При важном значении Севастополя в древности и в средних веках, следы его не могли совершенно исчезнуть из недр и даже с поверхности земли. К сожалению, исследователи до ныне не успели согласиться в том, в какой именно местности следует их отыскивать. Так, Мюллер (Georg. Gr. min., Paris, 1855 1, 375 и Brosset, 1. с. 62 etc.), по примеру Клапрота и Дюбуа, помещают Диоскурий около мыса Искурия, отстоящего от Пицунды в прямом направлении по крайней мере в 400 стадиях. Но так как, по точным изменениям Арриана (ed. Muller, 392), протяжение берега между Питиусом и Севастополем не превышало трехсот пятидесяти стадий, а таково как раз расстояние между Пицундою и Сухум-Кале, то не могу не согдаситься с мнением Тетбу (Atlas de la mer Noire), по которому эта именно крепость занимает место Диоскурия. Подобное мнение еще прежде обнародовал Bcanjour (Voyage mil. dans l’Emp: Oth, II, 17): "a moins, прибавляет он — "que l’on n’ainie mieux placer cette ville autour d’une vielle enceinte abandonnee, que l’on trouve au sommet d’une montagne escarpee, entre Soukoum-Kaleh et le village de Saouk-Sou, et qui doit avoir ete tres solidement construite, puisque les murailles existent encore".
Предположенное здесь тождество городов Сухум-Кале и Севастополя, или Диоскурий, скорей подтверждается, чем опровергается, тем обстоятельством, что итальянские моряки времен восстановления классической учености, по своему обыкновению, употребляют одно только древнее наименование города, тогда как служитель Маншука, подобно барину своему, мог его только знать под настоящим его именем, под которым он уже был известен Абул-Феде (пер. Reinaud, II, 40) и грузинским летописцам, по которым город Севаст, где апостол Андрей проповедывал Евангелие, в их время назывался Tzkhoum (Brosset, I, 61). Разумеется, что здесь говорится всегда о прежней турецкой крепости Сухум-Кале, которую следует различать от нынешнего города того же имени. Первая стояла на мысе, ей соименном, и на левом берегу Гумысты, новый же Сухум лежит при конце залива, между приведенным мысом и мысом Кодор, в дельте реки Баслаты (Dubois 1. с. I, 278).
68
По изданию 1814 года "Gathon", в другом Kathon. Ниже однако (гл. LXVII) Шильтбергер говорит о том же городе, называя его bothan и прибавляет, что этот город лежал при Черном море. ІІо Нейману (стр. 158), это — Поти при устье Риона, или Фаззиса в недальнем расстоянии от города сего же имени, которое легко узнается в отмеченном на итальянских картах имени fasso или faxo явно тождественном с именем города же Asso (вместо Fasso), лежавшего, по Контарини (изд. Семенова, II, 31), близ устья реки Фассо и отстоявшего в 60 милях (итальянских) от мингрельского же города Liati или Varti. Ясно, что оба эти имени суть только описки вместо Vathi, по Барбаро (ibid. 1,45), большой мингрельской крепости при Черном море, которая, как по имени, так и по местоположению, удобнее всего помещается в нынешнем Батуме, в дельте Чорук-су или реки ****, которая, по Арриану (ed. Muller, I, 375), отделена была расстоянием 360 стадий от Фазиса. На часто мною упомянутых картах имя Vati или lovati также занимает место нынешнего Батума.
