А очевидцами, вероятно, были подпевалы Кириллова.

— Он представился. Я представился. На этом всё.

На что он меня наводит? Что Елисей меня оскорблял? Зачем? Хм, неужели банальный мотив? Вот сейчас я признаюсь, что был оскорблён, а Бабушкин расскажет, что у крысёныша подожгли машину, или нанесли её какой-то ущерб. А смысл?

— И как вы можете охарактеризовать княжича? — продолжал подначивать жандарм.

— Никак.

Из принципа не буду подыгрывать.

— Вам совсем нечего сказать?

Развожу руками.

— В этот момент рядом стояли две великолепные девушки. Они отнимали всё моё внимание.

— Вы проигнорировали подошедшего к вам княжича? — попробовал ухватиться жандарм. — У вас есть к нему какая-то личная неприязнь?

Дана ждала момента, чтобы вмешаться. Возможно, предполагая, что я начну нервничать.

— Никакой неприязни. Как только он представился, я представился в ответ.

— И всё?

Улыбаюсь.

— Я не могу говорить за господина Кириллова, но его внимание также было направлено на прекрасных дам.

На лице жандарма промелькнула досада, но он всё же попробовал сыграть и на этом:

— У вас это вызвало неудовольствие?

— Что? — изображаю непонимание.

— Княжич говорит с девушками, с которыми только что говорили вы?

— Никакого неудовольствия.

В его глазах ещё несколько секунд читалось сомнение. Мотива я так и не предоставил, и значит, даже намекать, что я могу иметь хоть какое-то отношение к какому-то там происшествию... Жандарм рисковать не стал.

— Благодарю вас, Дмитрий. Не смею более задерживать.

Очевидно, что княжич захотел отыграться, крысы, они такие. Но план провалился. Я приготовился к следующему удару, просто на всякий случай. И потому держал наготове плетение, раскрывающееся защитными чарами. Перестраховка.

Плетение, которое спасло нам с Русланом жизни, когда при возвращении домой в нашу машину влетел грузовик.

Московская улица

Октябрь 1982 года

— Какая неожиданная встреча, — улыбнулся мне коллежский асессор Бабушкин своей фальшиво-вежливой улыбкой, из-за которой морда мужчины так и просила кирпича.

Я мрачно промолчал, мысленно пожелав жандарму заразиться самыми экзотическими глистами, что водятся на нашей планете.

Меня буквально пару минут назад извлекли из машины, и то пришлось яростно ругаться со спасателями, чтобы сначала позаботились о Руслане. Мне-то точно ничего не будет, на пятом ранге развития вита способна справиться со многими травмами, вопрос только во времени, а вот водитель мой мог остаться калекой.

В сухом остатке: Руслан, получивший сотрясение мозга, переломы рук и ног, кучу ушибов и потерявший несколько зубов; машина, расколоченная настолько, что можно смело менять на новую; и я. Я не пострадал, защита прикрывала всю машину со стороны удара, но меня оберегала в первую очередь, магия только так и работает. А, ну, можно записать в травмы полное истощение, потому что в защиту был вложен вообще весь резерв. Забавно, думал, что не смогу вложить всю имеющуюся энергию в одно заклинание, а оказалось, могу, если на адреналине. Это не очень хорошо, заклинание от подобного избытка получилось нестабильным и не просуществовало бы и трёх секунд, но в конкретно этом случае сработало.

Появление Бабушкина непрозрачно намекало, что стоит за вылетевшим грузовиком вполне конкретный крысёныш, нашедший среди нас троих самую уязвимую мишень, как он думал. Но это всё равно тупо. Убейся я сейчас, Славяна могла прийти к родителям и, ничего особо не скрывая, рассказать, что я ей предлагал и чего она, благодаря одному крысёнышу, лишилась. Дальше шли варианты, но наиболее вероятно, что отец Славяны пришёл бы в Кирилловым, естественно, предварительно получив доказательства участия Елисея в убийстве. Есть ещё варианты: либо Кирилловы долго и много платят Кудрявцевым, либо становятся бесправными вассалами. Потому что нельзя ТАК подставляться. Что могла сделать Ядвига, предсказывать не берусь, но общий посыл такой же.

