Мама улыбаясь подошла к сыну.

– Какой ты стал у меня большой, ты так похож на отца, Эмми, скажи же, похож на папу?

– Да, да, но это не важно. Томми, а где папа? Он что не приедет меня встречать? – Эмми скорчила обиженную физиономию.

– Папа будет к ужину. У него большой проект с мистером Филлисом, он…

– Да и ладно, не важно! Томми, я так рада тебя видеть! Мне столько нужно тебе рассказать, знал бы ты Томми, как недавно миссис Пенсон рухнула с лестницы, ой, это была такая умора.

Маргарет недовольно взглянула на Эмми.

– Мама, ты бы и сама со смеху там каталась. Ой, а еще старик, ой, то есть мистер Михаэль Даги, он же теперь мистер, Томми, ты знал? Мистер Даги больше не пьет! А какой у него забор, самый-самый белый во всем нашем городке, он, знаешь Томми, влюблен в продавщицу нашу Лауру, а она сказала ему, мол: «Даги, если хочешь заполучить женщину, порази ее». Вот он как начал ее поражать, что всех нас поразил!

Эмми без остановки рассказывала про всех знакомых и бывших друзей Томми, он слушал, удивлялся, смеялся, но думал совсем не о мисс Элиот и ее коте, совсем не о продавце стульев с Оконной улицы и его странном увлечении вырезками с фактами НЛО из газет, а о том, что перед ним стоит не та Эмми, которую он ждал. То есть она то та, и даже говорит не умолкая, но ее внешность. «Что это, почему переходный возраст так сильно отражается на ней, а у меня лишь пара темных волосинок появилась на теле. Так не честно! Снова Эмми побеждает.»

– А пойдемте в кафе, я помню, что здесь в кафе-пекарне на причале пекут восхитительные булочки с маком! – вмешалась в разговор мама. – Эмми, может ты помолчишь немного, дай же Томми сказать хоть слово. – она погладила Эмми по плечам, как бы извиняясь за свою грубость.

– Да я… Я просто безумно рад вас видеть… А вы знали, что на огромных заводах в муку добавляют небольшой процент извести? Этим самым корпорации экономят десятки тысяч долларов в год!

– Надеюсь, наши булочки с маком будут без извести. – отшутилась мама.

День прошел просто великолепно, все смеялись, обнимались, Томми казалось, как будто и не было этих шести лет, которые они живут с сестрой раздельно. К концу дня он даже привык к новому женскому облику Эмми и полностью расслабился.

– Маргарет. – обратился папа к маме. – Давай дадим детям побыть наедине. Томми, Эмми, идите наверх, пообщайтесь.

Маргарет было не слишком комфортно находиться в гостях у бывшего мужа, но что не сделаешь ради любимых детей. Уильям подал ей бокал вина.

– Красное сухое, как я люблю.

– Еще бы, я не такой старый, чтобы забыть, сколько ты выпила за нашу совместную жизнь таких бокалов.

– Ах ты! Ну ничего, прощаю. Я обещала Эмми, что мы не будем с тобой ссориться, и так слишком много свалилось на головы наших бедных деток. – она грустно улыбнулась, посмотрела вниз и после небольшой паузы продолжила. – Ты знаешь, моей маме совсем тяжко, она больна, Эмми помогает мне как может, но думаю, мама не долго еще протянет. Как думаешь, Томми нужно будет приглашать на похороны бабушки? Я вообще не смыслю в таких делах. Он мальчик-подросток. Он вообще скучает по бабушке? Может он любить бабушку или что-то кроме своих подростковых фантазий?

– Маргарет, ты очень ошибаешься в нашем сыне. Томми совсем не как все остальные мальчишки. Он очень любит учиться, он может недели напролет наблюдать в мой телескоп и вести какие-то расчёты. Да, о чем ты говоришь, он только сегодня утром впервые воспользовался бритвенным станком. Ох, какая это была умора! Когда я зашел в ванную, там все, абсолютно все, было в моей пене для бритья, представляешь! Даже на полу возле унитаза была пена, как она туда попала? – Уильям усмехнулся и на секунду задумался. – Нет, Томми очень чувствительный мальчик, если что-то случится с бабушкой, он захочет приехать и проститься.

– Ты думаешь, он простил ее за тот случай с приборами?

