И вот уже целых два часа Сатар колет дрова, и, кажется, делает это впервые в жизни, а Лекс чистит конюшню с каким-то особенным рвением. Жасмин даже не знала, что партнёр умеет так хорошо обращаться с вилами и лопатой. Оба же не скрывали взгляда полного недовольства и даже ярости. Особенно Сатар.

Жасмин в это время приходилось выслушивать «мудрые» наставления по поводу своей свободной жизни в городе, и холостяцкого существования. Мнение старожилов деревни разделилось, и кто-то активно советовал ей побыстрее выйти замуж, кто-то же предлагал повременить, но все в один голос сватали ей именно Сатара. И правда, без своего камзола и верхней рубашки лорд выглядел более чем привлекательно. Литые мышцы бицепсов, широкие плечи, волевая спина и узкие бёдра, подчёркнутые высокими сапогами, создавали приятное глазу зрелище. А растрёпанная коса, орлиный нос и стекающий по лбу пот придавали какого-то особенного шарма этому мужчине. Женщины не скрывали своего восхищения, мужчины же наоборот кривили рты и обсуждали корявую работу.

– Мастер Арктур, так всё же, кто такая эта старая Амари? – Жасмин с трудом оторвала взгляд от спины Сатара, к которой прилипли несколько щепок, и снова принялась выпытывать информацию у местных жителей.

– Ох, деточка, так зачем же она вам? Старая карга кого хочешь со свету сведёт. Странная она, приезжая, и дочь у неё странная, окрутила нашего Дюма, он таким видным мужиком был до свадьбы. А сейчас?

– Да он всегда жестоким ублюдком был, как только это бедное создание согласилось выйти замуж за него? – вздохнула мадам Даруха.

– У тебя все мужики ублюдки и козлы, годные лишь для уборки. Ишь ты, рабов себе нашла. – огрызнулся на ведьму гном Типун.

– Даруха в чём-то права. Мне этот Дюма тоже не нравится. Мужик он может и работящий, но вот не заботится о своей семье. Карин ко мне приходила с младенцем, жар у него был, и я увидела синяки, такие характерные синяки, если вы понимаете, о чём это я. Она, конечно, всё отрицает, но кто же сознается в таком. И худая она, как только молоко в ней ещё есть, чтобы ребёнка кормить, хотя разве это уж молоко, вода и то не такая жидкая. Не ест она, вот вам мои слова, впроголодь живёт. – подхватила магиана Роми.

– Да как же такое может быть, как впроголодь. Дюма же вон какой урожай собрал и по годной цене продал купцам, они, посчитай, по самой высокой цене купили. Денег то навалом, откуда же впроголодь – недоумевал мастер Арктур.

– Достопочтенный мастер, уважаемый господин, истинная ведьма и великая магиана, старуха Амари, она тоже ведьма или магиана? – Жасмин дела всё, чтобы не дать старинным соседям снова пуститься в излюбленные споры.

– О, как она к нам, это ты правильно, деточка – улыбнулся гном Типун щербатой улыбкой.

– Да какая она ведьма, старуха она и всё. Травы собирает, какие-то настойки странные делает, но ведьмой там и не пахнет – это я тебе как истинная говорю. Просто старуха, слишком многое возомнившая о себе.

– Права Даруха. Нет в ней ни магии, ни дара. – поддакнула магиана.

– Они с дочкой лет этак пять назад сюда прибыли, с виду вроде тихие, неконфликтные, ну мы, конечно, долго к ним присматривались. А чего тут не присмотреться, они ведь странные были, замкнутые, да и поселились прямо у болота у Тёмного Оврага.

– Да, там место плохое. Ещё с тех пор, как Жигла чуть не утонула в озере, вот с того года озеро и зачахло, ключи загнили, зацвело всё и высохло. Болото сейчас на том месте, и тёмный овраг. Что там делать двум женщинам, если уж у них помыслы чисты? А вот вам мой ответ: ничего. А значит помыслы у них далеко не белые.

– А откуда прибыла Амари?

– Да кто же его знает, откуда-то с востока.

– Да, да с востока, помню на аэронавте из Тульзы прибыли они. Такие худые обе, в поношенной одежде. Но всё равно странные они, мрачные какие-то.

– Спасибо вам, господа, за открытость и за доблесть. – Жасмин чуть ли не поклонилась им, пытаясь задобрить этих сторожил деревни. – Мадам Даруха, я очень сильно извиняюсь, но я просто вынуждена Вас просить освободить моих коллег. Не могу я без них уйти, а у нас столько дел, столько дел.

