– Но они русичи.

– Русичи, – посмеялся Лев Гаврилович. – А ты вспомни, как одеты, при какой воинской справе. Думаешь, пошто опосля Липицкой битвы Мстиславовы приспешники – новгородцы да смоляне – ходили по полю и дорезали уязвленных, но ещё дышащих? Потому что суздальцы и владимирцы им чужаки. Ляхов дорезают? Угров дорезают? Нет, они им свои, их жалко, даже побитых.

Слова отца глубоко легли в сердце Евпатия, но в их полной правоте он ещё не был уверен.

– Выходит, у нашей Рязани и вовсе нет никаких союзников?

– Почему же, теперь наш верный союзник – это спасённый тобой князь Михаил Всеволодович, добром на добро ответит, я уверен, он – князь черниговский. А Рязань наша, стоит она, матушка, у самого Дикого поля, да и пускай себе стоит. Мы – исконная Русь. Союзник наш верный и единственный – это Владимир. Да и то – многие лета противостояний. Понимаешь, сыне, нам уже теперь надобно к лиху готовиться. Монголы возвернутся, помяни моё слово, они уже хлебнули кровушки нашей, проведали крепость войска русичей. Но чем позже они возвернутся, тем для нас лучше. Нам потребны ратные союзы нынче же!

С этими словами он подошёл к Евпатию, погладил по голове и сказал:

– Отчине своей, сыне, отныне станем служить не токмо руками, но и головой. – Не повышая голоса, позвал: – Стёпка!

Бесшумно появился кудрявый Стёпка из чади.

Появился так быстро, что могло показаться, будто он всё время ждал неподалёку.

– Здесь всё убрать!

– Устроим, Лев Гаврилыч.

Евпатию сказал:

– Спозаранку в детинец. Государи Ингварь Игоревич и Юрий Игоревич хотят с тобой потолковать душевно. Наслышаны о твоих злоключениях… Не дай господи никому, особливо родителям, которые плачут по деткам родным.

Он истово, с душой и сердцем, перекрестился.

– И с Найдёном тож треба князьям толковать. Я его упредил.

Евпатий казался озадаченным.

– Батюшка, неужли до сих пор я служил отчине лишь руками? Неужли, бездумно размахивая мечом, я был отчине полезен?

– О том опосля, – улыбнулся Лев Гаврилович. – Ты же знаешь, что был полезен, ой как полезен. Засим ступай, Елена, поди, заждалась…

В восточной части рязанской окраины, неподалёку от Исадских ворот, в сторону Волжской Булгарии отправлялись большие купеческие караваны, по несколько десятков повозок.

Поодиночке никто не рисковал ехать, леса кишели разбойными людьми, кроме того, путь в эту богатую и благополучную мусульманскую страну пролегал через земли мятежных эрзя, так называемую Пургасову волость, которые тоже особым гостеприимством не отличались, особенно по отношению к русичам.

Дело в том, что эрзя инязора (князя) Пургаса были верными союзниками булгар, которые периодически нападали на русские города и веси, зорили нещадно, людишек уводили в полон.

Русичи в ответ шли на булгар, а так как общей границы с Волжской Булгарией ни у одного из русских княжеств не существовало, их боевой путь неизменно был отмечен грабежами и жертвами среди Пургасовой мордвы.

Чтобы воссоздать какую-то часть сложившихся к тому времени отношений между русскими княжествами, мордовскими племенами и Волжской Булгарией, обратимся к рассказам булгарского писателя именем Абдулла Черемшан. Кто-то относит их авторство великому арабскому историку и писателю Ибрахиму аль-Насеру, но это далеко не так. Уважаемый Ибрахим хорошо знал историю монгольских вторжений в мусульманские страны, но о мордовских племенах имел самое отдалённое понятие, а в Булгарии бывал неоднократно. Однако не станем спорить по этому поводу, просто приведём часть повествования, относящегося к интересующему нас отрезку времени.

Абдулла Черемшан хорошо знал вышеупомянутую историю отношений, под видом купца часто бывал в Рязани и Владимире, других русских городах, подолгу жил в Нижнем Новгороде, имел друзей среди мордовских князьков. И вот что он писал (вольный перевод с арабского языка).

