Я далек от мысли, что мне удалось раскрыть все прочие заслуги, оказанные Шильтбергером науке. Довольно с меня, если я успел убедить любителей истории вообще и нашего отечества в особенности в том, что им более чем прежде придется отныне удостоить овоего внимания правдивое, хотя и наивное, повествование, оставленное нам мужем, участвовавшим в столь многих походах Баязита, Тамерлана и Едигея, — о путевых впечатлениях и приключениях своих в странах, которые теперь по большей части входят в состав Российской Империи, или от нее более или менее зависят

199

Что подобно Никофсии грузинских летописей, упомянутый Константином Багрянородным город Никопсис не мог совпадать с Анакопою, тому служит еще доказательством то обстоятельство, что Никопсис принадлежат к эпархии Зихийской (Hier. etc. ed. Parthey р. 58), между тем как Акакова, явно тождественная с абхазским замком Анакуфен, о котором говорит Кедрин под 1033 годом, лежит между Сухум-кале и Пицундую, а по сему самому, по всей вероятности, состояла под ведомством католикоса абхазского. К числу их принадлежал Евдемон, упомянутый в греческой надписи XVI столетия, сохранившейся в пицундской церкви, построенной Юстинианом (Brosset, Hist anc. de la Georgie, I, 213).

По Иосселиану (Грузия и Армения, С, II. 1848, 304), по которому эта надпись относится даже к 1320 году, можно еще видеть в православной часовне пицундской Генуэзской колокол, на котором названы лик Богоматери, Вероника с убрусом, епископ с латинской митрою и год 1529. Итак кажется, что даже после прекращения владычества Генуэзцев на Черном море, некоторые из их соотечественников оставалась на Восточном его берегу, подобно тому, как в Каффе и Тане.

200

По примеру г. Гейда (1. с. XIX 175; cf. мои Notices etc) я отнес пребывание Ибн-Батуты в Судаке к 1334 году. Но дело в том, что он уже оттуда отправился в Константинополь, и там еще застал в живых старого императора (II р. 427, под которым он должен был разуметь умершего в 1332 году Андроника II, деда тогда царствовавшего Андроника III, а не отца, как он говорит по недоумению, поелику сей последний, т. е. Михаил IX, умер еще в 1320 году. Если же арабский путешественник (1. с. 441), своего старого императора называет не Андроником, но Георгием (Djirdjis), то это переименование его легко объяснилось бы тех, что отказавшийся от престола император тогда уже был монахом, — если бы только позволено было допустить ошибки со стороны тех авторов (Rehm, 1. с. IV, 3 р. 245), по которым монашеское имя императора было Антоний.

Так как Ибн-Батута прибыл в Судак уже по возвращении своем из Азака, то и оказывается, что он находился в последнем городе до водворения в нем Венецианцев, а не в 1334 году, как мною выше (XXII, пр. 1) было замечено. И так нельзя винить его в неточности за то, что он, хотя и говорит что Генуэзцы и другие народы посещали Тану ради торговли, не упоминает о тамошней фактории Венецианской, основанной в 1333 году.

201

Об этой мечети говорит, три года спустя, итальянский путешественник Фрескобальди (Ibn-Batoutah, изд. Defremery, I, Appendice р. XLII), примечая, что служившие в ней сарацинские священники даже получали свое содержание от настоятеля монастыря, которого он, по справедливости, называет архиепископом. Последний кроме того должен был давать по одному хлебу в день каждому сарацину, коих считалось около тысячи в окрестностях обеих гор, ими называемых святыми. С своей стороны сарацины, подобно христианам всех стран и паломникам, жертвовали много денег в пользу монастыря, в котором находилось тогда до двух сот монахов греческих, коих он называет "calores" вместо calogers (καλογεροι, у Сербов: kaludjer). Таковым мог быть и вышеупомянутый спутник Шильтбергера Иосиф, если только этот "koldigen" был не монах магометанский, но христианский, что легко могло статься.