Но я выжил. И Бабушкин сам пришёл и показался мне на глаза. Он считает меня идиотом? Ведь после такого я обязан нашей семейной СБ слить все соображения по Елисею, пусть дальше разбираются. Вон, хмурый парень Евгений и его напарница, имени которой не знаю, с жандармами работают. Я-то подожду, никуда не денусь, сижу себе спокойно в машине скорой помощи, меня и потом опросить можно, а улики надо собрать сейчас, чтобы спокойно увозить металлолом, оставшийся от машины. Врач, что меня осмотрел, очень удивился отсутствию травм и искренне за меня порадовался. Так что присутствие здесь коллежского асессора вызывало у меня некоторое недоумение.

— Очень рад, что вы, Дмитрий, не пострадали. А ещё рад сообщить, что водитель грузового автомобиля, врезавшегося в вас, пойман. Им оказался сбежавший уголовник, — Бабушкин улыбнулся шире. — Он был застрелен при задержании.

Понятно. Бабушкин сообщил, что ничего я не докажу. Здесь, конечно, можно поспорить, и если не наша СБ, то Кудрявцевы откопают при желании всё необходимое, но допустим. А ещё это скрытая угроза, намёк, меня не забыли и не оставят в покое. Теперь надо ждать самого Елисея с требованием публично извиниться. Ох, предки, каких же кретинов носит земля.

— Хорошая новость, господин жандарм, — я благодарно улыбнулся в ответ, сделав вид, что в упор его намёков не заметил и его появлению на месте обычной аварии никакого значения не придал.

Да, да, я пень особой дубовой породы, отстань от меня.

Жандарм ещё постоял, соображая, как бы мне ещё намекнуть на толстое обстоятельство, но заметил безопасников моей семьи и счёл, что стоит удалиться. Подошедшие молодые маги проводили Бабушкина взглядами, и девушка спросила:

— А что здесь совятня делает?

Вопрос был адресован не мне и вообще мог считаться риторическим, но я ответил:

— В машине расскажу. Можем ехать?

— Да, мы закончили, — подтвердил Женя.

За руль сел парень, а его напарница устроилась на заднем сидении вместе со мной. Молодая, красивая, юбка клёш, почти не скрывающая подчёркнутых чулками ножек, пиджачок облегающий. Она в их паре точно доброго следователя отыгрывает.

— Я не представилась, меня зовут Лена.

Киваю.

— Дмитрий, рад знакомству.

— Как себя чувствуешь? — с водительского сидения спросил Женя.

— Сносно, только истощение получил.

Девушка удивилась:

— Так это ты защиту ставил?

Киваю:

— Я.

— Силён, — оценил Женя. — И что там с жандармом? Ты не выглядел удивлённым, когда с этим УгУповцем разговаривал.

Естественно, СБшники срисовали принадлежность Бабушкина к уголовке по знакам различия на форме.

— Всё верно, — кивнул, прикрывая глаза. — Господин Бабушкин обрадовал, что водителя нашли, он оказался уголовником, которого пристрелили при задержании.

Лена помрачнела.

— Зачистили, я правильно понял? — уточнил парень.

— Именно.

— И по отсутствию удивления мы должны догадаться, что у тебя есть соображение, кто такой добрый устроил эту аварию? — продолжил он.

— Да я могу имя и фамилию назвать, только легче не становится.

— С этого места подробнее, — попросила Лена.

— Княжич Елисей Кириллов.

Девушка удивилась.

— Где вы с ним встретиться могли?

— Да он у нас в лицее нарисовался, что хрен сотрёшь, на парковке торчал. К знакомым каким-то приезжал. А я имел неосторожность общаться с двумя потрясающими девушками на глазах этого месье. Ну его ранимая душа и не выдержала такой несправедливости, подтолкнув на подвиги и свершения. Только дамы порыва души не оценили, одними взглядами выразив, что считают Кириллова самым презренным из ослов, поселив в душе нестерпимую обиду.

Лена сдержанно хмыкнула, спросив:

— А дам этих как зовут?

— Ядвига Крсманович и Славяна Кудрявцева.

Женя присвистнул.

— Не свисти, — шикнула на него молодая безопасница.