«…Когда-то сплочённые и сильные мордовские племена к двадцатым годам тринадцатого столетия были разделены на северных (эрзя) и южных (мокша), одно время существовала “Теньгушева волость”, но по размерам своим не тянула на самостоятельную и вскоре вошла в состав Пургасовой (северной).

Север граничил с землями Владимиро-Суздальского и Рязанского княжеств, которые всё время пытались расширять свои владения за счёт чернозёмных полей мордовских земель. Попытки эти, как правило, были успешны, мордовские земли таяли на глазах без особых усилий со стороны русских князей.

Но в самом начале XIII века среди части мордвы образовалось полувоенное объединение, во главе которого стал властный и своевольный князь (инязор) Пургас, который сразу обозначил подвластные ему земли и заключил военный союз с могущественной Великой Булгарией. Булгарские ханы всегда стояли на страже интересов своих союзников, а потому мордовские земли в бассейне рек Суры, Алатыря и среднего течения Мокши взяли под своё покровительство. Взамен этого инязор Пургас принимал непосредственное участие во всех походах булгар против русских княжеств и той части мордвы, которая с ними союзничала.

Южные мордовские земли, которыми управлял инязор Пуреш, отличались более высоким уровнем развития, чем лесные северные, но находились в крайне невыгодных условиях: по ним всё время прогуливались злые степняки из Нижнего Поволжья, тюркские кочевники отбирали у населения всё, что попадало под руку.

Это вынудило Пуреша прибегнуть к покровительству наиболее сильного государя в поволжском регионе – великого владимирского князя. Для русичей кочевники были исконными врагами, потому на союз пошли охотно, несмотря на то что владимирские рубежи не соприкасались с землями мокша. Однако хитрый Пуреш получил гарантированную защиту и помощь против степняков, а взамен обязался обнажать оружие даже против соплеменников – эрзя. Свои обязательства он выполнял, так как другого выхода у него попросту не было.

Инязор Пуреш активно помогал Владимиру в борьбе с булгарами и Пургасовой мордвой. К примеру, в союзе с половцами он избил Пургасову мордву во второй половине двадцатых годов, а самого Пургаса едва не полонил.

Многое изменилось после основания Нижнего Новгорода: мордовские роды стали срочно объединяться под знамёнами вечно мятежного инязора Пургаса, их многочисленность и решимость отвоевать свои исконные земли, на которых возникло русское поселение, заставили муромо-рязанские и владимирские полки выступить воедино.

В 1226 году на “мордву булгарскую” двинулись братья великого князя владимирского Юрия Всеволодовича – Иван и Святослав, а также муромские дружины князя Юрия Давыдовича. Взяли много полона, пожгли и пограбили. Поход, казалось бы, был удачен, но, как покажет будущее, он же и вызвал целую цепь нежелательных последствий.

Эрзя ушли в леса зализывать раны и копить силы для борьбы с русичами. Пургас заключил договор с великим ханом Алмушем, согласно которому булгары предоставили военную помощь соседям. Объединённые силы срочно выступили к Нижнему Новгороду и осадили его, впрочем, безуспешно.

На выручку осаждённым поспешил великий князь владимирский Юрий Всеволодович лично. Ратники под руководством воеводы Еремея Глебовича ударили по булгарам и мордве с ходу и погнали прочь от града. В пылу преследования разорили и полностью уничтожили зимние мордовские жилища.

В благодарность за избавление града от неприятеля владимирский правитель заложил в Нижнем Новгороде храм Архистратига Михаила. Более того, он “повелел русским людям селиться по Оке, и Волге, и Кудьме, и на мордовских селищах кто где хочет», что являлось открытым вызовом и мордве, и Великой Булгарии, являясь прямым нарушением мирного договора с последними от 1223 года.

Далее великий князь владимирский решил просто побряцать оружием, абсолютно безо всякой причины послав против “булгарской мордвы” рать под руководством князя Василько Ростовского и владимирского воеводы Еремея Глебовича, но безуспешно. Погода не задалась, шли постоянные дожди, эрзя постоянно атаковали из тумана.