Дуэль с Панкратовым была, наверное, самой простой в моей жизни. Всей, в обоих временных линиях. Это с пятью старшекурсниками махаться сложно, пока ещё, всё же здоровые ребята, и только на кулачках, в чём я откровенно не силён. Кирилл же...

Нам выделили обычную учебную площадку. Ни сидячих мест для зрителей, ни пышности, ни пафоса. Даже судьёй какая-то старшекурсница пришла. У Панкратова никаких шансов не было. Я дождался, пока он кинет первое заклинание, пару светящихся шариков, банальная волшебная стрела. Учитывая, что мы по прусским правилам играем, у него и выбора-то не было, там всего три или четыре заклинания атакующего характера. С показательной ленцой я сбросил его плетение рассеиванием, после чего достал самого Кирилла магическим разрядом. Тоже заклинание с околонулевой эффективностью, но парню хватило. Всё, судья засчитала победу. По меркам лицеистов всё прошло быстро. По моим — ой, как медленно.

Вялые овации от немногочисленной публики. Среди них, в смысле публики, а не оваций, стоит и Алина, рядом Пётр. Навязывается слишком сильно, но ладно, пусть делает, как умеет. Ольга не присутствовала.

Я подошёл к Кириллу и негромко, но настойчиво сказал:

— Больше Алину ты не трогаешь. Я прослежу.

Не дожидаясь ответа, пошёл на выход. В дверях натолкнулся на девушку, незнакомую, но в форме лицея. Она молча вручила мне записку и ушла по своим делам. Отошёл к окну и развернул. О! Слепой Суд проснулся! Любезно пригласили меня поучаствовать в своём цирке шапито. Отлично! Это именно то, что мне сейчас нужно. Трибуна! Мне нужно заявить о себе. Правильно заявить, правильно себя подать. И публика соберётся подходящая, для начала идеально. Уверен, наши красавицы там точно будут.

А пока я мог спокойно возвращаться домой.

Однако машины на месте не оказалось. Стою, оглядываюсь, но транспортного средства не вижу. Что могло заставить Руслана уехать? Переносных ручных телефонов не будет на рынке ещё лет пять, но у нас в машине есть автомобильная станция. Руслану могли позвонить и вызвать, но... Странно это.

Собрался вернуться в школу и оттуда позвонить домой, чтобы прислали другую машину. Однако меня нашёл вышедший из тонированного автомобиля мужчина.

— Здравствуйте, Дмитрий. С вами хочет поговорить Светлана Александровна, — предельно вежливо сообщил он.

Глава? Она да, она могла Руслана отослать запросто.

— Веди.

Через минуту я уже садился на заднее сидение автомобиля. Хорошего, но всё же не настолько роскошного, чтобы ожидать увидеть здесь главу рода лично. И тем не менее она сидела рядом. Графиня Мартен, красивая, ещё молодая, умная женщина, взявшая управление родом после трагической смерти мужа. Я помнил её начавшей стареть, измученной многочисленными смертями Мартенов, женщиной. Девяносто третий, ей оставался ещё год до первого инсульта, а потом безумие и быстрое угасание. В две тысячи седьмом я стал главой рода, на правах последнего оставшегося в живых совершеннолетнего носителя фамилии Мартен. Только к тому времени каждый третий был главой своего рода, чаще всего состоящего из одного-двух взрослых членов.

— Здравствуйте, Светлана Александровна.

— Привет, Дмитрий, — кивнула женщина, не оборачиваясь на меня и продолжая смотреть в окно.

Тоже молчу. Это меня на разговор пригласили, я сам не напрашивался, вот и жду, что там главе потребовалось. Однако вместо разговора водитель завёл двигатель, и мы куда-то поехали. Волнения не было, я ещё не успел сделать ничего, чтобы вызвать неудовольствие Светланы. Посматривал на дорогу, но пока не мог предположить, куда мы едем.

— Как успехи в лицее? — внезапно спросила женщина.

— Пока рано говорить, прошло всего две недели.

— И какие оценки ты получал эти две недели? — настояла Светлана.

Я отчитался о результатах. Глава выслушала меня, никак не реагируя на перечисление оценок хорошо и отлично.