202

Клавихо (106) уже по выезду из Маку проезжал мимо замка Alinga, а потому крепость Egida, где он переночевал на пути своем из Калмарина в Маку не могла быть Алиндже (см. выше XXXIII, пp. 3), но скорее взятая Тамерланом в 1387 году крепость Adeldjauz (Weil, II, 30).

203

Сказанное мною о поприще сего сражения можно пополнить следующими данными, сообщенными мне г. П. X. Палаузовым со слов одного из его соотечественников, хорошо знакомого с местностями Болгарии, к которому он, по моей просьбе, имел обязательность обратиться письменно по сему вопросу.

Сказавши, что по турецким историкам Кучук-Инеболь (Нигеболи) был укреплен Иваном Шишманом, г. Славейко, издатель газеты "Гайда" в Габрове, переходит к описанию окрестностей Никуби, или Большого Никополя: развалины его находятся в огромной равнине почти в самом русле речки Росицы, притока Янтры, на разстояние 3 1/2 часов от Тернова и 12 от Дуная. Более часа с половиной к северо-востоку от этого места, именно там, где Росица сливается с Янтрою, видны, кроме многих меньших могил, две большие и возле них большое число человеческих костей, почему и г. Славейко полагает, что здесь именно происходило сражение. На этом же месте у подошвы высокого холма — источник и при нем памятник в рост двух человек в роде пирамиды, который обыкновенно называется Дикили-таш (забитый или исправленный камень), а некоторыми — марковыми каменьями. "По аналогии с Варной и другими местами" говорит г. Славейко, "можно думать, что памятник этот, на котором впрочем нет надписи или по крайней мере уже не примечается, воздвигнут в знак победы на самом поле битвы".

По моему же мнению памятник этот мог быть поставлен скорее на том месте, где, еще до начала сражения находилась главная квартира Баязита, и где он затем, по Шильтбергеру и другим свидетелям, велел умертвить своих пленных, чем и объяснилось бы большое число человеческих костей тут находящихся. Собственное же поле битвы пришлось бы таким образом отодвинуть ближе к Шистову, хотя все еще в довольно значительное от него расстояние. По крайней мере мы узнаем от Шильтбергера, что Сигизмунд отправился на встречу Туркам на милю от осажденного им города, а протяжение это должны считать, разумеется, не от центра его, но от того места в его окрестностях, где находился лагерь короля. Но и в новой своей позиции последний не мог ожидать неприятеля, будучи принужден спешить вперед, вслед за французскими рыцарями, когда последние, увлеченные неуместною пылкостью своею, напрасно отрицаемой биографом маршала Бусико (Petotot, 1. с. VI, 456), напали на передовые отряды турецкой пехоты и таким образом еще более приблизились к главной квартире султана, находившейся не в слишком дальнем расстоянии к С. В. от развалин города, который напоминал Баязиту подвиги римского императора, усыновившего основателя его столицы, да притом, именем своим, как бы предвозвещал его собственную победу.

Понятно по этому, что владетель Рума и християнские его васаллы гордились тем, что сражение ими было выиграно при "Никополе", подобно тому как французский "Ильдерим" считал уместным применить прославленное геройской смертью Густава Адольфа имя Люцена к побоищу, происходившему при соседственной сему городу деревни Грос-Гёршен. Когда же распространилась молва о жалкой участи, постигшей пленных христиан при Никополе, то уже в западной Европе стали воображать, что Турки под этим именем разумели осажденную Сигизмундом крепость Шистов.

204

Следуя Савельеву, я сказал выше (гл. XXV, пр. I), что русские летописцы не припоминают сего хана. Но едвали он не скрывается в "царевиче Тегребердей", который, вместе с тремя другими, Булаком, Булатом и Алтамыром участвовал в походе 1406 года, предпринятом Едигеем, по приказанию султана хана) Булата на Москву (П. Собр. Р. Л. VI, 136), и следы которого на долго остались неизгладимы в пределах Великого-Княжества (Карамзин, V, 335 и пр. 205.