как репей (татарник), болтаются, как безразмерные штаны – все эти термины, названия, самоназвания. Споры, драки из-за них порой даже смешны, если вдуматься в самые первопричины такого обилия именований, то объединяющих, то перенакрывающих друг друга. А первопричины эти, по-моему, таковы: слишком огромен наш континент, слишком много племен и народов кочевало или сидело на нем и слишком долгая История – за время которой многие успевали выбиться в лидеры, распространить свое имя и семя, а потом ослабеть, задумчиво затихнуть, встретив новую волну.

Приведу еще один подход. С этим обильным титулованием разбирается филолог, религиовед Айрат Равильевич Бахтияров:

– Необходимо распутать навязчивое «татаро-монголы». «Татары» – это самоназвание того древнейшего народа, от которого ведут свою родословную многочисленные тюркские народы и народности. Причем самоназвание «тюрк» или «терек», означающее «живой», – более позднего происхождения, чем самоназвание «татары». Когда в свое время часть татар решили взять себе новое имя «терек», в глазах окружающих народов они оставались татарами. Поэтому возникло словосочетание «терек татарлары» или «татары-тюрки».

Внутри же татарского мира каждая народность имела собственное самоназвание. Например, булгары – часть тюркского и породившего их древнетатарского мира. Причем в каждом историческом периоде самая сильная и знатная часть этого мира, сохраняя, вновь брала на себя самоназвание «татары».

Время возвышения Чингисхана пришлось на очередной период упадка татарского мира. Естественно, самый большой упадок наблюдался у элиты «татар» того периода. Против этих татар и начал войну за обновление татарского мира Чингисхан. Чтобы отделить себя и своих сподвижников от этих «татар» (а не от татарского мира), они взяли себе самоназвание «мәңгел», означающее «вечный», «вечная держава». Так возникли всем известные сегодня «монголы». А поскольку они все равно оставались частью татарского мира, то появилось словосочетание «татаро-монголы» или «мәңгел татарлар» (…)

Все вышесказанное – лишь краткая «историческая справка». Основу книги составят и реальные судьбы наших современников, с кем мне довелось познакомиться, беседовать и наблюдать, как их характеры, деяния иллюстрируют закономерности, «исторические тренды». Отдельная глава представит двух крупных российских военачальников: генералов Махмута Ахметовича Гареева и Расима Сулеймановича Акчурина.

А одним из человеческих измерений упомянутой, зафиксированной этнографами близости якут (тюрок) и монголов станет рассказ о жизни, творчестве моего друга, якутского классика российской литературы Николая Лугинова, давшего в своем романе «По велению Чингисхана», лучший из портретов великого монгола, легший в основу международного киноблокбастера: «Тайна Чингисхана» (Россия, Монголия, США, 2009).

В нескольких статьях, ТВ-передачах я предлагал дополнить, увенчать русско-тюркский лексикон еще одним важным, многомерным тюркским словом: Кысмет – Судьба (Язмыш у татар, Тыгдыр у якутов). Словосочетание, вынесенное в подзаголовок, возможно, кому-то напомнит «невидимую руку рынка» Адама Смита, самый знаменитый и фундаментальный термин политэкономии из его книги «О богатстве народов» (1776):

«Они работают, ведомые этой невидимой рукой, способствующей тому, что не входило в их намерения. Преследуя собственный интерес, они способствуют интересам общества более эффективно, чем если бы реально желали делать это».

Термин с репутацией, несколько подмоченной в одно всем известное десятилетие, когда его особенно часто повторяли, а ту «невидимую руку» постоянно «ловили в карманах» – вполне видимых!

Но сам образ, «Невидимая рука», вполне применим к действиям многих миллионов тюрок и русских, тысячам нойонов и князей, десяткам великих вождей, государствостроителей и полководцев. Он даже необходим, чтоб картина великого итога деятельности этих вождей, народов, поколений никак не походила на чей-то удачно реализовавшийся хитрый политический расчет, план, а данная книга – на развернутый комплимент этим вождям и народам…

Действительно, объективное сравнение некоторых итогов распространения евразийской цивилизации с результатами работы Испанской, Британской, Французской колониальных империй[3] может быть воспринято как дежурная пропаганда, славословие.

Подчеркивая главный итог деятельности двух тысячелетий: Северная Евразия оказалась единственной незатронутой религиозными войнами, тотальным геноцидом, в современных выражениях: территория «геноцид-фри». Не затронутой и работорговлей. Единственное исключение: крымские татары, втянутые в этот «бизнес» генуэзцами. А массовый захват пленных в походах Чингисхана все ж не превращал их в «международный товар». Им более соответствует вполне официальный термин: «перемещенные лица». Например, к миллионам «перемещенных лиц» Второй мировой войны часто прилагают термин «их рабский труд», но НЕ «работорговля».

Сей итог, который может быть предъявлен и на Страшном суде, никак нельзя свести к казенным славословиям в адрес своих царей и ханов.

Батый, покоряя Русь, Иван Грозный – Казань, наверняка думали о приращении своих личных владений и богатств. Строгановы, Ермак, Хабаров, Дежнев, дошедший до Якутии, Чукотки… думали о хабаре (особенно покоритель Камчатки Атласов). Хотя объективно были заметны и великое любопытство, и поиск «Беловодья», «Опонского царства» – земли праведной жизни, но все ж главный «мотор» был хабар!

Но упомянутый абзацами выше глобальный итог наших движений, итоговое отличие Северной Евразии от Америк, Африк, Австралий[4]… показывает: Невидимая рука Судьбы, подобно «невидимой руке рынка» незримо, неизменно обращала даже самые корыстные усилия Батыя, Грозного, Ермака к величественному, достойному результату…

С примера начну частного и весьма непростого, вызываюшего сегодня споры (слышал и отчасти в них участвовал) и даже неприятие некоторых героев этой книги, то есть татар. Советовали мне убрать сей «случай» куда-нибудь в глубь книги, после примеров, радующих любую аудиторию, картин, приятных, проверенных на многих лекциях, встречах с читателями. Но выслушав, подумав, оставил как есть. Решил, пусть и на этих страницах будет некое подобие нашей Истории, всегда начинавшейся непросто, порой кроваво: как у татар – с монголами, как у русских – с татаро-монголами. И если не отбросят книгу на первой же главе, то уж дальше дочитают точно.

Памятник трудной судьбы

Трудной, но и единственной. Многозначительное татарское Язмыш (Судьба, предначертанное) говорит о том же: Язмыштан узмыш юк – от Судьбы не уйдёшь…

Впервые о том памятнике я услыхал в 2014 году. Известный сибирский издатель, общественный деятель Аркадий Елфимов пригласил к себе в Тобольск поговорить с читателями, выступить писателя Александра Проханова, ученого, космонавта Юрия Батурина и автора этих строк. Поделился планом поставить памятник Ермаку на Чувашском мысе, месте решающей битвы Ермака с Кучумом, – где и Василий Суриков рисовал знаменитую картину «Покорение Сибири». Но сообщил: некоторые представители татарской интеллигенции против памятника «обидчикам Кучума»…