Здесь также должен был находиться город "Bata en Carceche", из которого "Gorgora", т. е. атабек Кваркваре (Qouar-kouare) писал, в 1459 году, герцогу бургундскому о своем намерении воевать с Турками (Brosset, Additions etc. р. 409). Ибо этот город Бата явно совпадал с городом Varti или Vati (Семенов II. 140 и 161), принадлежавшем Горболе (Gorbola) или Горгоре (Gorgora), владетелю города Caltichea или Calcican (Ахалчик), превращенному Семеновым (стр. 186) в область Гурию, так что сам он, а не Контарини, "сбился здесь в именах", подобно тому, как напрасно превращает в Дадиана мингрельского бендиана, о котором упоминают Барбаро (ibid. I 45) и Контарини (II, 31-33) и в котором нельзя не узнать Бедиана, союзника ахалчикского князя, как видно из приведенного письма сего последнего. На том основании, что город Бата, как видно из письма царя грузинского Георгия VІІІ к тому же герцогу и того же года, лежал "pres de la Tente", Броссе полагает, что союзники уже были готовы выступить в предположенный поход против Турок. Но не хотел ли царь грузинский только сказать, что город Батум находился в недальнем расстоянии от резиденции своего союзника, атабека, и для этого считал достаточным перевесть, подобно Рубруквису, татарское слово орда, или собственно урду, которое первоначально значило шатер или кибитку, потом преимущественно ханскую кибитку, а наконец и весь его двор (Языков, Путеш. к Татарам, стр. 273, пр. 35). Даже может статься, что под ордою царь грузинский здесь разумел лагерь участвовавшего, по его же письму, в союзе против турецкого султана "личного врага" его "Assem-Bech, roi de Mesopotamie", т. е. Узун-Гассана, внука Weil, II, 306), а не сына (Brosset, Addit. 408) Кара Елека, начальника Туркменов Белого-барана. Еще до этого он, по Вахушти (id. Hist. de la Georgie, 688), назывался ханом (quen) востока и запада и простер свое оружие далеко в Армению и Грузию, которая была опустошена его полководцами. Хотя Броссе (686) ничего не встречал об этом нашествии в грузинских летописях и во французских переводах мусульманских авторов, тем не менее нельзя сомневаться в самом факте: иначе Абул-Магазин (cod. Ber. f. 64 ар. Weil, II, 307, пр. 1) не сказал бы, что Гассан послал султану египетскому в 863 году (1458-9) ключей многих грузинских замков, им завоеванных.
Соображая все эти обстоятельства, должно думать, что и Шильтбергер под своим bothan разумел не Поти, но Батум.
Зато я уже не хотел бы ручаться за справедливость прежде мною выставленного мнения (Notices etc. concernant la Gazarie, в Mem. de l’Ac. de S.-P. X № 9) о тождестве Батума с городом Bata или Battario, где Генуэзсцы, еще в 1449 году, имели президента, подобно тому, как в Маце и Матриге. По крайней мере в некоторых морских картах имя bala, batta (может быть описка вместо bata, balta) отмечено в недальнем расстоянии от Анапы (Мара) и Тамани (Matrica), а именно около того места, где должен был находиться древний город Апатурия, существовавший еще в конце VI столетия (Menander, II, 14) и затем еще упомянутый географом Равеннским.
Поэтому да позволено будет спросить, не на развалинах ли этого города была устроена впоследствии одна из контор генуэзских, снабжавших константинопольские рынки рыбой, ловля коей тогда в огромном размере производилась в дельте Кубани.
По крайней мере, мы усматриваем из устава 1449 года, что Генуэзсцы занимались этим промыслом в Баттарио, тогда как рыбный промысел едва ли был весьма обилен в Батуме, или же в упомянутом Страбоном и Птолемеем порте Βατα, который совпадал с прекрасною Цемесскою бухтою (Зап. Одес. Общ. III, 210), названною Аррианом Ιερος λιμην, и носившею на итальянских картах весьма кстати название calolimena.
69
Город этот, некогда один из главных городов в Месопотамии, подобно столь многим другим, принужден был покориться Тамерлану, за исключением, впрочем, цитадели, где удержался владетель, принадлежавший к фамилии Ортокидов. По его смерти, наследник его, угрожаемый Кара-Елеком, призвал на помощь Кара-Юсуфа, начальника Туркменов Черного-Барана, и уступил ему Мардин, вместо Мосула, где был отравлен. Сыновья его перенесли свою резиденцию в Синджар и скончались там от чумы в 814 году геджры. С ними пресеклась династия Ортокидов, царствовавших 300 лет.
70
С давних пор город Тебрис, основанный Зобеидою, единственной супругой и двоюродной сестрой Гаруна-аль-Рашида, отличался торговыми сношениями в коих Венецианцы и Генуэзсцы принимали деятельное участие. Неоднократно разграбленный, а именно Джанибеком в 1357 году и Тохтамышем в 1387, Тебрис снова возникал и соделался даже главным складочным местом для товаров индийских и китайских, когда Тамерлан, по разрушении Ургендза и Астрахани, установил удобное сообщение между Тебрисом и Самаркандом, чрез Касвин и Султание. То, что Шильтбергер нам передает о пошлинах, там собираемых, не покажется слишком преувеличенным, если взять во внимание, что этот доход еще в 1460 году был отдан в откуп за 60.000 червонцев. Ведь и Рамузио замечает, что великолепием и многолюдством Париж едва равнялся Тебрису, и что город этот был главным складочным местом в Персии.