Перебирая в уме знания за пятый курс, Игорь вспомнил о протеевых чарах. Древнее и сложное колдовство, которым пользовались маги ещё до рождения Апостола Единого. Суть этих чар заключается в объединении нескольких схожих предметов. С их помощью волшебники создавали зеркала для связи друг с другом по типу видеоконференции и пергаменты для переписки.

В Хогвартсе этих чар не было среди обязательных, но их проходили в качестве дополнительных желающие изучать продвинутое волшебство. И естественно, что библиотекарь ими интересовалась, а вместе с ней и её питомец.

Во время существования в оранжерее в виде подопытного инопланетного дерева Игорь думал лишь о побеге, поэтому сконцентрировался на трансфигурации. Затем планомерно изучал остальную программу школы магии. Потом ему оставалось лишь практиковать окклюменцию. Зато сейчас с этим заклинанием у него открывались огромные перспективы. Ведь нет для него ничего более родственного, чем его деревья, произрастающие на разных континентах и планетах (пока на двух).

После этого он полностью сконцентрировался на овладении протеевыми чарами. Он упорно тренировался на протяжении полугода, прежде чем начало получаться создавать простые артефакты по типу парных листов пластика. На одном пишешь, и на другом появляется та же самая запись. Стираешь текст на одном пластике — он исчезает на другом.

Он пошёл дальше. Во время единения с деревом в своём саду он наложил протеевы чары на него, при этом максимально сильно пожелал объединить это дерево с тем, которое находится на западном континенте. И него получилось! Это был прорыв.

Затем он принялся экспериментировать. Объединил с этим деревом ещё по одному с каждого континента. А поскольку удаленные «абоненты» соединялись корнями со всей остальной растительностью, включая другие стволы, то фактически он взял под контроль все свои отростки.

Но и на этом парень не остановился. Он решил замахнуться на то, что казалось невозможным, и объединил сеть деревьев Лира с лесом на Хароне. Тот разросся ещё солиднее, охватив территорию площадью около трёх тысяч квадратных километров. И хотя землянин чего-то подобного ожидал, но всё равно был поражен. Всё же планета суровая и деревья на ней до этого не росли.

Плюсов от такого единения оказалось множество. Во-первых, Игорь мог перемещать сознание в любой свой ствол и руководить всем подконтрольным конгломератом. Во-вторых, ему стала доступна вся мана и прана всех деревьев. Он мог перенаправить гигантские потоки энергий с Лира на Харон или небольшие запасы Харона на Лир. И всё это, не пропуская через своё сполотское тело.

Когда он осознал, что так можно передавать Ману и прану, то загорелся идеей создать аналог волшебной палочки, которой сумеет колдовать даже полусквиб, коим он является без поддержки леса.

Для этого он вырастил живой отросток. Ни корней, ни веток, ни листьев тот не имел, а выглядел словно посох — прямая ровная палка высотою с его рост, то есть под два метра. Подпитки минеральными веществами посох практически не требовал. Ему необходим самый минимум веществ для поддержания регенерации, ведь со временем инструмент будет изнашиваться. А постоянное восстановление этого не позволит. Для этого нужно изредка и ненадолго помещать посох в воду с минералами. Сам же посох протеевыми чарами был связан с деревьями в разных концах Лира и с несколькими экземплярами на Хароне. Через этот посох Игорь сумел получить доступ к океану энергий и творить заклинания без затрат маны, используя лишь окклюменцию.

Поскольку для такого типа колдовства ему требуется погрузиться в транс и объединить своё сознание с растительным конгломератом, это не всегда удобно. Времени на единение уходит много, тело застывает в одной позе, деревенеет и перестаёт реагировать на внешние раздражители. От врагов так не отбиться. Скорее, подставишь себя под их удар. Чтобы нивелировать этот недостаток, он позаимствовал метод колдовства волшебной палочкой, но адаптировал под себя.