– Ох и молодёжь, всё спешат куда-то, всё дела. Нет, чтобы постоять солнышком порадоваться, ветерок послушать, ведь не успеешь оглянуться, а жизнь она как корабль по волнам, вжик и всё, а дальше лишь Забытый и темнота. – вздохнув, гном Типун посмотрел в небо, закрыл глаза, подставив морщинистое лицо летнему ветру, и неожиданно легко улыбнулся.

От его улыбки даже у Жасмин стало светло и радостно, в одном Типун был прав, молодые не умеют так наслаждаться моментом, как это делают старики. Те, кто уже прожил достаточно лет, лишь в конце марафона понимают, что весь бег никому не был нужен, а истинное счастье скрывается в остановке. Но так уж устроены все существа, в начале спешат вырасти, потом боятся постареть, и лишь в конце, когда неизбежное уже произошло, осознают, что за страхами и беготней так и не жили. Но Жасмин всё ещё была молодой, а значит, могла себе позволить непокорность и излишнюю расторопность.

– Мадам Даруха – взмолилась она, печально смотря на пожилую ведьму.

Таких гла,з как у Лекса, ей никогда не удавалось состроить, но нередко её грустная мордашка действовала даже лучше, чем печать великой скорби у Лекса.

– Ладно – Даруха махнула рукой, посылая контрпроклятие в рабочую силу – так уж и быть. Гуляйте, мальчики, и пусть вам уроком будет: старость нужно уважать, а не перебивать. – заявила ведьма, кутаясь в чёрную шаль с крупными красными розами, и поманив за собой своё войско, гордо поплыла к гостинице, и таверне в одном флаконе.

***

– Чёрные ведьмы. Чтоб её, лархи полосатые… Хм… ну это… анатомию показали – как-то смущённо закончил своё ругательство Сатар, стирая пот со лба.

– Ага, вон ту самую анатомию. – поддержал товарища по несчастью Лекс.

– А вам не кажется, что в её возрасте так она только рада будет и даже сама возьмётся за показ Той самой анатомии?

Лекс и Сатар оба покраснели, нахмурили обиженные мордахи и начали приводить себя в порядок.

– Поторопитесь, нам в Тёмный овраг.

– Нет, нет, сначала душ – объявил Сатар, натягивая рубаху на потное тело.

– Кстати – опомнился Лекс – а разве ты не можешь щёлкнуть пальцами и решить нашу проблему? Ты же космолит или кто?

– Космолит, космолит, но даже при всём нашем могуществе проклятье чёрных ведьм действует и на нас… Даже с осложнениями. – пробурчал он, в конце кривясь от прилипшей к телу рубашки.

Мда, кажется, мастер Арктур был прав, недели три на перевоспитание выбьет все лордовские замашки даже из могучего Сатара.

– Некогда прохлаждаться, мы и так потратили кучу времени на ваш проступок – настояла Жасмин, выкинув из головы все мысли о полуголом Сатаре.

– Эй, а я тут причём? Это всё он и его лордовские капризы. – возмутился Лекс.

– Лордовские капризы? – воскликнул Сатар, недоумевая – кажется, что ваша безнаказанность вскружила вам голову, и вы забыли с кем разговариваете. Я, конечно, могу поиграть в этот фарс, но держите субординацию. И это не предупреждение.

Жасмин приподняла одну бровь, слушая браваду аристократа. Они могут притворяться сколько, хотят, что они команда, но Сатар прав, он лорд, нет, он не просто лорд, а Щит и Меч самого императора, а они…? Они, так, мелкие сошки, которым, как выразился Сатар: «просто везёт». Обидно, однако. Но так уж и быть, она сама выбрала для себя эту роль и не собирается жалеть о содеянном из-за одного заносчивого аристократа. Развернувшись и не говоря им ни слова, Жасмин пошагала прочь от этой парочки великовозрастных детей.

– Эй, партнёр, ты куда?

– К Тёмному оврагу, мне некогда с вами возиться.

– Подожди меня, я с тобой.

– Куда вы оба? А душ?.. Вы что обиделись? А как же команда?.. Эх, ну и гырх с вами… Постойте же, я с вами.

Тёмный овраг, оказался никаким не оврагом и тем более не тёмным. Покатый берег бывшего озера давным-давно засох, и то, что было чистой водой, превратилось в зелёную застойную жижу болота. А на самом берегу, практически у края болота, находилась старая хижина с покосившейся крышей. Срубленный неумелой рукой заборчик, хаотичный огородик, тропинка от крыльца и навес с резьбой, всё это было атрибутами красивых домов Лирима, точнее пародией на ту изысканную, выверенную красоту деревушки. Дом старухи Амари содержал в себе все составляющие идеального Лиримского дома, но каждый его кусочек был жалкой имитацией на красоту деревушки, словно в насмешку над совершенными жителями.