Дальше ехали в молчании. Вскоре я начал понимать конечную точку нашего маршрута, мы ехали загород, и, готов побиться об заклад, к «дедушке». Паниковать, думаю, не стоит, хотя такой поездки в другой временной линии точно не было. Посидим, узнаем, что от нас хочет Светлана.

Особняк мало изменился два прошедшие дни, разве что я не увидел, как Григорий выглядывает из окна кабинета. Автомобиль остановился, вышли. Света уверенно шла вперёд, я двигался следом, больше никого. Шли явно не в кабинет, а в спальню. Я заподозрил неладное, потому что загнать Григория в постель днём не могла даже старость. Насколько мне известно, умер он в своём кабинете во время работы, всё рылся в наследии предков и древних ритуалах. Не там, не там он искал источники силы.

Сейчас же бледный, явно необратимо умирающий мужчина полулежал на кровати. Его вид достаточно мне сказал, я видел подобные симптомы. Ритуал, плата за мой второй шанс. Его жизнь. Как бы это ни было цинично, не такая уж и большая, могла быть намного больше.

— Прочь! — Светлана отослала служанку, что ухаживала за стариком.

Когда девушка прикрыла за собой дверь, глава рода выразительно посмотрела сначала на старика, затем на меня.

— О, по вашим лицам я вижу, что вы оба всё поняли. Верно, Гриша? Как ты сказал? Выйти за пределы его текущего потенциала? Ну вот, любуйся, — первому досталось старику.

— А теперь ты! Почему молчал? Ты хоть понимаешь, что вы вдвоём сделали?

Мы с отцом переглянулись.

— Если покажешь мне расшифровку, я могу сказать, что именно мы сделали, отец, — спокойно отозвался я. — Но пока мы, насколько я понимаю, идём по петле. Мне нужно знать условия и границы.

Светлана прищурилась.

— Сколько лет тебе было? И на каком ранге ты уходил?

Вздохнул, закатив глаза.

— Мне было шестьдесят. Двадцатый ранг, естественно.

Женщина нахмурилась.

— Естественно? У вас там все научились на предельный ранг выходить?

— У нас стало намного меньше ограничений, и многие методы перестали быть запретными, — я вернул женщине её тон. — Я очень надеюсь, Света, что ты уже проявила благоразумие и никому обо мне не рассказала и будешь делать так же.

От главы повеяло угрозой.

— Как ты со мной разговариваешь?

— Как с равной, — улыбнулся. — Оттуда я уходил Главой Рода Мартен.

На кровати закашлялся Григорий.

— Так тебе, Света! Давай ответь что-нибудь! — хриплым, но довольным голосом проскрипел старик.

Светлана от него отмахнулась.

— Я пока никому не рассказывала. И тебе ещё предстоит убедить меня этого не делать и в будущем.

Мне нужно решить, что именно рассказывать, а что нет. Рассказывать всё нельзя. Света не выдержит такой ответственности, побежит докладывать, неважно куда, Совету Родов, своему любовнику в Министерстве Обороны, или что будет хуже всего, сразу императору. Надо подать только ту часть, которую глава сможет принять.

— От этого может зависеть выживание нашего рода. Достаточная причина?

Женщина напряглась.

— Рассказывай.

— Пока не узнаю, как отец провёл ритуал — ничего не расскажу. Кроме, разве что, одного факта. В две тысячи пятнадцатом году я останусь последним носителем фамилии Мартен. Меня так и будут звать, Куницей.

Свету такой ответ не устроил.

— Всерьёз думаешь отделаться от меня этим?

Я мягко улыбнулся.

— Света, я хорошо тебя знаю. Мы отлично сработались там, и поверь, я ничего против тебя не имею. Но подобные фокусы — не шутка. Мне необходимо знать, какой именно ритуал провёл Григорий, и что я могу делать, а что не могу. Сама должна понимать, уже сказанного мной для многих ритуалов достаточно, чтобы уничтожить нашу петлю.

Она вздохнула. Она никогда не была слабой женщиной, но всё же имела склонность порой сбросить ответственность на другого.

— Хорошо. Гриша, где бумаги?

— Кабинет, второй ящик слева, ключ у меня на шее.

Этого мне было достаточно. Я подошёл к старику и снял с его шеи цепочку. Гриша умирал, но пара недель у него, пожалуй, ещё была. Правда, уже через неделю он станет практически недееспособным.