Обычный волшебник творит заклинание с помощью волшебной палочки, используя последнюю в качестве концентратора его маны и резонатора, который за счёт сердцевины из тела волшебного зверя усиливает эффект заклинания. Игорь приспособился магичить иначе. Он создаёт четкий волевой посыл, который передает с помощью команды-заклинания и визуализированного образа посоху. При этом он вкладывает совсем крохи маны, чтобы образ дошёл до адресата. Если он держит посох в руке, то всё получается. Дальше в дело вступает магический инструмент — чары по итогу создаёт именно посох и тратит на это энергию Леса.

Единственный минус такого метода — сложные чары так сотворить невозможно. Только простые заклинания наподобие левитации, сотворения огня и детской трансфигурации. Чем сложнее колдовство, тем большего оно требует контроля со стороны оператора. То есть, не выйдет налево и направо кидаться Авадами как из пулемёта или раздавать всем подряд Империо.

Следующим этапом стало создание миниатюрного посоха в виде волшебной палочки. И тут уже удалось почувствовать ограничение пропускной способности. Оказалось, чем скромнее размеры предмета, тем меньше энергии он может пропустить по созданной протеевыми чарами связи. Просто с посохом не сразу удалось нащупать ограничения из-за того, что масштабных заклинаний Игорь не творил. А когда проверил, то убедился в правильности теории. Но даже так волшебной палочки хватает на все заклинания до пятого курса и колдовать ею он может так же, как земные волшебники. Даже высшие чары способен наложить, но лишь разок, поскольку они требуют от мага уже не капельки сил, а огромных вливаний. Одно применение Империо выпивает весь его скромный резерв.

Дальше он пытался понять, отчего же волшебной палочкой без транса выходит наложить высшие чары, пусть и разок, а с посохом такой трюк не выходит. И получилось, что ограничение кроется в пропускном канале. Большой напор энергий в посохе наводками мешает нормальной передачи воли и образов. Волшебная палочка лишена этого недостатка. Если нужно сотворить сложное заклинание или совершить точечное воздействие — палочка. Если нужна голая мощь — посох. Если же требуется сотворить нечто могущественное — дерево и единение.

Кабинет графа Лира остался почти неизменным со времён прежнего управляющего системой. Просторное помещение с панорамным остеклением с одной стороны на последнем тысячном этаже правительственного небоскрёба. Большой стол с голографическим проектором и удобное анатомическое кресло, подстраивающееся под седока, в котором восседал розовошерстный Игорь в зелёном графском халате. На столе в рамочке стоит фотография рыжей сполотки. За спиной хозяина кабинета на всю стену спроецировано изображение Лира с видом из космоса. Перед столом установлено два кресла.

Над столешницей появилась голограмма головы симпатичной светловолосой сполотки с приплюснутой мордочкой.

— Господин граф, к вам на приём прибыл профессор Мурр.

— Пусть войдёт.

В сторону отъехала бронированная дверь. В кабинет робкой походкой зашёл седой сполот. На его лице застыла натянутая улыбка. Стоило ему дойти до стола хозяина кабинета, как он в нерешительности замер.

— Мр… Здравствуйте, господин граф. Вы меня вызывали?

— Добрый день, профессор Мурр. Что вы мнётесь, словно студент? Присаживайтесь.

— Мр… — нервно дёрнул он вибрисами, после чего взглянул на левое кресло, затем на правое, растерянно выбирая, куда сесть. В итоге выбрал левое. Он сел на самый краешек и поёрзал, ощущая себя неловко. — Простите, но я решительно не понимаю, зачем меня мог вызвать целый граф?

— Помниться, со службой безопасности Великого вы не церемонились, когда выписывали псионов.

— М-р-р… — растерянно протянул он. — Это было больше двадцати лет назад. Мне казалось, что вы молодой и не можете этого помнить.

— Базы данных помнят всё, профессор. Вы не волнуйтесь, я вызвал вас по рабочим моментам.