– Не напоминай. Это было, кажется, последней каплей к нашему разводу? Ты встала на ее сторону, когда она собиралась отхлестать нашего семилетнего сына.

– Прекрати, ты знаешь, что развелись мы не поэтому. – Маргарет была уже порядком пьяна.

Томми показывал сестре схему их с папой самодельного самолета.

– Я хочу в будущем стать разработчиком ракет.

– И полететь в другую галактику? – съязвила Эмми.

– Я уже не тот наивный мальчик, я прекрасно знаю, что, чтобы долететь до ближайшей галактики, нужно несколько сотен тысяч лет, и это, если лететь со скоростью света. Так что нет, увольте. Но вот создать новый сверхмощный двигатель, уверен, я смогу.

– А я целовалась с Риком.

– Это тот Рик, который угодил в нашу с тобой ловушку для Вонючки-Джеки? Вот он визжал, помнишь?

– Нет, не помню! Сейчас он лучший в классе по математике!

– Это потому, что он сын миссис Пенсон.

– Нет!

– А вот и да. – Томми отложил свою схему. – Я скучал по тебе. Мне казалось, будто наша связь потеряна навсегда.

– Ни за что на свете, Томми!

– Родители не имели права нас разлучать. Как они могли? Я тогда был маленький, я не знал, что можно было по-другому, а сейчас, сейчас я все вижу яснее некуда. Они были эгоистами, они думали только о себе. Их проблемы, проблемы взрослых людей, а порой даже ненастоящие проблемы, не должны никак влиять на растущую психику ребенка. Ты же была мне как сестра! – Томми улыбнулся.

– Ах ты дурак, я и есть твоя сестра. – Эмми повалила брата на пол. – Я согласна. Наша жизнь бы была совсем другой. Я делала вид, как будто бы нам с мамой хорошо вдвоем, она твердила, что мы женщины, что мы сильные, и нам никто не нужен. Я старалась так жить, но по вечерам я плакала в подушку и не верила, что мы с тобой так далеко, что не можем услышать плач друг друга. – она слезла с Томми и легла на пол. – В вашем доме потолок такой ровный и белый.

– Я покрасил его к вашему приезду.

– У тебя есть тут друзья?

– Они мне не нужны. Но есть ребята, с которыми мы вместе обедаем.

Неделя пролетела, и настало время уезжать. Мама с папой странно себя вели, шутили и улыбались, вечно уходили вдвоем, вели себя, можно сказать, как друзья. Но Томми знал, что нельзя этому верить. Ведь как только он подумает, что все хорошо, как только он поверит, что может снова жить с сестрой, родители все испортят. Они нанесли ему такую рану, которую пережить второй раз он точно не сможет.

Близнецы долго прощались, теплоход уже издал третий гудок, когда Эмми отпустила Томми из своих объятий и сказала: «Я буду приезжать чаще, обещаю».

Кэт, как всегда, сидела у окна и занималась свои любимым делом – наблюдала за прохожими. Конечно, в этот момент она вязала пончо для мистера Даги, который заказал его для своей возлюбленной, и все прохожие, наверняка, думали, что она занята своим делом, а то и вовсе не думали о бедной Кэт. Но ее зоркий глаз видел всё. Вся общественная и социальная жизнь этой молодой женщины была сосредоточена здесь у этого окна.

Кэт жила на перекрестке Центральной и Сахарного переулка, из ее окон был лучший вид на городскую площадь, где проходили все самые важные городские мероприятия. Там же стоял Торговый Центр, на лестнице у которого собирались местные сплетницы во время обеденного перерыва, они стояли, курили и нарочито громко обсуждали незаконные отношения их мужественного, но такого внимательного начальника с его новой не слишком то молодой, и судя по их рассказам, просто уродливой секретаршей. Окно же ее спальни выходило во двор, тоже довольно интересное место, куда люди забегали, чтобы спрятаться от посторонних глаз. Так, например, Кэт узнала, что Рик, сын миссис Пенсон, обменивался любовными записками, точнее будет сказать, скорее всего, любовными записками с молодой особой, которая совсем недавно переехала в их городок, и была на год старше Рика. Папа же этой девушки был одинок, высок и хорош собой, хоть и почти не поддерживал связь с местным сообществом. Он был явно богат, высокомерен и считал себя выше других, так как он приехал из города областного значения, Йохана, в котором этот маленький городок до сих пор иногда по привычке называют поселком или вовсе не знают о его существовании.